Янина Жураковская - На краю времени

От боли мутилось в голове — ведь не мог же мир внезапно превратиться в подобие древнего двухмерного мультфильма и окраситься в оттенки серого? Нейросеть провоцирует смещение цветовосприятия в черно-белый спектр и вызывает слуховые галлюцинации различной степени тяжести, зазвучали в голове строки из учебника по… по… Он не мог вспомнить. Он не мог вспомнить даже собственного имени.

И когда сквозь плавающие в глазах темные пятна, он внезапно различил два склонившихся над ним силуэта, бедняге Ястеро показалось, что он бредит.

Но это не был бред. Двое незнакомцев, один повыше, с длинными волосами, широкоплечий, с осанкой, которую Ястеро видел только у высоких аров, другой — пониже, миниатюрный, как ребенок, и такой же непоседливый. Высокий ещё только протягивал к Ястеро руку, а маленький уже успел погладить его лоб, оттянув веко, заглянуть в правый глаз и нащупать пульс на шее.

— Жив! — радостно объявил он… впрочем, нет, она. Звонкий, мелодичный (Ястеро даже показалось, что знакомый — но это наверняка было из-за нейросети) голос мог принадлежать только очень молодой женщине или девушке. — Бешеного так просто не поймаешь, не убьешь! Видишь, а ты боялся, всего-навсего сеть Вьёллада, как удачно, однако, они в нее влетели…

Удачно, ничего не скажешь, хотел прокомментировать Ястеро, но из горла вырвался только тихий жалобный стон. Высокий человек в свою очередь положил ладонь ему на лоб и склонил голову набок, точно прислушиваясь к чему-то.

— Только что же он так в обрывок сеточки вцепился? Что он его к груди прижимает, как мать давно потерянного сына? Ярк, будь умницей, разожми пальчики! — попросила девушка нежнейшим голосом. — Разожми, милый!

Ястеро знал её, теперь он был в этом уверен. Но где и когда он встречал это юркое, беспокойное создание, неспособное усидеть на месте дольше трех ардалей? Она даже сейчас, проверяя его пульс, то и дело ерзала на месте, вертела головой во все стороны и даже пыталась что-то насвистывать. Немелодично насвистывать, надо сказать.

Её спутник, не говоря ни слова, взял ладонь Ястеро в свои и принялся по одному разгибать пальцы, намертво вцепившиеся в предмет, который девушка легкомысленно обозвала «сердцевинкой» — капсид нейросети. А сама вертушка вдруг поперхнулась очередной трелью, словно её в резкой форме попросили замолчать — хотя мужчина не произнес ни слова.

— Нельзя было просто сказать! Ты знаешь, как я этого не люблю! — сердито буркнула ему девушка. — И вообще, не вредничай принц, коронованным особам это не пристало…

Мужчина невозмутимо убрал капсид в карман и негромко скомандовал:

— Свет.

Вита вообще-то, — фыркнув, поправила его спутница. — Совсем с памятью плохо ста… Ух ты!

Тоннель, как выяснилось, кроме нейросеток был оборудован еще и системой освещения, которая худо бедно, но функционировала до сих пор. Повинуясь приказу незнакомца, по низу противоположной стены вдоль пола зажглась пунктирная цепочка тусклых красных огоньков.

Да кто это, Шак'хан побери?…

— А ты интереснее, когда настоящий, — безапелляционно заявила девушка. — Я смогу к тебе привыкнуть… С чего это сердцевинка ему в руку врастает, если он здесь все?… — она неопределенно качнула головой, но её спутнику пояснений не понадобилось.

— Потому что глупый мальчишка, — сухо произнес низкий, мужской голос, звук которого заставил Ястеро сжаться в комок. По позвоночнику пробежали мурашки. Его не должно быть здесь, пришла непонятная уверенность. Вот этого человека быть здесь не должно. Не с нами. Не с Витой. Не здесь. Ему место…

Додумать мысль не удалось: незнакомец придвинулся настолько, что Ястеро четко увидел своё отражение в чужих темных глазах, обжигающе горячая ладонь переместилась со лба на грудь, другая легла на щеку, прикрывая глазницу и ухо — и сердца сбились с ритма, в груди тонко, болезненно кольнуло, удушливой волной прихлынули слабость и тошнота. И, словно этого было мало, пришло совершенно отвратительное чувство, словно в его голове, как в собственном кармане, кто-то роется.

Длилось это ардаль-два, не больше, но по внутренним ощущениям Ястеро прошла вечность или две, прежде чем в глазах вспыхнула сверхновая и тут же рассыпалась на несколько звездочек поменьше, и болезненная пульсация в висках прекратилась, к окружающему миру резко, рывком, вернулись цвет и объем. Юноша на мгновение зажмурился: настолько ослепительными после черно-серо-белого кошмара показались ему краски мрачного полутёмного тоннеля.

— Вколи ему форкс, — проговорил незнакомец с интонацией человека, привыкшего к беспрекословному повиновению, окружающих.

— У меня только две дозы с собой, — возразила девушка. — Лучше я ему 'воды жизни'…

Мужчина не повторил приказа, но девушка дернулась так, словно ей отвесили затрещину.

— Ты… ты самый невыносимый из всех… вот какого Зелгариса я с тобой связалась, а?!

Привык к повиновению, волосы длинные…

Словно желая помочь ему, незнакомец характерным надменным жестом дернул головой — как назойливую мошку отгонял. Точь-в-точь папаша-император.

Риган Ан'дъярдже. Тэй ар. Светлейший принц. Первый наследник империи, о смерти которого несколько вигов назад сообщили все голоканалы.

'Всё верно… 'твоё высочество'… но здесь? Зачем он здесь?! С Витой, не много, не мало?! И как она…

Вита поднесла к его запястью шприц-тюбик, легкий укол, и по телу начала расползаться знакомая теплая волна. Светлейший принц, словно художник, разглядывающий, куда бы посавить последний мазок на картине, оглядел Ястеро с головы до пят — и тотчас накатила вторая волна узнавания.

У Ригана не было ничего общего с Никсом. Другие черты лица и волосы, даже, Шак'хан побери, глаза были другие! И все же…

Он. Точно, он.

— Никс… — прохрипел Ястеро, непослушными пальцами нашаривая рядом на поясе бластер. — Мерзавец, сволочь, предатель… я задушу тебя… эргоновский прихвостень… ненавижу… всех вас, бродяг, ненавижу…

Почему-то его хриплый каркающий голос привел Виту в совершеннейший восторг. Она обняла его, затормошила, зацеловала, как маленького. Ястеро молча отбивался, но метаморф была гораздо сильнее, чем казалось на первый взгляд. Бластер в процессе обниманий непонятным образом изчез.

Предатель Никс, спрятавшийся за лицом тэй ара, стиснул плечо Ястеро в жалкой пародии на военное приветствие, и по-змеиному плавным движением повернулся к следующему пациенту… Стоп! Пациенту?!

Никсу всегда умел так сконцентрировать на себе внимание окружающих, что они едва замечали, что происходит вокруг. Но как, как можно было не заметить, что ты не валяешься валяться посреди коридора (где, собственно, и отключился), а сидишь у стены, и рядом в таком же положении — все бойцы твоего отряда?!