Питер Нейл - Звезда Судьбы

— Он опытный воин. Он не бросается словами и не пытается судить о том, чего не знает. Ничего не принимает как данность и старается получить те сведения, что ему необходимы для принятия решения… Этот человек непременно поможет нам!

Старейшина потянулся, утомленный тревогами и бесконечной работой, а затем потянулся налить себе вина. После этого он пододвинул к себе лист пергамента, где был начертан план храма, — то немногое, что было им доподлинно известно и большая часть догадок и предположений, — и принялся изучать карту, как делал это уже на протяжении многих недель, месяцев и лет, пытаясь перехитрить защитников зиккурата.

Солнце опустилось за горизонт, улицы и здания деревни освещали масляные светильники и горящие факелы. Слышались голоса мужчин, занятых работой, матерей, бранящих детишек, доносился лай собак из темных проулков. Кулл, сказав себе, что подумает над просьбой Теринаса не раньше, чем как следует выспится и отдохнет, решительно направился к своей хижине, где размещался вместе с дюжиной других наемников.

Как атлант и ожидал, в доме было полно народу: все собрались посреди главного помещения за столом, играя в кости и попивая вино, а заметив вошедшего, многие дружески кивнули ему, но никто не обратил на атланта особого внимания.

Мантис лежал на своей постели и при виде приятеля, не поднимаясь, спросил:

— Чего от тебя хотел Теринас?

Атлант пожал плечами, расстегнул перевязь, скинул легкую кольчугу и сложил все это на лежанку ближе к стене.

— Просто хотел поболтать немного. Он обсуждает стратегию военных действий со своими помощниками и пожелал услышать мое мнение. Но мне пока нечего ему сказать. Я здесь слишком недавно.

— Десять лет — долгий срок, — пробормотал Мантис, разглядывая потолок.

— Верно, — рассеянно согласился Кулл, мысленно возвращаясь на десять лет назад, когда он был еще наивным юнцом, не столь давно вынужденным бежать с родных островов…

Больше всего сейчас ему хотелось бы выку- паться, но усталость была слишком велика; принять ванну можно будет и утром.

Обернувшись, Мантис уставился на атланта.

— Ну и?

— Что? — переспросил Кулл. Он извлек меч из ножен и внимательно принялся рассматривать лезвие. Поутру нужно будет смазать его маслом и отполировать…

— Он ведь хочет закончить войну, верно? Здесь вся земля попорчена колдовством.

Кулл сдвинул брови.

— Да, ты прав…

— Возможно, есть способ помочь ему, — заговорщицким тоном прошептал Мантис. Впрочем, никто вокруг и не прислушивался к их разговору: наемники были слишком заняты болтовней и игрой в кости.

— О чем ты ведешь речь, Мантис?

— Колдовство. Нужно сражаться с магией при помощи другой магии.

— Он уже нанимал колдунов. Но они ему ничем не помогли. Защитники храма слишком уж сильны.

Мантис отвернулся.

Кулл с лязгом вдвинул меч в ножны.

— Похоже, у тебя есть какой-то план?

Мантис не отозвался.

— Мантис?

Юноша уселся на койке, скинул ноги на пол и покосился на приятеля.

— Ничего конкретного. Просто… подумал кое о чем.

— Будь ты неладен, Мантис, скажи, наконец, к чему ты клонишь.

Но тот лишь покачал головой.

— Да нет, ничего, все это глупости. — Он лукаво улыбнулся атланту, вновь примеряя на себя маску наивного беззаботного мальчугана, который толком сам не понимает, что творится вокруг него. Затем он поднялся с места. — Надо мне пойти подышать воздухом. Увидимся поутру…

Кулл слишком устал, чтобы спорить, — да и какое ему дело до того, что задумал этот юнец. Мрачным взглядом он проводил того, а затем подошел к наемникам, сидевшим за столом.

— Кружку вина напоследок перед сном? — предложил ему один из игроков.

Хотя Куллу не слишком-то хотелось пить, но он все же присел ненадолго с ними и разделил вино и пару грубоватых солдатских шуток.

Все было как обычно, и эта комната ничем не отличалась от сотен других шатров и бараков, где доводилось ночевать атланту перед бесчисленными сражениями.

Такие же наемники окружали его и тогда, и сейчас. Слышались все те же шутки, так же лилась кровь, и никто не знал, увидится ли завтра вечером с приятелями и все ли вернутся живыми из битвы.

И все же в этот раз что-то было по-другому. Что-то было очень и очень неладно. Больше всего Кулл желал бы выяснить, что именно… И одновременно страшился это узнать.

— Не убивайте его, — предупредил Тха-Бнар жрецов, когда вопли раненого воина стали слышаться слишком уж громко. — Его смерть нам ни к чему. Если мы от него ничего не узнаем, то его нужно будет отпустить.

— Хорошо, господин. Но, по-моему, он уже достиг своего предела выносливости. Еще немного — и ему конец!

Пленный однорукий воин содрогнулся и застонал, выгибаясь на колесе. При беспощадном свете факелов было видно, как кровь сочится у него изо рта, а слезы обильно орошают поросшие щетиной щеки.

Тха-Бнар подошел ближе, тронув костлявой рукой спутанные влажные волосы пленника. Несколько мгновений он стоял неподвижно, затем закрыл глаза, и волна дрожи прошла по всему его телу. Наконец, он с брезгливой гримасой убрал руку.

— Я не чувствую ничего. Ничего! Это просто мелкая сошка. Ему нечего нам сказать.

— Так вы желаете, чтобы мы отпустили его, господин?

— Да, снимите его с колеса, затем дайте напиться отвара из листьев чота. Это ненадолго придаст ему сил. Я хочу, чтобы он сумел на своих ногах вернуться к своим.

— Вернуться?

— Да. Мы отошлем его в лагерь к осаждающим. Проживет он недолго и ничего не сможет им рассказать. Однако, пометь его раскаленным клеймом. Это внушит страх тем ублюдкам внизу.

— Слушаюсь, магистр Тха-Бнар.

Жрец ослабил путы, связывающие воина, и вместе с помощником перенес его на деревянную лежанку. Тха-Бнар тем временем покинул пыточные покои и стал подниматься по темной лестнице, озаренной отблесками рыжеватого пламени факелов.

Рассвет на равнине был теплым и туманным. Один за другим гасили факелы и светильники в селении Теринаса, окатывали водой и затаптывали ночные костры. Солдаты, отстоявшие на крепостных стенах ночную стражу, вернулись в свои бараки или разошлись по домам, чтобы на скорую руку позавтракать и отправиться ко сну. Другие заняли их место, поднимаясь по лестницам на дозорные посты, откуда открывался превосходный обзор на скопище каменных домишек и небольших крепостей на равнине… А также на пугающую пирамиду зиккурата на склоне горы.

Храм-пирамида сейчас выглядел несколько иначе, чем десять лет назад. Там, где прежде верхние уровни не соприкасались с горным склоном, теперь они были привязаны к нему густой сетью стен и укреплений. Никто не видел, как появилась эта странная конструкция восемь лет назад, во время недели гроз, столь сильных, что пришлось даже на время приостановить осаду. Когда же штурм возобновился и воины Теринаса прорвались на нижние уровни загадочной постройки, то оказалось, что верхние ее ярусы пронизаны туннелями, ведущими прямо в недра горы. Однако атакующих защитники зиккурата изгнали прочь со столь беспощадной яростью, неся при этом ужасающие потери, но продемонстрировав столь пугающее колдовство, что с тех пор больше никогда осаждающие не предпринимали попыток захватить эти странные укрепления. Несколько нападений на эти верхние стены все же было предпринято с течением лет, но это были лишь случайные вылазки, обернувшиеся полным крахом. Судя по ярости защитников верхних уровней зиккурата, Теринас догадался, что звезду держат где-то в храме, венчавшем пирамиду, — в точности как и утверждал один из нанятых им магов.