Стивен Браст - Джагала

«Он мог сбежать.»

«Знаю. Но если не сбежал?»

«У меня нет лучшей идеи, босс. Но надо бы поторопиться. Обидно будет, если мы спланируем дело, и как раз тут джарег прикончит тебя.»

«Кого-то мне это напоминает.»

«Выходцы с Востока невысокие. Джареги рептилии. Вода мокрая. Я кого-то тебе напоминаю.»

Я позволил ему сохранить за собой последнее слово и переадресовал все внимание – все то, что от него осталось – к его сиятельству.

– Так, вот что нам нужно сделать…

– Да? – Он наклонился пониже, чтобы мне не пришлось кричать.

– Приведите Дани, – попросил я.

Он явно хотел было спросить, зачем, но подумал еще немного и кивнул. Граф вышел, отдавая распоряжения; вернулся Эбрамис и занялся моей левой рукой, пока я изучал картину на стене справа. Пейзаж с водопадом. Люблю водопады. Этот был нарисован в туманно-грезящей манере, на грани яви и сна, но движение художник схватил, что и требовалось от изображения водопада. Еще там было что-то такое с тем, как брызги воды растворяются в тумане, оптическая иллюзия как раз в моем вкусе. В следующей жизни стану искусствоведом. Интересно, какие Дома в Империи поставляют искусствоведов?

Навряд ли это шесть (или пять, или семь) Домов высшей знати, разве что, возможно, странствующий тиасса может заняться такой вот подработкой, если решит, что его участие поспособствует созданию лучшего произведения; вскоре ему это, впрочем, надоест и он сам возьмется за кисть.

Иссола – пожалуй, если сможет критиковать, не задевая чувств художника, и если только такое возможно, иссола на это способен. Но сомневаюсь.

Не представляю себе теклу, который оказался бы достаточно волевым и образованным для адекватного восприятия искусства, и сумел бы достаточно внятно описать свои чувства и мысли.

Орка подобным заниматься не станет; недостаточно выгодно. По крайней мере, я еще не слышал, чтобы кто-то разбогател кропанием статей для колонки «В мире искусства».

Джарег? Увольте, даже не смешно.

Валлиста? А вот это подходит, валлиста вполне мог бы. Если он не созидает сам, то получает удовольствие, раздирая в клочья чужое творчество. Две стороны одной монеты, да.

Или, возможно, джагала в определенной стадии своего бытия, когда он уже устал от одного, но еще не переключился на другое. Я встречал нескольких, молодые джагалы любят азартные игры. Те, кто постарше, обычно игр избегают, но противники из них достойные. Впрочем, джагалы – совершенно непредсказуемые гады, думаешь, что перед тобой тупица-клерк, зануда с галантерейного склада, а он вдруг оказывается искусствоведом. Джагалу вообще трудно разгадать, никогда не поймешь, каким он станет чуть погодя. Легко попасть в ловушку: ты только-только решил, что разгадал его личность – а на самом деле ты лишь понял, кем он привык быть. Это у всех у них общее: постоянное перемещение. Движущаяся цель, текущая вода. Их не ухватишь и не выпотрошишь, даже когда нужно. Попробуй – и увидишь, то, что ты схватил, уже совсем не то, потому что схваченное уже стало другим, третьим, постоянное движение, перемещение, превращение. У них все меняется. Понял что-то, а оно стало иным. Повесил ярлычок, и только сам путаешься. Смысл здесь более в понимании, чем в подборе верных ярлыков, точно так же, как смыслом пытки является куда большее, чем причинение боли. Нужно держать клиента «здесь и сейчас»; дай его мыслям уплыть, и ты проиграл, потому что с телом его ты можешь делать все, что угодно, но нужно-то тебе содержимое его разума. То же самое, когда изменяешь нацепленный на кого-то ярлык; нужно держаться на нем во время превращения. Оставаться в седле, держаться рядом, поворачивать вместе с ним, позволить ему вести себя, менять себя. Приятного мало, но другого варианта нет.

– Ваши ноги в лубках, ожоги я обработал так хорошо, как только возможно, и, э, позаботился, чтобы своими движениями вы больше не навредили себе. Сейчас я, увы, бессилен сделать для вас еще что-нибудь, господин Мерс.

Я кивнул, по-прежнему глядя на водопад и стараясь не дрожать. Когда шаги лекаря удалились, я расслабился. А потом тихо-тихо, на выдохе, высвободил все проклятья, которые у меня накопились за последние четверть столетия.

Незнакомый слуга принес еще чашку супа. Я упомянул, что им пришлось кормить меня с ложки? В общем, после кормежки меня снова заколотило, что, наверное, отняло больше сил, чем мог придать суп. Кстати, невкусный. Ячменный, слишком мало чеснока и переизбыток калгана.

Потом я, вероятно, заснул, потому что проснулся, когда появился граф, которого сопровождал Дани. Дани всячески изображал уверенность.

Правой рукой я владел достаточно хорошо, чтобы изобразить слабое приветствие. Шагал Дани так, словно отмахал немало миль.

Еще с ними были два стражника (кажется, одного я узнал). Взмахом руки граф велел им удалиться, но тут я сказал:

– Нет, господин граф.

– А?

– Они вам понадобятся.

Стражники замешкались – наверное, голос мой несколько окреп – и посмотрели на графа. Тот нахмурился. Дани пытался сохранить самообладание.

– Где он? – спросил я.

– А о ком вы говорите? – проговорил Дани.

Я обреченно покачал головой.

– Я слишком устал для этих игр и слишком спешу. Если не хочешь, чтобы его сиятельство охотился за тобой по всему свету – и я, если только выживу, тоже, – просто отвечай. Джарег. Эльф. Убийца. Драгаэрянин. Тот, кто подрядил тебя доставить меня к нему. Где он? И не изображай невинное удивление, ты просто кажешься еще глупее.

Он покосился на его сиятельство, который, отдаю ему должное, мгновенно понял мою игру и сделал каменную физиономию.

Дани вздохнул.

– Ну, а если я вам расскажу, я выберусь из всего этого живым?

Он смотрел на его сиятельство, который ответил:

– Что до меня – пожалуй. За него ручаться не стану.

Я проговорил:

– Прямо сейчас я все равно с тобой многого не сотворю.

Дани многозначительно покосился на Лойоша и Ротсу.