Шон Макмуллен - Прозрачные Драконы

— Как-то раз он уже отрезал язык мужчине, хвастающемуся тем, что произошло между нами ночью, — произнесла она, демонстрируя свое небольшое оружие.

Уоллес побелел, Мелье выглядела озадаченной, Эллизен слегка ухмыльнулась. Эндри с трудом оторвал свой взгляд от голой ноги мадам Джилли — и увидел, как она направила свой кинжал на него.

— Господин, мне очень жаль, что я была слишком застенчива и не предложила вам места в своей постели прошлой ночью, — тихо сказала она, глядя прямо на Эндри. — Пожалуйста, поймите: самое важное для меня — чтобы вы помнили обо мне. Если господину суждено когда-либо вернуться в Палион, мое сердце не будет знать покоя, если он выберет не мою постель для отдыха.

Рука Эндри дрожала, принимая кинжал. Затем мадам Джилли обвила его шею и поцеловала в губы. После нескольких слов на прощание Эллизен открыла дверь. Уоллес так рассердился, что споткнулся на ступеньках и вывалился головой вперед на улицу. Мелье шла за ним с по-прежнему озадаченным выражением лица. Эндри шел с краю, на палке через плечо висели сумки.

Мадам Джилли и Эллизен стояли вместе, наблюдая за троицей, спускающейся вниз.

— Я думаю, что понимаю сейчас Эндри, — сказала мадам Джилли.

— Да, мадам? — спросила Эллизен.

— Эндри вырос грубым, но одновременно он скромный, храбрый, добродушный и очень, очень сообразительный. Его проблема в том, что он не находит места среди своего же класса, и люди не знают, как с ним быть.

— Правда, мадам, — согласилась Эллизен, которая чувствовала что-то подобное.

— Но Эндри не является своим и среди знати, хотя он лучше, чем многие из них. Я обидела его, Эллизен, но попыталась сгладить свою вину.

— Он вас, несомненно, глубоко уважает, мадам.

— Нет, презирает.

— Презирает — это слишком сильное слово.

— Ты думаешь, я достаточно унизила Уоллеса?

— О да, мадам.

— Хорошо.

Внезапно поняв, что Эндри может стать серьезным соперником в борьбе за благосклонность Мелье, Уоллес причесался, пригладил одежду и заговорил на самом изысканном сарголанском. Очень скоро он осознал: таким образом можно исключить из разговора не только Эндри, но и Мелье. Тогда Уоллес перешел на правильный диомеданский.

— Конечно, агенты императора, например, я, должны быть мастерами маскировки, — начал он, когда троица ушла с улицы, на которой находилось заведение мадам Джилли.

— А в чем состоит ваша миссия? — спросила девушка, широко раскрыв глаза. В душе Мелье боролись восхищение и подозрение, и эта борьба отразилась у нее на лице.

— Ну конечно, защита старейшины Терикель.

— Но разве не Стражи Трона последнего императора преследовали ее?

— Вовсе нет, то были простые наемные убийцы, одетые как Стражи Трона. Можно сказать, их было почти не отличить от настоящих.

— А вы, господин Эндри, — произнесла девушка, поворачиваясь к Эндри, который нес четыре ее сумки на палке через плечо и одну на спине. — Мне очень неудобно, что такой благородный человек, как вы, вынужден нести мой багаж.

«И вполовину не так неудобно, как мне», — подумал Эндри, но вслух сказал:

— К вашим услугам, госпожа.

— Расскажите вашу историю, Эндри. Мадам Джилли обмолвилась, что вы — лорд, как и господин Уоллес.

— Я обычный парень, — ответил Эндри, всматриваясь в дорогу впереди.

— Но вы же не могли дать другого ответа, правда? Думаю, я потрачу много времени в путешествии, пытаясь выяснить, кто же вы на самом деле. Кажется, сегодня погода гораздо лучше, чем вчера. Она благоприятствует нашему плаванию.

— Хорошая погода меняется на плохую гораздо быстрее, нежели наоборот, — возразил Эндри. — Как и люди.

Если бы Эндри был полюбезнее с Мелье, Уоллес бы неминуемо проиграл ему. Однако Мелье восприняла его немногословность как обычное поведение знатного человека и поверила в невозможность каких-либо отношений с ним. Вскоре Уоллес снова смог перевести разговор на себя и стал развлекать ее рассказами о многочисленных скандалах во дворце.

— Конечно, никто не мог находиться рядом с виконтом Коссереном и принцессой Сентерри, когда они возлегли на супружеское ложе, но я перекинулся парой слов с леди Кормендель, четвертая дочь которой, как известно, оказывала услуги дворцу взамен на высочайшие милости.

— О нет! — выдохнула Мелье, никогда не слышавшая ни о леди Кормендель, ни о ее дочери.

— О да, и она развлекала виконта Коссерена ночью и на следующее утро! Она сказала, что он был грубоватым и неловким, и вообще не понимал, как удовлетворить женщину. Она даже добавила: «Вероятно, все победы, которыми Коссерен так гордился, он одержал над овцами».

Оба разразились безудержным смехом, хватаясь друг за друга, чтобы не упасть.

— И беспородными овцами, к тому же, — выдавил Уоллес через несколько минут, наконец-то закончив историю, которая при всей своей вульгарности содержала, как это ни удивительно, частицу правды.

Эндри ждал их до тех пор, пока они не успокоились и снова не пошли за ним.

— Какое же умение… ммм… требуется, чтобы усладить утонченную даму, господин Уоллес? — наигранно невинно спросила Мелье, хотя даже Эндри понял, что кроется за этим вопросом.

— О, сложно объяснить, — ответил Уоллес с величавой торжественностью, которую не смог бы изобразить ни один уличный попрошайка. — Незаметные жесты, взгляды, поклоны, любезности — все эти изысканности, каковые лучше показывать, а не марать словами.

— Мне бы так хотелось узнать что-нибудь об утонченной вежливости, прежде чем я вернусь на Диомеду.

— Ну тогда после путешествия вы можете смело говорить, что у вас была есть связь с придворным.

«Я бы никогда не смог стать великим соблазнителем, моя честь воспротивилась бы этому, — подумал Эндри, устало передвигая ноги и таща сумки. — Я только что подумал о том… что же я подумал? Я — благородный? Эндри Теннонер из Баржардса? Четырнадцатый из семнадцати детей? В мадам Джилли, по крайней мере, есть изысканность. Изысканность? Я только что подумал об изысканности? Когда я помыл волосы, наверно, что-то произошло с моими мозгами. Или, может быть, это случилось из-за выведения вшей. Но как Мелье оказалась втянута Уоллесом в эти глупые шутки? Если женщина хоть немного умна, она будет вести себя хоть немного по-умному!»

Эндри был все еще погружен в свои мысли, когда они подошли к «Буйной пташке». Поднимаясь на борт, Мелье положила руку на локоть Уоллеса. За ними плелся Эндри с сумками. Их встретил капитан, который долго и тщательно рассматривал бумаги Мелье.

Уоллес представил ее как Терикель, немного смутившись — ведь он знал, кто она на самом деле. Капитан наклонился к ее уху, и что-то прошептал ей. Она дала ему пощечину. «Интересное путешествие намечается», — подумал Уоллес, передавая сумки Мелье матросу, стоявшему около пассажирского люка и пытавшемуся сдержать смех. Никто не обратил на Эндри внимания до отплытия, которое произошло вечером.