Ольга Сергеева - Дочь Кузнеца

Надсмотрщики окружили их и повели куда-то по коридору. Занила не пыталась запоминать дорогу: если она вдруг останется жива, будет и кому ее проводить. Она думала о Коре. За прошедшие два дня зверек так и не появился. Она перестала чувствовать его еще снаружи цирка, где-то при подходе к его стенам. Наверное, он хотел найти обходной путь в цирк, чтобы проскочить незамеченным, но либо ему это не удалось, либо внутри он просто не смог найти свою хозяйку. Первый день Занила сходила с ума от тревоги за него, а потом заставила себя успокоиться: это хорошо, что Кор пропал. Она не знала, каких зверей натравят на них, но в любом случае это будет кто-нибудь покрупнее иглозубого суриката. А если Кор не увидит этого, он не бросится защищать свою хозяйку и, значит, не погибнет вместе с ней!

В небольшом зальчике на пересечении двух коридоров их встретил кузнец. Занила опознала его по инструментам, сложенным в ящике, стоявшем возле ног мужчины. Обменявшись короткими приветствиями с надсмотрщиками, он принялся за дело — стал снимать с рабов кандалы.

Занила с наслаждением потерла освобожденные запястья и огляделась по сторонам. Пока кузнец трудился, надсмотрщиков заменили другие, вооруженные длинными копьями. Каждое копье было около трех аммов в длину, и держали мужчины их направленными на рабов, так что пропадало всякое желание бросаться на них, пытаясь прорваться и убежать. Или, может быть, она просто еще не знала, что ждет ее впереди, а так предпочла бы копья?

За прошедшие два дня она, кстати, почувствовала себя значительно лучше, несмотря даже на скудную кормежку. Словно неделю на корабле ее организм балансировал на лезвии, решая, рухнуть в пропасть или продолжить взбираться на скалу. И ей все же удалось зацепиться. Раны, правда, еще окончательно не зажили, зато и слабости больше не было, а это в данных обстоятельствах было куда важнее!

Раб, который на корабле заболел лихорадкой, тоже почти выздоровел. Он сильно осунулся и похудел, но на ногах стоял вполне твердо. Занила подумала, что если бы старший надсмотрщик производил свой отбор сейчас, он, возможно, определил бы их в другую группу. Может быть, сообщить об этом их охранникам, так и норовящим ткнуть в спину своими копьями? Занила представила себе, как будет звать господина старшего надсмотрщика и просить выдать ей меч, и усмехнулась!

«Воображение — друг мой!»

Да, забавное было бы зрелище! Порадовалась, что еще может смеяться. Все верно: пока она еще жива, и это значит, что она еще сумеет огрызнуться!

Коридор повернул, и за поворотом рабы увидели солнечный свет: выход, забранный решеткой. И оттуда на них волной накатил шум, приглушенный расстоянием гул. Занила могла бы подумать на рокот прибоя, но она знала, насколько далеко от моря находится цирк. Люди. Толпа. Гул сотен и тысяч человеческих голосов. Сколько же зрителей собралось на трибунах годрумского цирка? Позади нее грубо ругнулся надсмотрщик: видимо кто-то из рабов попытался остановиться, налетев на этот шум как на стену. А сама Занила чуть не налетела на охранника, шедшего перед ней и замедлившего шаг: впереди была арена цирка и если не свобода, то хотя бы возможность действовать! И она неосознанно торопилась разорвать паутину затянувшегося ожидания. За неделю на корабле она успела забыть, как чувствуешь себя, когда твое кружево наполнено серебром. Вот так чувствуешь: сильной и ничего не боящейся!

Перед решеткой, отделяющей коридор от арены, были еще надсмотрщики. Двое из них при появлении рабов начали вращать ворот на стене, и решетка плавно поехала вверх, открывая проход. По бокам только каменные стены, за спинами ощетинившиеся копья и только один путь открыт — вперед. Занила пригнула голову и, не дожидаясь, пока решетка совсем поднимется, шагнула наружу.

Яркий солнечный свет ослепил глаза, раскаленный сухой воздух обжег легкие, гул тысяч голосов, взметнувшихся с новой силой, накрыл тяжелой волной. Зрители, собравшиеся на трибунах годрумского цирка, приветствовали их — жалкую кучку рабов, которые через несколько минут станут окровавленными ошметками плоти для их удовольствия! Занила подняла голову, оглядываясь по сторонам. Они стояли на арене годрумского цирка. И отсюда, изнутри, он казался еще огромнее. Трибуны скалами вздымались вокруг, полные людей, орущих, машущих руками, смотрящих — каждый на нее! Арена представляла собой гигантский овал правильной формы. Проход, через который они вышли, открывался с одной из его узких сторон. С противоположного конца на ней возвышались небольшие укрепления, очевидно приготовленные специально для какого-то из сегодняшних представлений. Вряд ли для них: слишком много было бы заботы, но Занила на всякий случай запомнила расстояние и направление до этих укреплений. Может быть, стоит уже направиться туда? Она шагнула вперед, чувствуя, как босые ступни обжигает мелкий белоснежный песок.

Скрип поднимающейся решетки и новая волна рокота, прокатившаяся по трибунам, заставили ее остановиться и обернуться. А еще вскрик Безгубой: она заметила раньше. На арену один за другим выходили псы. Здоровенные собаки, высотой около двух аммов, с грязно-серой короткой шерстью, обрубленными хвостами и крупными лобастыми головами. Худые, даже тощие.

«Сколько же времени они нагуливали аппетит?!»

Занила не знала, что это за порода, но они ей уже не нравились, особенно длинные желтые клыки, казавшиеся из приоткрытых пастей, и тяжелый взгляд, внимательный такой, оценивающий. Собаки сориентировались мгновенно и начали расходиться в стороны, окружая рабов, невольно сбившихся в кучу, поближе друг к другу. Занила считала каждую новую зверюгу, появлявшуюся из темного прохода в стене. Полторы дюжины. Против пяти рабов. Ну и чем интересно им помогли бы мечи?!

А Занила почему-то думала, что против них выпустят каких-нибудь диких зверей: волков, например, ну или тигров со львами. Хотя и эти оголодавшие, озверевшие и одичавшие твари справятся ничуть не хуже! Только страха почему-то не было. А было желание действовать. Уже сейчас! Эх, жаль, все-таки нет меча или хоть какого-нибудь ножа: руки просто чесались ухватиться за какую-нибудь остро отточенную железяку! Занила встретила взгляд пса, остановившегося напротив нее, встретила и удержала. И усмехнулась, и псина, кажется, подавилась собственной слюной, капающей с длинных клыков.

«Ну же! Чего ты ждешь, тварь?!»

И словно повинуясь этому молчаливому окрику, пес прыгнул. Не тот, на которого она смотрела, и не на нее. И толпа на трибунах, которая до этого, казалось, забывала дышать, взорвалась воплями. Страшно закричала Безгубая, поняв, что зверь летит прямо на нее, и попыталась отскочить прочь, спрятаться за спинами других рабов. Занила сделала сальто назад через голову, уходя с траектории его прыжка, сразу оказавшись в стороне от остальных рабов, сбившихся в кучку: ей нужно было свободное пространство вокруг. Она приземлилась на ноги, как привыкла за годы тренировок, но в последнюю минуту правая нога подвернулась, и она чуть не оступилась.