Кэтрин Куртц - Святой Камбер

— Можно, если этот исповедник — я, Дуалта. Король прав. Мы не должны болтать, не обдумав этого как следует. — Он заставил себя посмотреть на молодого человека. — Согласен?

— Вы будете исповедовать меня? Конечно же, если так нужно. Но… это действительно был ваш отец! Я видел!

Джорем на мгновение зажмурился, вздохнул и поднялся на ноги с трудом, по-стариковски. Юный рыцарь тоже поднялся. Джорем слегка коснулся его плеча и тут же проник в сознание Дуалты.

— Никто не оспаривает того, что ты увидел, — устало сказал он. — Только не говори об этом. Молчи до тех пор, пока не получишь моего разрешения. Ты понял?

— Да, отче, — выдохнул Дуалта, не поднимая глаз.

— Благодарю, — Джорем убрал руку. — Теперь тебе пора идти. Отцу настоятельно необходим отдых, как, впрочем, и нам. Можешь разбудить лорда Иллана и сообщить, что Райс разрешил тебе не дежурить остаток ночи. Должно быть, ты порядком утомился.

Услышав эту бесстыдную ложь, Дуалта оглянулся на Райса и собрался возразить, но Райс, сидевший на полу, привалившись спиной к ножкам кресла, утвердительно кивнул, пристально поглядев на юношу своими золотистыми глазами.

— Джорем прав, Дуалта. Мы все устали. Может быть, ты просто не заметил этого. Скоро поймешь. — Веки рыцаря послушно опустились, и он покачнулся, одолеваемый зевотой.

— Попроси Иллана сменить тебя и иди спать, — приказал Райс.

Пролепетав согласие и поклонившись, Дуалта повернулся и побрел к выходу. Джорем и Райс терпеливо ожидали, пока дверь закроется, потом один поспешно задвинул засов, а другой очутился возле стоящего на коленях монаха и стиснул плечо под михайлинской рясой.

Ивейн подняла к нему осунувшееся, но свое прежнее лицо.

— Как ты? — озабоченно спросил Райс.

Успокоительно вздохнув, она ухватилась руками за его пояс, поднялась и прижалась к мужу с загадочной улыбкой на устах.

— А как ты? — вопросом на вопрос ответила она. — И отец?

Ивейн отстранилась и посмотрела на Райса. Джорем, приблизившись, жадно припал к ее руке, словно искал подтверждения тому, что перед ним в самом деле его сестра.

— Ты изменила облик, — сказал он с упреком. — Как?

— Сумела. — Она подошла к спящему Камберу и опустилась на колени, Райс последовал за ней. — Когда мы с Райсом прошлой ночью изучали манускрипт, мы прочли и об этом. Мне казалось, будет лучше, если мы хоть немного будем разбираться в том, что делает отец. Признаться, никогда бы не подумала, что придется испытать это на себе.

Райс склонился над Камбером, Джорем хмурился. Только когда Целитель закончил осмотр, он подал голос.

— Ты сознаешь, что она проделала, не так ли?

— Изменила облик? Не думаю, что это принесет вред. Да и не оставалось иного выхода. Коли признаваться в обмане, то уж никак не во время беспамятства и полной немощи Камбера.

Джорем сел в кресло и бережно опустил руки на подлокотники.

— Дело не в этом. Дуалта считает, что видел чудо. Церковь сурова и строга в таких вопросах. А Синхил… Одному Богу известно, о чем он думает!

Ивейн удивили слова брата.

— И это тебя смущает? Пусть лучше поверят в чудо, чем узнают правду! Райс прав. Это невероятное происшествие и только. Что тут плохого?

— Думаю, мы и это узнаем, — больше не спорил Джорем. Он положил голову на спинку кресла и закрыл глаза. — Интересно, вспомнит ли об этом отец, а вот Синхил, можете мне поверить, не забудет вовек.

В том же архиепископском дворце возбужденный и перепуганный Синхил вошел в часовню, миновал неф и приблизился к гробу графа Кулдского, освещенному мигающими свечами. По углам саркофага, спиной к нему, стояли четыре королевских гвардейца, прижимая к бокам алебарды и скорбно потупя глаза. Они заметили короля, но остались неподвижны. В воздухе, пропитанном ладаном, витал полушепот псаломщиков — два десятка монахов читали на хорах. Все прочее было безмолвно и неподвижно в просторной часовне. Синхил с каждым шагом становился медлительнее — ноги подгибались под тяжестью ноши, которая свалилась на него. Возле громоздкого саркофага, принимавшего тела королей Гвиннеда, он остановился и осмотрел Камбера с ног до головы, проникаясь мрачной красотой погребального убранства.

В неверном свете поблескивал златотканый герб Мак-Рори — древний меч в короне Кулди. Над черным бархатом покрова синела михайлинская риза, скрывавшая даже часть шеи покойного. В окоченевшие руки было вложено распятие из красного дерева и слоновой кости, На пальце левой руки поблескивал перстень-печатка графов Кулдских, чеканное серебро отражало пламя свечей цветными бликами.

Синхил всмотрелся в такое знакомое лицо, ухватился за край гроба и долго-долго не отрывал взгляда. Смутно он чувствовал заклинание, невидимым облаком окутывавшее тело и препятствующее тлению. Но он не знал о другом его назначении, понятном немногим посвященным, — скрывать йомейрское заклятье.

— Чего ты хочешь от меня? — безмолвно вопрошал король, впиваясь взглядом в благородные черты. — Ты умер. Почему бы тебе не остаться мертвым?

Восковые губы не давали ответа, и Синхил опустил глаза, переполнившиеся злыми слезами.

— Ты не смеешь возвращаться, — упрямо думал он, — ты мертв. Неужели недостаточно того, что ты уже совершил.

В душу Синхила ворвалось бормотание монахов. Король подавил всхлип, упал на колени и прижался дрожащим подбородком к побелевшей руке.

— О, Господи, — думал он. — Ты позволил ему отнять у меня смысл жизни. Ты позволил ему забрать меня из Твоего храма. Теперь он ушел, но по-прежнему не дает мне служить Тебе. Неужели он никогда не даст мне покоя?

Он поднял заплаканные глаза на спокойный профиль Камбера. Ответа не было. Так прошло около часа; стража пришла в недоумение, а монахи на хорах сгорали от любопытства. Король наконец понял, что сделался средоточием всеобщего внимания в своих безнадежных исканиях, поднялся с затекших колен и склонился перед алтарем. На душе у него было пусто.

Синхил вернулся в свои апартаменты в центральной башне, но сон не шел к нему.

Вероятно, после ночного инцидента лучше всех спалось Камберу. Проснувшись на следующее утро, он обнаружил в кресле по соседству Райса, свернувшегося под пледом, и никаких следов Джорема и Ивейн. Судя по свету за окном, только что рассвело.

Несколько минут он лежал, собираясь с силами, и в конце концов остался совершенно удовлетворен собой. Исчезла головная боль, в теле не было ни вялости, ни иных недомоганий, вполне вероятных после всех событий последнего времени.

Обличье Элистера не причиняло никаких неудобств и казалось давно привычным. Камбер помнил о некоторых затруднениях с самоконтролем прошлой ночью, было и еще что-то, но совершенно скрывалось во мгле беспамятства. В любом случае, это не могло быть серьезной промашкой, иначе ему сейчас не было бы так спокойно. Все же ему надо будет обо всем расспросить Райса и Джорема.