Оксана Демченко - Семь легенд мира

В самом сердце жуткой трясины имелось скальное возвышение. Целая горная гряда пряталась в болоте, являя взору лишь шипы своего позвоночного хребта. На самом крупном утвердился в незапамятные времена замок, именуемый Блозь. Его отстроили для наблюдения за топями, куда любили забираться лихие люди, спасаясь от суда канэмцев и вендов. Гарнизон Блозя их высматривал, отлавливал, допрашивал. И, как правило, в том же замке оставлял. Топи – хорошее место для обустройства тюрьмы. Стены замка высоки и темны, за многие десятки лет поросли скользким лишайником. А к воротам ведет единственная тропа, проложенная по хребту скрытых болотом гор. Ее давным-давно отсыпали камнем, выровняли щебнем и поддерживают проезжей.

– Блозь, – поежился айри. – Не болтали они, много там теперь пленников?

– Да они, вишь ты, вообще молчуны, – виновато вздохнул кузнец. – Не думал никогда, что в нашей глуши может сплестись эдакий заговор. Сила у мерзавцев накоплена, крепко большая сила. Страх вендов согнул, признали князя нового и от него вряд ли легко откажутся. Моя вина в этом деле велика. И будет того больше.

– Не понимаю…

– А чего непонятного? Учиться у меня хотел? Так я плохой мастер, не в отца пошел. Меч справедливости, что тебе согласился служить, он ковал. Его клинки полную душу имели. Такая работа большого усердия требует, сосредоточенности и вдохновения. Надо учиться неспешно и до большого дела маленькими шажками двигаться. А я по молодости хотел быстро все постичь, чуть не в один день. И наплодил скудных душонок… Потом уничтожать пришлось. Мне было жаль свой первый опыт, так два клинка и уцелели. Мечи те вместе с прочими увезли гонцы куда более проворные, чем наша охрана. Тьфу, ну как я мог? Малышка твоя твердила: если нехороший человек их получит, большую беду учинит. И еще она говорила, будто не человеку разбираться с тем делом придется, не по нашей мерке несчастье копится. А где теперь искать не-человека?

– Что за клинки?

– Одному имя Ярость, – тяжело выговорил кузнец. – Он от крови пьянеет. Так-то неплох, но забывается в бою. А вот другой – тот много хуже. Он мне вполне удался. Да так основательно, что отцу я его и не показывал. Боялся, проклянет. Я, вишь ты, его ковал, как идею… Рисуют же иные демонов да бесов… Хотел тож разок попробовать. Увлекся, со старым охотником, что от разбойников семью не уберег, часто беседовал. Он тех людишек всех выискал и куда следует отправил. Неспешно, с разговорами да большой болью. Два десятка лет на поиски извел, сам стал страшен. Жил после наособицу, с людьми говорил неохотно, будто за нами всеми вину ведал. Мы же спокойно ведем дома, а он – мается. Вот и выковал я с него Месть. Булат весь черный и вроде даже кровью проступает. А душа у клинка – того темнее. Если найдет руку безумца одержимого именно идеей мести… Так что искать, если его повезли главному демону?

– И правда плохо, – кивнул айри. – Но догонять не возьмусь. Теперь у них еще сутки в запасе. И, как я понял, скоро начнутся дозоры.

– Не только дозоров бойся, – скривился Медведь. – В деревнях и крупных поселениях не будет тебе и малой помощи. Теперь в Вендире каждый, как подобает по новому порядку, чужаков примечает и к страже с докладом бежит. Мол, демон выявлен. Нет туда пути постороннему…

– Они вернутся проверить, куда вы исчезли?

– Весной. – Медведь усмехнулся удивлению собеседника. – Да, так нескоро. Небось знаешь про наш ветер осенний, Погонщиком туч прозываемый? Он спешит напоить степь за перевалом, но и нам от той водицы перепадает немало. Довольно, чтобы сделать болото непролазным и тракт затопить на большую часть зимы. Стужа будет лютая, а топей не проморозит, тут место особое, вода нагрета снизу. Так вот, задует Погонщик через три седмицы, и это – самое позднее. А по моим старым костям судя, так и того куда скорее. Не успеют они вернуться сюда допрежь означенного времени. И ты не успеешь, коли на север пойдешь. Дозоры демонов как раз теперь снимаются и уходят на север. Ты застал на тракте один, последний. Это я как раз слышал и понял. Они должны миновать нас к утру.

– Лагерь пуст, мы его аккуратно свернули, нас с дороги не видно. Пусть идут.

Вэрри снова и снова складывал известное о проблемах Орланов в более-менее отчетливую картинку, пытаясь выстроить хоть какой-то план, оставляющий зиму не для безделья. И не мог нащупать подходящего. Так и промаялся до утра. Перед рассветом убедился в правоте кузнеца, когда мимо скрытого в лощине лагеря прошли трактом вчерашние «латники». Усмехнулся: хорошенькая будет головная боль у синегорцев. Кузнец сгинул без следа, как и стерегшие его «демоны». И это – на собственной земле, при недреманных дозорах, ничего не углядевших. Сами заговорщики в нечисть не верят. Чем тогда объяснить странное?

С первым лучами ленивого осеннего солнышка кузнец со всей семьей выбрался на пустой тракт. Шли быстро и молча. Три тяжелых коня знакомой породы везли детей и поклажу. Вэрри примечал с растущим раздражением, что пленных демоны беречь не собирались. Если б не Актам с его резвостью, страшное дело могло получиться. Вон их сколько: сам Медведь, его жена, две меньших дочки, сын с женой и трехлетним малышом. И всех ждал Блозь, если бы они туда добрались живыми. Кажется, приказ был доставить кузнеца и «кого-то из близких». Кто уцелеет? Похоже, так: вытащили из горящих домов полуодетыми, босыми. Кормили кое-как, рук не развязывали. Полночи айри пытался хоть немного пролечить почерневшие запястья младшего Медведя, всерьез опасаясь за его утратившие чувствительность пальцы. Вроде справился. Но глядеть на спины девчонок еще страшнее. Их, оказывается, выпороли кнутом, когда брат попытался сбежать в первую ночь. Отлично знали, что для него смотреть больнее и страшнее, чем свою спину подставить. Вон, парень до сих пор белее полотна, от сестер не отходит.

Айри морщился и понимал, что и он уже не уйдет отсюда, до конца не разобравшись с незнакомым князем Шорнахом, его подручным Эйгаром и всем их заговором. Вот только дело серьезное и не мести требующее, а чего-то куда более трудного и пока неясного. Убери князя, а это он вполне может, и займет его место иной проходимец. Малыш Орлан еще не оперился и едва ли управится с разгулявшимися демонами. Да и вернуть ему венец – ой как непросто!

Вэрри ехал последним, насторожено вслушиваясь в шумливый ветреный лес и не убирая оружия. Он прикидывал, сколько им теперь добираться до Брусничанки таким вот спотыкающимся шагом. Спасибо хоть, не босиком, у демонов нашлись и сапоги, и прочая одежда по сезону. Но кузнец прав, того и гляди дождь зарядит, а девочки явно плохи. У младшей никак не удается снять жар. На привал пришлось остановиться задолго до темноты. Сын Медведя – Милет – молча взял топор и ушел за лапником. Кузнец прихватил второй и занялся дровами. Женщины принялись разделывать подстреленного айри днем зайца. Сам Вэрри расседлал лошадей, установил наскоро один их двух шатров, так полюбившихся ему и наконец-то позаимствованный у демонов. Отнес туда младшую дочь кузнеца и сел рядом, перебирая травки из скудного поясного запаса. Сюда бы Миру или Деяну, ну что он один может! Или хотя бы его вьюк с основным коробом трав, что лежит без пользы в Брусничанке…