Алисия Дэй - Возрождение Атлантиды

— Спасибо, Райли. Я не знаю почему и вынужден честно признаться, что мне это вовсе не по вкусу, но кажется, что мне необходимо знать, что ты не находишь моих воинов привлекательными. Или других мужчин.

Она закатила глаза.

— Слушай, Конлан, я знаю, что ты можешь думать иначе из-за того, как я отреагировала на тебя, но я вовсе не нимфоманка.

— И это было плохо, потому что… — потянул он, в его глаза вернулся блеск, а в зрачках мелькнуло интригующее сине-зелёное пламя.

— Не будь таким придурком, — ответила она, рассмеявшись. — Ладно, это другое дело. Почему в твоих глазах прямо сейчас мелькнула сине-зелёная вспышка?

Он быстро сел, выпрямившись.

— Что точно мои глаза сделали?

— Прости, я не хотела огорчить тебя. Только твои зрачки были такими чёрными, пока в них не появилось сине-зелёное пламя. Я просто полюбопытствовала.

Конлан сорвался с кровати. Когда он повернулся к ней лицом, она заметила, что его глаза снова стали черными. Когда он заговорил, его голос был ледяным.

— Уже очень поздно, Райли. Мне необходимо обсудить стратегию с Алариком прежде, чем я отдохну. Тебе также следует отдохнуть, потому что, несомненно, мы отправимся в путь рано утром.

Он прошел к двери, оставив ее в шоке от своего поведения.

— Что, черт побери, случилось? У вас, атлантов раздвоение личности или что? И почему ты думаешь, что я отправлюсь с тобой куда-либо утром? Ты все еще ничего мне не объяснил, принц Конлан, кем бы ты ни был, — сказала она, показывая свой возрастающий темперамент.

Он остановился на пороге, посмотрел на нее.

— Я Конлан, Высокий принц Атлантиды, — сказал он ровным тоном. — Мне не требуется никому объяснять свои действия. Воины Посейдона были защитниками человечества более одиннадцати тысячелетий, а я являюсь их предводителем несколько веков.

Он рывком распахнул дверь, сделал шаг, остановился.

— Моя реакция на человеческую женщину, анэша она или нет, ничего не меняет.

Прежде, чем она смогла подумать об ответе, который бы был достаточно блестящим, чтобы вывести его из себя, он ушел, закрыв за собой дверь.

— Ты…ты болван! — выкрикнула она, вскакивая, что добежать до двери.

Но прежде, чем она смогла до неё добраться, она услышала безошибочный звук закрывшегося замка. Она по инерции прошла оставшуюся часть пути и потянула за ручку, но лишь убедилась в том, что и так поняла, услышав тот звук.

Этот надменный, властный диктатор, ничтожество-принц запер ее в комнате.

Ох, он точно за это заплатит.

Конлан прислонился к двери в комнату Райли. Дрожа даже больше, чем хотел признаться, даже самому себе. Его глаза запылали сине-зелёным огнем?

Когда он совсем не передавал элементы или силу?

Ох, он конкретно попал.

Что-то было совсем не так в этом развитии событий. Глаза не выказывают пламя Посейдона, если только человек, который владеет этими глазами, не передает силу. Или призывает элементы.

А не тогда, когда он болтает с женщиной.

Человеческой женщиной.

Если только… Эта мысль и раньше заставила его вены похолодеть, а теперь вернулась назад в голову, и ее нельзя было игнорировать. Вечерние сказки его матери про древних атлантских лордов и их леди. Истории про яростные битвы и вечную любовь.

Истории про легендарный дар смешения душ между атлантом и его суженой, которые ставили клеймо на сердце и душу воина так же точно, как знак Посейдона клеймил его тело.

Это было невозможно. То смешение душ было легендой, басней. Причудливой сказкой на ночь. Ничем иным. Его не существовало.

Ага, прямо как эмпатов?

О, черт. Ему необходим был Аларик, чтобы это понять. Скоро. Как только Трезубец Посейдона будет возвращен. Как только они поймут, почему, черт побери, эти вампиры напали на них и как найти Трезубец.

Или даже как поступить с Райзеном.

Да. Об этом он забыл поговорить с Алариком и Семью ранее.

Да, он попал.

На следующее утро на рассвете Конлан проснулся от запаха кофе и низкого звука мужского смеха. Минуту или две, прежде чем подняться с кровати, на которую в изнурении упал поздней ночью, он лежал совершенно неподвижно, определяя, что ощущает. Вообще-то, ничего он не ощущает. Это своего рода пустота. Чего-то недоставало, — чего!

Его глаза широко распахнулись, когда он осознал истину. То, что он чувствовал, — и чего теперь не хватало, — была ярость.

Бешенство.

Ему необходим был гневный огонь, чтобы справиться с беспомощностью. Чтобы стимулировать себя к выживанию те долгие годы, когда он был пленником Анубизы. Он зажигал этот огонь воспоминаниями о своих родителях и мыслями о своем брате и Атлантиде, когда отчаяние или боль угрожали пересилить ярость.

Но теперь, несмотря на вампирскую угрозу и даже на предательство Райзена, он избавился от внутренней ярости, которая поддерживала его так долго. Его мысли направились внутрь, исследуя, обращая внимание на основы его психики.

Или того, что Аларик называл его неиспорченной душой.

Это было близко. Черт, это было близко. Так много раз он раздумывал, зачем ему стараться оставаться в живых. Почему он продолжает с ней бороться.

Почему не позволяет смерти забрать себя.

Мысли Конлана снова вернулись к бетонному полу и решетке десять на десять дюймов.

— Чтобы кровь быстрее стекала, — говорила она, показывая клыки в свете дюжин свечей, которые окружали комнату. — Я же не собираюсь выпивать всю кровь, принцик. Ее будет достаточно, чтобы удовлетворить мою кровавую стаю внизу под нами.

Ее кровавая стая. Больше похожая на секту прислужников из ада. Он слышал, как они выли и скрипели клыками в пещере под его камерой ежечасно каждый день.

Ежечасно каждую ночь.

Пока она его не отпустила.

— И это меня больше всего выводит из себя, ведь так? — прорычал он, садясь и свешивая ноги с кровати. — Что она меня отпустила. Что я не сам сбежал. В конце концов, оказалось, что я не лучше остальных ее зверушек, верно?

Вот так его гнев вернулся. Все эти пустые, зияющие дыры в его душе наполнились гневом.

Он его приветствовал. Черт, они с яростью были старыми приятелями.

— Конлан ? — Легкое прикосновение к его разуму. — С тобой все в порядке ?

Райли.

За одно биение сердца лиризм ее голоса и синее с золотым сияние ее эмоций соединились, чтобы убрать пламя из его разума. Он закрыл глаза и глубоко вздохнул в уверенности, что учует ее чистый, свежий аромат. Цветы и океан.

Увереннее, — и определенно значительно громче, ее голос прозвучал теперь в его голове… Конлан! Если с тобой всё в порядке, неси сюда свой зад и открой дверь, или я буду громыхать в твоей голове!

Он начал смеяться над противоречием. Ах, его хрупкий цветочек. Ни разу ни сказала того, чего от нее ожидали, верно?