Эрин Хантер - Длинные тени

— Я не могу вам сказать, — еле слышно прошептала Белка.

— Можешь, просто не хочешь! — с болью и злобой прорычал Львиносвет.

Воробей знал, что те же самые чувства сейчас терзают Остролистую, но сам он оставался странно спокойным, словно ужасная правда Белки не была для него новостью. Если они действительно были котами из пророчества, наделенными силой звезд, то и рождение их должно быть отмечено чем-нибудь удивительным! Просто сейчас им открылась еще одна правда, только и всего. Они узнали о событии, которое произошло много лун тому назад, но которое до сих пор отбрасывает длинные тени на настоящее.

— Простите меня, — уже тверже ответила Белка. — Я знаю, что вы имеете право осуждать меня, но знайте, что я не могла бы любить вас больше, будь вы моими собственными детьми! Я так горжусь вами.

— Убирайся и оставь нас в покое! — с ненавистью прошипела Остролистая. — Ты не имеешь никакого права гордиться нами и вообще чувствовать к нам хоть что-то! Мы верили, что ты наша мать, а ты…

— Пожалуйста… — жалобно пролепетала Белка.

— Уходи, — твердо сказал Львиносвет.

Страшное горе тяжелым облаком окутало Белку, и Воробей едва удержался, чтобы не броситься к ней. Он услышал, как она повернулась и, не замечая боли, побрела сквозь дымящиеся заросли по горящим листьям.

Трое котов долго молчали. Воробей оцепенел от потрясения, и знал, что его брат с сестрой чувствовали то же самое. Они едва не погибли, они столкнулись с безумной ненавистью Уголька, но самым страшным ударом для них стало признание Белки.

— Но если она не наша мать, то кто же тогда наши родители? — первой нарушила молчание Остролистая.

— Потом подумаем над этим, — с холодным гневом прорычал Львиносвет. — Сначала надо решить, что нам делать, если Уголек откроет всю правду племени.

— Думаешь, он сделает это? — ахнула Остролистая.

— А ты думаешь, нет? — огрызнулся Львиносвет. — С какой стати ему молчать! Он же сам сказал, что пойдет на все, лишь бы заставить Белку страдать.

Воробей вновь почувствовал странное равнодушие к тревогам брата и сестры. Тайна перестала быть тайной, и уже никто не в силах остановить лавину последствий. Честно признаться, ему было даже немного любопытно, чем все это кончится.

— Нельзя, чтобы об этом узнали в племени! — взволнованно воскликнула Остролистая. — Что если нас тоже накажут? Вдруг подумают, что мы давным-давно знали правду? Нет, давайте договоримся никому ничего не рассказывать! Может быть, Уголек еще передумает?

— Ага, и ежи стаями полетят в теплые края, — усмехнулся Львиносвет. — Но я согласен, нам не надо трепать языками. Если Грозовое племя все-таки узнает правду, мы сможем доказать, что ничего не знали об этом. Договорились? Что скажешь, Воробей?

— Идет, — кивнул целитель.

— Тогда идем в лагерь, — вскочила Остролистая. — Там сейчас столько работы!

Каменный овраг насквозь пропах гарью и дымом. Протиснувшись сквозь обугленные остатки бывшего колючего туннеля, Воробей невольно вздрогнул, услышав встревоженный голос отца — то есть, Ежевики.

— Вы целы? С вами все в порядке?

— Да, все нормально, — напряженно ответил Львиносвет.

— Тогда помогите Бурому залатать детскую, ладно? Нужно принести из леса побольше ежевики. Воробей, тебя Листвичка искала. Долголап обжег лапы, а Долгохвосту пробило голову упавшей веткой. Ничего серьезного, но рана глубокая. На всякий случай, нужно осмотреть всех котов, вдруг кто-нибудь еще ранен!

— Да, конечно, — кивнул Воробей. Когда шаги Ежевики стихли вдали, он повернулся к брату и сестре и прошипел: — Не забывайте — молчок!

Но когда он, слегка припадая на обожженную лапу, направился к пещере целителей, то почувствовал запах Уголька, стоявшего на краю поляны. Пристальный взгляд Уголька обжег его, как удар горящей ветки, и Воробей словно наяву увидел синие глаза воителя, горящие безумной злобой.

«Полночь сказала, что знание не всегда дает силу, — вспомнил Воробей. — Но иногда дает, и еще какую! Сегодня Уголек получил силу уничтожить нас всех».

На следующее утро Львиносвета послали в рассветный патруль вместе с Бурым, Медуницей и Пеплогривкой. Лучи восходящего солнца пробивались сквозь листву деревьев. В воздухе не было ни ветерка, и уцелевшие листья неподвижно висели на ветках. Кругом было так тихо, что вчерашняя гроза могла показаться сном, если бы не обгоревшие стволы деревьев, обугленный бурелом на земле, да почерневшая листва.

Шерсть Львиносвета слегка потрескивала от волнения. Он не знал, чем встретит его лагерь, какие обвинения бросят ему в глаза соплеменники. Но на поляне все было спокойно, лишь Ежевика деловито отдавал распоряжения по поводу восстановления лагеря. Терновник и Мышеус заканчивали латать стены детской, Лисенок и Ледышка катили через поляну огромный ком свежего мха для подстилок. Белохвост и Яролика дружно вытаскивали обгоревшие ветки из воинской палатки, а Белолапа, Березовик и Ягодник собирали бурелом на поляне, причем Ягодник привычно бурчал себе под нос, что это работа не для воителя.

«Ничего не случилось!» — с облегчением понял Львиносвет. Уголек тоже был на поляне, однако по каким-то причинам он продолжал хранить тайну.

— Надо поговорить! — прошипела Остролистая, когда они с Львиносветом помогали Дыму укладывать новый колючий барьер вокруг входа в лагерь. — Встретимся в лесу. Я приведу Воробья.

Бросившись в палатку целителей, она через несколько мгновений выскочила оттуда в сопровождении Воробья. Львиносвет молча смотрел, как они направляются к поганому месту, а затем подошел к Дыму.

— Схожу, поохочусь. Куча с добычей совсем пустая.

— Охотники уже ушли, — проворчал Дым. — Надо было раньше думать! Значит, восстановление лагеря слишком скучная для тебя работенка? — обиженно заметил он, но потом смягчился. — Ладно, беги. Только постарайся принести что-нибудь стоящее!

Львиносвет с благодарностью кивнул и со всех лап бросился в лес, пока бурый воин не передумал. Уловив запах брата и сестры, он побежал за ним в чащу.

На краю поляны Львиносвет остановился и огляделся, принюхиваясь. В тот же миг из-за дерева раздалось сердитое шипение:

— Львиносвет! Сюда!

Покрутив головой, он заметил в зарослях рыжего орляка черную голову Остролистой.

— Сколько можно ждать? — набросилась на него сестра.

— Я нарочно тянул время, — пояснил Львиносвет, бросаясь в папоротники. — Не нужно, чтобы кто-нибудь заподозрил нас в тайных встречах.

За зарослями папоротника оказалась неглубокая ложбинка, в которой дожидался Воробей. Когда Львиносвет скатился туда, брат поднял голову и серьезно сказал: