Инна Сударева - Маг в пижаме

— Это как? — не унималась Моника.

— Уф, — вздохнул Илларион и перевернулся со спины на живот, чтоб упереться локтями в траву, примостить голову на руки и с легким укором в синих глазах посмотреть на рыжеволосую подругу, которая в это чудное июльское утро проявляла любопытства намного больше, чем обычно. — Понимаешь, милая, маги появляются во вселенной. Там, где большие сгустки творящей энергии. Ею все пронизано, словно ветром, но потоки эти неоднородны. Где-то гуще, где-то — пожиже. Вот там, где погуще, где загустело, как следует, там маги и появляются. Материализуются. И становятся носителями этой самой энергии. И лепятся к тому миру, рядом с которым появились. Примерно так…

— Что же получается? У магов нет родителей? Ни мамы, ни папы? — удивилась Моника.

— Родитель мага — это вселенная. Огромная, многоликая, многоцветная, многовекторная, — сказал Илларион.

— И ты никогда-никогда не был ребенком?

— Никогда-никогда, — кивнул чародей.

— Ни яслей, ни школы, ни колледжа? — изумилась Моника.

— Ничего этого. Ибо мне доступны любые знания моего мира в любое удобное для меня время. — Я могу познать химию академического уровня за одну секунду. Стоит только пальцами щелкнуть… Хочешь — покажу?

— Нет-нет! — спохватилась Моника. — Не надо! Химия — это, наверное, очень скучное занятие…

— Хм. Сейчас проверю, — тряхнул головой Илларион и все-таки щелкнул пальцами левой руки…

Прошла неделя, и Моника пожаловалась дурачку Алесио, который пришел стричь кусты в парке:

— Это ужасно! Ужасно! Целыми днями сидит в лаборатории и химичит! У него там все булькает, свистит и хлопает. А вчера ночью он что-то взорвал — полбашни западной снесло. С соседней — черепица вся слетела…

Алесио слушал ее жалобы, глупо улыбался и щелкал ножницами, превращая куст в кролика с цилиндром на голове.

— Он-то починит, но из-за этой химии совершенно жизни не стало! — продолжала возмущаться Моника. — Говорит: хочет выдумать состав, который бы европеоидов делал негроидами и наоборот. Вот скажи: зачем ему это надо? Он ведь с помощью магии это сделать может… Хотя, — тут девушка взглянула на кусты, которые Илларион и без помощи Алесио мог бы превратить во что-нибудь покруче кроликов и слоников. — Я и забыла, что он любит сложности…

— Урра! — раздался со стороны замка вопль, полный восторга. — Получилось!

Моника и Алесио дружно обернулись и увидали, как на террасу второго этажа выскочил высокий, светловолосый негр. Он станцевал что-то вроде тарантеллы и замахал руками девушке и садовнику:

— Видите? Видите? У меня получилось! И без магии! — и прыгнул вниз, с террасы во двор.

— О, господи, — прошептала Моника, прижимая обе руки к груди. — Илларион, ты теперь чернокожий!

— Да! Да, милая! Я нашел, наконец, нужную формулу! — радостно ответил чародей, подходя к ней.

— А зачем? Зачем это надо?

Илларион замер. Вопрос о целесообразности его изобретения стал для него явно неожиданным.

— Ну… э… мало ли, — пожал он чернокожими плечами. — Ну, вдруг пригодиться когда-нибудь… кому-нибудь…

— Угу, — вздохнула Моника. — Шпионам каким-нибудь. Или бандитам — чтоб следы заметать.

Чародей был в растерянности. Почесал негроидными пальцами свою светлую голову, хмуро посмотрел на колбу с радужной жидкостью, которую держал в руках, и буркнул:

— Стало быть, толку нет?

Моника лучезарно улыбнулась:

— Милый, толк есть. Для определенного контингента, для очень маленького контингента. И для не совсем хорошего контингента. А нам с тобой это зачем?

Илларион взвесил все «за» и «против», вздохнул и тут же вылил удивительный раствор вниз, на клумбы с белыми ирисами — они моментально преобразились в черные тюльпаны.

— Ой! А как же ты обратно? — всплеснула руками Моника.

— Легко, — вздохнул маг, щелкнул пальцами и вернул себе прежний белокожий облик.

Рыжая красавица улыбнулась, обняла его, поцеловала в щеку:

— Вот славно. И не надо нам ноу-хау, ведь правда?

— Правда, — буркнул волшебник, чувствуя, как кружится у него голова от аромата волос Моники (они пахли чайными розами).

— Лабораторию уберешь? — замурчала девушка ему в ухо.

— Уберу.

— Башню поправишь?

— Поправлю, — шептал разомлевший Илларион, поглаживая спину Моники. — Но чуть позже…

Про мага Валентина

Звенел от зноя август, сладко пахли кипарисы, а крутой маг Илларион косил траву на лужайке за замком. Чародей был в льняных штанах, без рубашки, босиком, и махал косой вполне профессионально.

Из беломраморной беседки любовалась косцом зеленоглазая Моника. Она думала о том, что после пойдет с Илларионом в душ и там намылит его спину, грудь и все остальное душистым мылом. Думала и нижнюю, пухлую розовую губку прикусывала похожими на жемчуг зубками.

Илларион же косил и мурлыкал себе под нос:

— Ой ты травушка-муравушка лесная…

Тут над поместьем пронеслась, лопоча крыльями, большая стая рыжих голубей — это зачарованные ворота просигналили о том, что в них кто-то постучал.

Крутой маг опустил косу, вытер пот со лба и прищурил левый глаз, чтоб увидеть этого кого-то.

— Валентин, — хмыкнул Илларион и легким взмахом руки отправил косу в подвал. — Опять у него что-то не ладиться…

Он послал Монике воздушный поцелуй, а вместе с ним — просьбу приготовить зеленый чай с жасмином и слоеные палочки с шоколадом и накрыть на стол на южной террасе.

Девушка ответила магу двумя воздушными поцелуями и ушла хлопотать над чаем.

Илларион же пошел к зачарованным воротам — встречать гостя…

А ворота, черные, кованные, украшенные золотыми шишечками и листьями, уже скрипели и ворчали на Валентина, невысокого молодого мага, русоволосого и синеглазого (все чародеи мира Земля были синеглазыми):

— Кто так стукает? Ну кто так стукает? Что? Силу некуда девать? Вот зачем было три раза стукать, когда одного раза достаточно? А? Почему молчишь? А? Отвечать не хочешь? У, хам какой…

— Тише, — сказал, подходя, Илларион, и ворота послушно умолкли, но не перестали сердито пялиться на гостя своими позолоченными петлями.

— Привет, Валентин, — вежливо поклонился юноше Илларион.

— Добрый день, — ответил тот.

— Входи, пожалуйста, — и крутой маг сделал приглашающий жест, и от этого ворота широко и бесшумно раскрылись, впустили пришельца в Липовую аллею…

Волшебник Валентин сидел в закрытой позе в плетеном кресле и тяжко вздыхал, не забывая с хрустом поглощать слоеные палочки и рафинад.

— А я чем помогу? Ты бы к Наваркину обратился, — заметил Илларион, почесывая свою щеку.

— Я у него был, — покачал головой Валентин. — А он сказал: алкогольная зависимость — не по его части. Сказал: "Я магические хвори лечу, а твоя ни хрена не магическая". Так вот и сказал…