Сборник произведений - На перекрестках фэнтези

Она вдруг запнулась и покраснела.

Кузьмич медленно, как во сне, взял деньги, скомкал в кулаке и сунул в карман.

Машка, что-то буркнув на прощание, зацокала по асфальту каблуками – торопилась в центр.Кузьмич помял сотенную бумажку пальцами, не вынимая руки из кармана, и решил, что сходит с ума. Потом он глянул на кота, беззаботно гонявшего опавшую листву, и в его душу тихонько скользнула робкая мыслишка о том, что все это неспроста.

«Совпадение,- решительно сказал он самому себе,- просто совпадение».

Он резво, как молодой, нагнулся, подхватил на руки возмущенно мяукнувшего кота и заторопился домой.

Крим, на чью свободу так нагло посягнули, вел себя неспокойно. Он протестующе мяукал и вырывался. Кузьмич хотел перехватить его поудобнее, прижать к себе, но кот выскользнул из рук и прыгнул на землю. Кузьмич выругался и нагнулся за ним. Подхватив на руки кота, он собрался разогнуться, но так и замер, словно разбитый параличом.

На земле, прямо перед ним, лежала новенькая пятидесятирублевая купюра.

«Рассыпал кто-то,- растерянно подумал Гаркулев,- вот я и нахожу…»

Кот радостно мявкнул и сам по себе взобрался на плечо нового хозяина.

Кузьмич поднял деньги и выпрямился. Кот забалансировал на его плече, мазнув по носу пушистым хвостом.

«Нет, – подумал Кузьмич, – тут без науки никак. Нужен этот, мать его растак, научный анализ…»

Он обернулся и решительно зашагал к магазину, пряча в карман неожиданный прибыток. На развилке он свернул и направился к ларьку. Ему очень был нужен совет Семеныча- ушлого соседа, бывшего, кроме всего прочего, еще и ученым.

Егор Семенович, сосед Кузьмича, был ученым. Вернее, был он преподавателем физики в близлежащей школе, но при том был еще и изобретателем. Все свое свободное время Егор Семенович посвящал служению науке – что-то рассчитывал, что-то конструировал, рисовал, вычислял, паял и клеил. А поскольку он был одинок, как и Кузьмич, то более ничем он и не занимался. Служил науке с утра до позднего вечера, то в школе, то дома, и в ус не дул. И фамилия у него была для науки подходящая – Мальштейн.

Иван Кузьмич сильно уважал Семеныча за научный склад ума и веру в торжество разума. Также уважал и за путёвые советы, которые сосед охотно ему давал. Семеныч тоже не чурался Кузьмича, находя в нем понимающую душу. Так что они иногда, по праздникам, устраивали небольшие посиделки.

В этот раз Семеныч был весь в работе. Он долго не открывал, хотя Кузьмич настойчиво давил кнопку звонка. Потом, правда, хозяин появился на пороге и, оглаживая седую «профессорскую» бородку, зыркнул на гостя из-под бровей.

– Я это, – пояснил Кузьмич.- Совет нужон.

Семеныч вопросительно глянул на кота,, высовывавшегося из-за отворота кузьмичевского пальто. Кот молчал. Тогда Семеныч перевел взгляд на пакет в руке соседа. Кузьмич его приоткрыл, давая возможность пытливому взгляду ученого проникнуть внутрь. Взгляд, по-научному зоркий и внимательный, моментально нашарил бутылку хорошей водки и палку колбасы. Также отметил и буханку хлеба.

– Ну заходи,- добродушно прогудел Семеныч.- Только я работаю сейчас. Уж не взыщи, соседушко, придется тебе обождать полчасика.

Кузьмич кивнул и вошел. Ему было не впервой вот так вот ждать соседа, которого от науки не могла оторвать Даже водка. За то он Семеныча и уважал.

Однокомнатная квартирка Семеныча была давно им превращена в лабораторию. Кузьмич раньше с опаской осматривал железные штативы, ряды колб, спиртовки, непонятные приборы и мотки проводов, раскиданные по всей квартире Семеныча. Но давно не обращал внимания на такие мелочи.

Привычно смахнув со стула пучок разноцветных проводов, Кузьмич присел и поставил пакет на пол. Кота он достал из-за отворота пальто и положил на колени, поглаживая его и успокаивая. Крим же в успокоении вовсе не нуждался. Он был спокоен и с интересом рассматривал беспорядок, царящий в квартире Мальштейна.

Сам Егор тем временем уселся за письменный стол, заваленный исписанными листками бумаги, и принялся яростно что-то строчить в большом блокноте. Бородка его гневно топорщилась, пальцы, сжимавшие ручку, похрустывали, и весь вид ученого наводил Кузьмича на мысль, что сосед совершает открытие, тянущее как минимум на нобелевку.Это продолжалось ровно сорок минут. Кузьмич за это время успел раздеться, разобрать от хлама старенькое кресло и подремать в нем. Кот же изучил всю квартиру, пройдясь под шкафами и по антресолям, и весь вымазался в серой пыли. Семеныч не обращал внимания на незваных гостей.

Наконец он громко фыркнул, выматерился так, что даже Кузьмич вздрогнул, и громко хлопнул по столу ладонью.

– Все,- сказал он.- Все на перемену.

Кузьмич подхватил с пола пакет – он знал, что на ученом языке эта фраза означала, что изыскания Семеныча временно окончились. Судя по матерщине – неудачей.

Кузьмич привычно извлек из ящика стола две чистые колбочки, выдул из них пыль и налил водку. Семеныч, брезгливо взирая на груду исписанных листков, потянулся к сосудам.

Они выпили, закусили и, довольные собой, наконец разговорились.

– Ну что там у тебя,- спросил Семеныч,- почто кота приволок?

Кузьмич помялся и рассказал соседу всю историю, упирая на то, что раньше денег не находил. А теперь, мол, сами валятся. Наверно, кот счастье приносит.

– Чушь,- фыркнул в ответ Семеныч.- Нонсенс. Реникса. Кот тут совершенно ни при чем. Это тебе только кажется…

Кузьмич поднял бутылку водки и поставил ее прямо перед Егором. Тот задумчиво на нее глянул, почесал бородку и налил по второй.

– С другой стороны,- продолжил он, хорошенько закусив колбаской,- появление этого кота могло нарушить тонкие причинно-следственные связи и привести к данному эффекту. Нельзя не отметить, что легенды о животных, приносящих удачу, довольно распространены среди народов мира. И хотя наука избегает оперировать поверьями, предпочитая проверенные факты, нельзя замалчивать то… Мать!

Тем временем кот, не выдержав ученой речи, прыгнул с пола на стол. Он опрокинул колбочки, служившие рюмками, по счастью уже пустые, и пробежался по столу.

– Кыш! – возмущенно крикнул Мальштейн. – Прочь из храма науки, бестия! Изыди!

Крим, испугавшись крика, заметался по столу. Семеныч всплеснул руками и стал ловить кота. Над столом поднялся бумажный вихрь, исписанные листы разлетались в разные стороны, порхали в воздухе и оседали на полу сугробами. Мальштейн принялся ловить порхающие листы бумаги и страшно ругаться. Кот выскользнул из бардака, им же и учиненного, и бросился к хозяину.

Кузьмич подхватил взъерошенного Крима и сунул себе за пазуху – от греха подальше. Кот, поняв, что сотворил нечто ужасное, притих.