Инна Сударева - Двойная честь

– Это я еще утром запнулся, упал и напоролся на корень…

– Утром? – засомневался Корт, присматриваясь к Люту. – Слишком уж свежо твое ранение…

Рыжая хохотнула. Не сдержала смешка и Аврора. А юноша набычился.

– Да. В военном лагере бывает всякое, – проговорил Корт, желая тем самым смягчить обстановку. – Я надеюсь, парни, вы еще не раз расшибете себе носы, но все это будет так – по-дружески, без лишней злобы. Мы ведь не собираемся воевать друг с другом. Мы против пафарийцев выступаем. Так?

– Так! – первой выпалила Майя и шустро протянула руку Люту. – Мир?

Паренек, все еще хмурясь, помедлил, глянул на господина, и Шип кивнул ему. Только после этого юноша пожал руку новому оруженосцу.

– Вот и замечательно, – отозвалась Аврора. – А теперь не забудьте, что нам нужно еще воды. И горячей и холодной.

– Вперед, парни, – сказал Корт и подмигнул Майе, а Люта похлопал по плечу.

Стараниями четырех ловких и молодых рук кадушка очень скоро наполнилась водой.

Мека и Шенн тоже не бездельничали – принесли в шатер чистую одежду и подносы, уставленные тарелками с колбасами, пшеничными лепешками, вареными яйцами, мочеными яблоками и солеными грибами. Кроме того, к столу прибыл и большой кувшин с ароматным темным пивом.

– Походная жизнь не так и плоха, – заметила Аврора и невольно слюну сглотнула; она час назад поужинала, но при виде принесенных яств почувствовала, что аппетит вновь пробуждается.

Корт, присевший на скамью, чтоб снять сапоги, и вдруг спохватился:

– А что скажут на то, что мы с тобой здесь одни?

– Ничего плохого или страшного, – улыбнулась Аврора. – Между дамой и ее рыцарем при походных условиях особые отношения. Ну, вот как у брата с сестрой.

– Даа? – протянул Шип и расхохотался. – Как интересно… Впрочем, я, кажется, кое-что вспоминаю, – он сперва нахмурил брови, а потом опять рассмеялся, и Авроре понравился его смех. – Какой интересный обычай!

– Что? Мой батюшка уже ввел тебя в курс дела? – полюбопытствовала императрица, хитро улыбаясь. – Так что можем хоть спать вместе – это ничего плохого никому о нас не скажет. Ты – мой рыцарь, я – твоя дама. Мы в походе и можем заботиться друг о друге, как брат – о сестре и сестра – о брате, делить жилье и ложе, одежду, трапезу, лошадей. У нас все общее, Корт, – и опять взялась помогать парню раздеваться: потянула шнуры нижней рубашки; не удержалась, коснулась пальцами его оголившейся груди, и щеки ее тут же полыхнули. Но уже не потому, что несколько минут назад она выпила горячего земляничного чаю.

– Только… ты же помнишь, – прошептала Аврора, чувствуя, как загорается что-то необычное в ее теле: в груди, в животе, в спине; не совсем понимая, что делает, она провела ладошкой по ключице Корта, его плечу, шее, затылку, – помнишь, что ты мне не брат?

– Помню, – кивнул молодой человек, осторожно касаясь ее горящей щеки своими пальцами, заглядывая в ее глаза. – Только, не торопись, лапа. Всему свое время.

Аврора улыбнулась рассеянной улыбкой:

– Прав. Всегда прав. Сейчас самое время – намылить тебе голову. И накормить тебя и напоить чаем. И уложить спать… Сегодня не говори мне больше ничего о войне и мире. Я просто хочу побыть с тобой…

Пока Корт расслаблялся в теплой воде, откинув голову на край лохани, Аврора сидела рядом, на скамейке и гладила его по волосам, по щеке, покрытой жесткой щетиной. Молодой человек не двигался – полулежал, закрыв глаза. И даже дыхание Шипа было спокойным и ровным. Чего нельзя было сказать об Авроре.

Она хотела любить его. Каждой частичкой своего тела. И прекрасно это понимала. Но в голове ее жужжали неотвязные и больно жалящие мысли-сомнения: а испытывает ли он к ней что-либо подобное? Уже не раз и не два он говорил, что не стоит торопиться с любовным ложем. Траур, обычаи… Неужели именно это сдерживает? А вот если бы все зависело лишь от нее, она бы наплевала на траур и обычаи…

«Гадкая девчонка!» – обругала себя Аврора и уткнулась носом в голое плечо Корта.

Плеснула вода – приятный хрустальный звук. Это рука Шипа поднялась, чтоб опуститься на затылок девушки и погладить ее мягкие волосы. Прохладные капли шустро сбежали с его запястья на висок, потом – на щеку Авроры. Шаловливо пощекотали кожу, уползая на шею и дальше – за ворот рубашки.

– Корт, – прошептала девушка, закрывая глаза (произнося имя любимого, она испытывала ни с чем не сравнимое удовольствие). – Корт…

– Лапа, милый светлячок, – шепотом на шепот ответил он, и этого было достаточно, чтоб все сомнения Авроры позатыкали рты…

На следующий день, ближе к полудню, когда по-зимнему бледное солнце сонно зависло над трактом, по которому бодрой рысью двигались конные отряды императрицы, на опушке дальнего леса показалась огромная толпа, ощеренная копьями.

– Это кто? – прижмуривалась Аврора, пытаясь рассмотреть людей.

– Среди них не видно конников. Думаю, пафарийцы, – сказал капитан гвардейцев. – Неудивительно. За этим лесом – форт Смоляна. Пафарийцы либо хотят помешать нам подойти к нему, либо они уже взяли форт и выступили нам навстречу.

Государыня повернулась к Корту:

– Ты понял? Они не хотят уходить – они желают драться. И сегодня будет битва! – Аврора подняла вверх руку, сжатую в кулак, и он блеснул стальными пластинами боевой перчатки.

– Моя госпожа! Мы все готовы! – отозвался капитан. – Все как один! В клочья порвем ублюдков!

– Дааа! – громко и воинственно проорали воины, а крики свои сопроводили ужасающим звоном оружия – загрохотали мечами в щиты.

Корт подождал, когда станет потише, и сказал свое слово:

– Но сперва – переговоры.

Аврора хитро прищурилась, наклонила голову и «сунула шпильку»:

– С каких пор ты полюбил разговоры?

– Ты знаешь ответ, – улыбнулся, ничуть не рассердившись, молодой человек.

– Считаю: говорить надо потом. После битвы. С теми, кого в плен возьмем, – высказал свои взгляды на переговоры капитан гвардии.

Корт и ему улыбнулся. Затем отцепил от седла свой шлем, шипастый шлем, тщательно начищенный Лютом, водрузил его на голову, застегнул ремешки под подбородком, проверил крепление панциря на плечах и в подмышках, и забрал поводья.

– Я еду.

– Я с вами, сэр! – заявил капитан.

– Лишнее, – возразил Корт. – Будьте с императрицей. Ваша обязанность, обязанность гвардейцев – охранять ее. Я возьму другое сопровождение. И обязательно лучников.

Его приказы были исполнены – два десятка всадников, имевших, кроме мечей и копий, ореховые луки и колчаны, набитые длинными стрелами, собрались за спиной Корта, надели на головы шлемы и приготовились следовать за первым рыцарем ее величества навстречу вражьей орде.

– Смотри: осторожнее, – шепнула молодому человеку Аврора. – Ты же помнишь…