Галина Ли - Своя дорога

Наконец, я отвалился от тарелки с видом абсолютно сытого и довольного жизнью человека. Пора было убираться. Через полчаса у Нового моста (которому, кстати, уже лет сто, но после него больше мостов не строили, так что название до сих пор было актуально), меня будет ждать дрожащая от страха дворцовая прислуга.

Я поднялся, демонстративно почесал причинное место и пошел в сторону нужника, там меня уже поджидал мой «двойник» — племянник все того же трактирщика.

У парня была схожая фигура, и приблизительно тот же рост, так что, если его закутать в мой плащ и нацепить шляпу, и родной дядя мог обознаться, нас сравнивая.

«Двойник» вернулся на мое место и продолжил трапезничать, приступая к поднесенному сладкому пирогу, а я, с сожалением бросив взгляд на сдобное творение поварихи, тихо вышел с заднего хода, где меня уже поджидал закрытый черный портшез.

Этот квартал часто посещали знатные господа, желающие вкусить животрепещущих ощущений от общения с простым народом. Порой от этого «общения» сильно страдал их кошелек, здоровье и другое имущество, но дворян, словно за уши сюда тянули. Еще бы, лучшие бордели столицы с экзотическим «товаром» со всех континентов были собраны в районе «Сладких грез».

Чтобы как-то обезопасить свою жизнь «золотая молодежь» приезжала в квартал в портшезах, которые сопровождала дюжина здоровенных лакеев. Именно столько сейчас столпилось вокруг моего.

Немножко золота, и пока их хозяин млеет в объятьях гибкой раскосой уроженки далеких Аксайских степей, меня с удовольствием доставят к месту «свидания».

И пусть величество теперь утрется со своим шпионом!

Я прыгнул в резной ящик, украшенный золоченым гербом, задернул плотные занавески, откинулся на сиденье и постучал эфесом шпаги по стенке, давая сигнал к движению. Придется выйти около городского рынка, там такая мешанина, что потерять можно не только человека, который этого страстно желает, но и того, кто изо всех сил цепляется за вашу руку, стараясь не отстать. Оттуда до Нового моста и вовсе рукой подать.

Две нужные мне фигуры я отыскал взглядом сразу же, едва вступил на мост. Женщина жалась к каменной опоре, пытаясь изображать праздно гуляющую горожанку с ребенком.

Плохая из нее актриса.

Испуганный взгляд, с которым она озиралась по сторонам, выдавал ее с потрохами, привлекая ненужное внимание. Девочка, напротив, вела себя так, как положено обычному ребенку. Она пыталась просунуть голову между каменными балясинами моста, чтобы поглазеть на текущую внизу воду.

Я подошел к женщине и коротко кивнул. Глаза служанки были на мокром месте, и она с трудом сдерживалась, чтобы не зайтись в плаче.

— Кто он тебе?

И, зачем спрашивается, спросил? От этого вопроса глаза дамочки еще больше повлажнели.

— Племянник, сестра с деревни прислала, чтобы в люди выбился, — чуть слышно прошептала она.

Я кивнул головой, принимая объяснение. Столица каждый год получала в свое бездонное чрево сотни малышей, подростков и взрослых, желающих «выбиться в люди». Кое-кому это удавалось, кое-кто до этого счастливого мига не доживал, основная масса становилась обычными неудачниками с пустыми душами, сожранными большим городом.

— Куда ты водила ребенка? — мой вопрос, сказанный ледяным тоном, заставил женщину вздрогнуть и торопливо утереть набежавшую слезу.

— Она хотела по нужде.

Я полез за пояс, и служанка побледнела, как простыня. Не смотря на то, что вокруг было полно народа, она боялась меня до судорог. И это хорошо, это давало ей шанс выжить.

Я достал кошелек, сунул его в руку женщине и сказал, — Ты должна забыть, что у тебя был племянник, а твои родственники должны забыть, что у них был сын. И этого ребенка ты тоже не видела. Ты все хорошо поняла?

Женщина дрожащей рукой сунула кошелек за пазуху и кивнула, не поднимая глаз.

— Хорошо, что поняла, потому что от сообразительности теперь зависит твоя жизнь. Если желание поговорить все же окажется сильнее страха, будь готова умереть прежде, чем с твоего языка сорвется первое слово. И поверь, я тут буду не причем, — дал я последний совет служанке и забрал из ее ладони маленькую ручку. Женщина вздрогнула от моего прикосновения, развернулась и как тяжело больная, неровными шагами пошла прочь.

Я только покачал головой, если она не придет в себя в ближайшие полчаса и вернется в таком состоянии во дворец, ставлю десять золотых на то, что она не проживет и трех часов. Секретарь не оставит ей шанс, в отличие от меня.

Меня дернули снизу за плащ, я опустил взгляд, девчонка тянула вверх руки, видно ей больше нравилось сидеть у меня на руках, чем ходить ногами. Ну что ж, так я мог двигаться гораздо быстрее и уже через час подошел к дому.

Стоило мне ступить за порог, как пришло смутное ощущение, что у меня кто-то есть в гостях. Я спустил девочку на пол, жестом указал ей на стол. Малышка поняла сразу, и мышью, совершенно беззвучно нырнула под столешницу, а я вынул нож и шагнул в гостиную.

У меня действительно были гости. Те, кого я никак не ожидал увидеть.

На моем диване, скромно и чинно, словно приглашенные на званый обед, сидели мои любезные соседи, сладкая парочка — Танита и Агаи. Их лица были серьезны и сосредоточены, впрочем, Танита, все-таки не смогла удержаться от легкого кокетства, верхняя юбка была подобрана таким образом, что выставляла на всеобщее обозрение белоснежную кружевную волну многослойных нижних, а еще ма-а-ленький кусочек оголенной ноги у щиколотки.

Узрев хозяина, на лице которого не наблюдалось даже слабенького намека на гостеприимство, стеснительный Агаи вскочил, смял руками и без того истерзанную шляпу и тихо сказал, — Подожди, Дюс! Не маши кулаками. Нам пришлось без спроса проникнуть в твое жилье, но поверь мне, вопрос не терпел отлагательств!

Я ничего не ответил, а только повел бровью, предлагая продолжать в том же духе.

Юноша оглянулся на свою подругу в поиске моральной поддержки, Танита усмехнулась, переложила юбки так, что оголилась и икра, а потом резко спросила, — Люди говорят, что ты привез в город, по требованию короля, ребенка. Это правда?

Да что ж они все, сговорились, что ли?! Этим то, какое дело до интриг Феррита?!

Я слегка пожал плечами, выражая слабую степень недоумения от бестактного вопроса, заданного государеву слуге, и ответил, — Нет.

Агаи обиженно покачал головой, а драчливая красавица потянулась всем телом и… внезапно оказалась рядом со мной, вскинув к шее руку, с зажатым в ней длинным и острым кинжалом. Ее стремительные движения поставили бы в тупик и очень тренированного человека, даже мне с трудом удалось увернуться, перехватить руку и обездвижить эту стервочку. Теперь уже мой нож уткнулся ей под ребра, Танита дернулась еще раз, почувствовала, как лезвие вспороло ткань, чуть-чуть вошло в тело, и притихла.