Екатерина Хайрулина - Игры в вечность

Тот за все время не шелохнулся и не произнес ни звука, даже, кажется, дышать перестал.

– Что тебе нужно, Дим? Думузи пожал плечами, откусывая очередной кусок.

– Да ничего особенного. Просто спросил.

– Неужели? Значит, ты тут просто гуляешь, и решил заглянуть на огонек?

– Угу. Вроде того. Эмеш скривился, – пришибить бы его чем-нибудь… ну хоть временно.

– Нам надо поговорить, – сказал он, – может, отойдем в сторону?

– Ты их стесняешься? – ехидно поинтересовался Думузи.

– Хватит, Дим. Вставай.

Думузи облизал пальцы, вытер руки об себя и нехотя поднялся на ноги. Весь его вид говорил, что приходится отрываться от важных дел. Черт, можно подумать, он просто решил пообедать у себя на кухне.

– А я! – это Кинакулуш подал голос, – я хочу спуститься в Тат-Фишу. Что мне сделать для этого?

– Зарежься, – небрежно посоветовал Думузи, не оборачиваясь.

Кинакулуш судорожно сглотнул. Как ни странно, он воспринял эти слова всерьез, достал нож и уже примеривался воткнуть его себе в сердце, но Эмеш успел вовремя, в два прыжка оказавшись рядом.

– Ты что, совсем сдурел, что ли? – зашипел он, выхватывая нож из дрожащих рук пастуха. Тот беззвучно открыл рот, но не нашел что ответить, и снова закрыл.

– Так же нельзя!

– Я хотел помочь, – обижено пробормотал Кинакулуш.

– Так ты ни кому не поможешь, помрешь и все, – Эмеш мысленно хватался за голову… люди, что с них взять.

– Он сказал… Эмеш бросил уничтожающий взгляд на Думузи.

– Нашел кого слушать.

– Но…

– Э-эх, – осуждающе цокнув языком, Эмеш засунул отобранный нож себе за пояс, – здоровенный, взрослый мужик, а ведешь себя как ребенок. Стой тут и не двигайся, не делай ничего. Я скоро вернусь.

Думузи уже ждал его в сторонке. Подумав немного, Эмеш решил не ругаться из-за дурацких советов – только время терять.

– Что ты здесь делаешь?

– Увидел тебя и решил зайти поздороваться, – пожал плечами Думузи.

– Я очень ценю твою вежливость. Теперь, я надеюсь, ты можешь идти.

– Подожди, не так быстро, – ни тени усмешки, Думузи разом стал серьезным, глаза нехорошо сверкнули. – Значит, ты хочешь вернуть Лару.

– Хочу.

Думузи долго молчал, словно обдумывая, не похоже, чтобы ему нравилась эта идея.

– Ты хочешь обменять ее на пастуха? – сказал, чуть прищурившись. – Думаешь, это равноценный обмен? Что за танцы вокруг? Ведь ты не за этим пришел.

– Не знаю, но хочу попробовать.

– Что ж, легко отдавать чужие жизни, – фыркнул, едва ли не с презрением. Это уже начинало раздражать.

– Хочешь, отдай свою.

Что-то произошло с Думузи, Эмеш так и не понял что, но что-то щелкнуло.

– Не делай этого, Сар, – неожиданно тихо попросил он.

– Это почему же? Я просто хочу вернуть нашу Ларушку.

– Не сейчас. Подожди.

– Ждать? – удивился Эмеш, теряя терпение, – ждать пока все в этом мире спокойно сдохнут?

– Так ты спасаешь мир? – ни тени усмешки, только вопрос. Что тут ответить?

– Да пошел ты! Думузи покачал головой.

– Не стоит. Это может плохо кончиться. Почему-то Эмеша это даже развеселило.

– Неужели? Ты мне угрожаешь. Степной бог тяжело вздохнул и покачал головой.

– Не я. Не тебе. Поверь. Я не желаю тебе зла, Сар, несмотря ни на что. Просто не делай этого, хорошо? Подожди.

– Чего ждать?

– В Иларе безопаснее, – серьезно сказал он.

– Безопаснее? – зло оскалился Эмеш. – Конечно, Идим! Ты безусловно прав! Безопаснее быть мертвым, чем живым.

Огонь в темных глазах, и сразу снова тьма, словно печь невзначай приоткрыла створки, пыхнула, обдавая жаром, и захлопнулась снова. Думузи внимательно щурил глаза.

– А демоны?

Что делать с демонами Эмеш пока не знал. И какое это имеет отношение к спасению Лару?

– Демоны пока никак не проявили себя. Может быть, их и не было? Может, это всего лишь сказка, чтобы нас запугать? Думузи нервно дернулся.

– Это не сказка, уж поверь мне.

– Тебе?

– Это не сказка, – повторил, не обращая внимание на вопрос, – сейчас они слабы и затаились, набираются силы. Если в мир вернется жизнь – у них будет больше пищи.

– И что? Нельзя же вечно ждать, Дим. Мы погубим мир, все сдохнут, а потом демоны вылезут и сожрут с голоду нас самих. Чего ждать?

– Может и так, – серьезно согласился Думузи, отвернулся, опустил глаза. Нет, голодные демоны его слишком пугали, что-то еще. Долго молчали. Тихо кругом.

Воздух в степях сухой и прозрачный, наполненный до краев запахом жухлой травы, ветер шелестит осторожно, перебирает пальцами тонкие стебельки, словно струны, поет колыбельную песню. Искорки с треском подскакивают от костра, кружат, теряясь в дыму, иногда, словно опомнившись, улетают высоко, к далеким огням на своде небес.

Пастухи в пол голоса обсуждают что-то, передавая друг-другу бурдюк густой, кисловатой сикеры, посмеиваются, рассказывают разное… Тихо. И несмотря ни на что, жизнь лениво идет своим чередом. Долго ли?

– Делай, как сочтешь нужным, – шепнул ветер. – И знаешь что, будь осторожен.

Эмеш тяжело вздохнул, поблагодарил за заботу и послал ветер куда подальше. На этом они и расстались. В Илар пойдут с утра.

Тащить куда-то, прямо сейчас, этого испуганного победителя мангара – мучила совесть. Пусть еще хоть одну ночь… успеют они. Вон сидит, добросовестно прощается с жизнью, заливая хмелем. О чем он думает сейчас, этот пастух?

Легко отдавать чужие жизни? Нет, ветер, не так легко, как думалось. Человечки наши… имеем ли право? Впрочем, есть ли выбор? Другого способа он не знал. К чему думать об этом.

– Эмеш. Обернулся – пастух стоит рядом с ним.

– Да?

– Почему я? Слегка покачивается на нетвердых ногах, хочет знать.

– Садись.

Плюхнулся на землю, икнул, громко шмыгнул носом… почему он? Его на Златокудрую? неужели достойный обмен. И о чем только думал?

– Почему? – пожал плечами. – Ткнул пальцем наугад, кто-то же должен… Ты одиночка, ни жены, ни детей, вообще никого, даже родственников. Никто плакать не будет. Вот и решил… Кинакулуш болезненно поджал губы, отвернулся.

Вот ведь, ляпнул не подумав, честно. Зря он так, не стоило говорить человеку перед смертью, что он никому не нужен, что никто не пожалеет. Зря. Дурак. Надо было сказать, что пал божественный жребий, что великая честь – так было бы проще. Соврать. Ложь была бы честнее.

– Прости.

– Да ничего, ты прав. Уронил на руки тяжелую голову, взлохматил волосы.

– А у меня ведь брат был, старший, знаешь… пропал прошлым летом, – зачем-то начал рассказывать Кинакулуш, – ушел овец пасти, и так и не вернулся. Не нашли. Даже овец не нашли, хотя куда они могли деться? А, как думаешь?

– Не знаю, – пожал плечами Эмеш.

– А ведь не только наши овцы, соседские. Они приходили потом, ругались, кричали: «ваш придурок блаженненький, наших овец увел». Он и правда странный был, братик мой, не такой… как ребенок был… все в город просился, говорил: «героем хочу стать! достойным богов!». Мамка плакала, не пускала. Говорила, нельзя ему туда… Может зря не пускала? А? Ушел бы сам, проводили бы его, знали бы – что с ним и как. А то ведь пропал. Думаю все ж, в Аннумгун ушел…