Игорь Пронин - Зеркало Грохашша, или Отраженные

– Да нет, померла, – зажимая трубку ладонью, Нина вкратце сообщила гадалке новость.

– Але?! – Манана выхватила телефон, не дослушав. – Какой упырь, что ты мелешь?! Выпила – спать ложись! Да?.. И как он выглядит?.. И сказал, что у тебя останется?.. Вот что, Степановна: ты не паникуй. Не паникуй, слышишь?! Тебе сейчас отдохнуть надо. Выпей, да. И это выпей. Да пей все что есть, хуже не станет уже… Завтра не приходи, не вздумай! Я тебе выходной даю. Сиди там с ним, а я сама к тебе приду. Или от меня кто-нибудь. Но не ночью, а днем. Все поняла?

– Все, – кивнула Зинаида Степановна. Манане она верила как себе, потому что была свидетельница настоящих чудес, свершаемых гадалкой. – Сейчас таблеток выпью и спать. А не улетит он?

– Если ночью не улетит, то днем уж точно никуда не денется. Так что жди, завтра поможем твоему горю.

С тем Зинаида Степановна и повесила трубку. Таблеток она действительно проглотила целую пригоршню – и от давления, и успокоительных, и сердечных, и желудочных. Как всегда после приема лекарств стало немного лучше, спокойнее. Напоследок старушка приложилась к бутылке коньяка, стоявшего «на 8 марта», и даже улыбнулась. Все же не каждый день такие приключения случаются. А Нинка-то завидовала, по голосу слышно!

– Не отзывается, – вздохнул Максимович и отставил в сторону пузырек. – Но вроде с ним все в порядке.

– Мне наплевать, что там с твоим Белкой. Мне нужно знать, что с Ник-Ником! – фыркнула Александра. – Если он его потерял, пусть так и скажет: я его потерял! Идиот…

– Этот, программист все время зовет. Я запишу?

– Не нужно, не мог он так быстро решить задачку, – отмахнулась хоза. – Вот что: вообще не отзывайся. Я сама к нему зайду, когда будет нужно. Лучше позови еще Белку, пусть ему покоя не будет, мерзавцу.

– Хватит, наверное, уже. Может, он просто не может.

– Может – не может! – передразнила Александра. – Максимович, пойми: он тебя использует. Потому что ты – умный. С тобой интересно. А Белка только и может, что спать, да бродить там, где еще не надоели всем его дурацкие ужимки. Я еще разберусь, зачем ему понадобилась та зебра… Вот будет время, и разберусь. Белке нельзя доверять. Я жалею, что взяла его с собой в Архив. Очень странно, что ваны так быстро узнали о копировании схем.

– Ваны вообще странные, – Максимович еще немного поколебался и все же осмелился возразить: – Без Белки ты бы не смогла туда забраться, Александра.

– Что?!

– Ты бы не смогла туда забраться без Белки. Тебе был нужен бродник, чтобы провести ванов.

– Дурак, – обиделась хоза и ушла на кухню.

Впрочем, через минуту она вернулась.

– Я могу войти в Архив в любое время, понял? Я – это я! И доступ удаленный у меня имеется, и не один! Это не я не могла попасть туда без Белки – это Белка никогда не попал бы в Архив без меня! И заруби себе на носу, дружок: мне ничьи одолжения не нужны! Я все могу сделать сама. А если сдуру помогла одному типу заработать, а он после этого еще мне хамит – ему же хуже.

– Не надо, Алекса! – попросил Максимович и робко погладил хозу по плечу. – Не трогай его. Он мой друг.

– Мне уже надоело это слышать!

Успокаиваться Александра не собиралась. Она сделала еще несколько кругов по комнате, видимо, изображая из себя тигрицу, а потом исчезла в особенно яркой и горячей вспышке пламени.

– Вот разошлась… – пробормотал хозяин квартиры, затаптывая очередной пожар. – Ведь тоже хорошая, а понять не может…

Он снова зажег свечу и долго держал над ней пузырек, но Белка так и не отозвался. Максимович попробовал читать, но даже китайская поэзия его не увлекла. Тогда он уселся на подоконник и уставился на город с высоты двадцать четвертого этажа. Шел дождь, люди попрятались…

– Ку-ку.

– Кто здесь? – Максимович даже не вздрогнул. Поведешься с хозами – привыкнешь. – Что вам угодно?

За столом, разглядывая пузырек с раствором крови Белки, сидел седовласый человек в строгом черном костюме. Максимовичу бросилась в глаза татуировка на руке: трехтрубный крейсер. Окружавшие его буквы можно было не читать. Такие рисунки делают специально, чтобы узнавали издалека.

– Зовите меня Михаил Петрович, молодой человек. А вы, кстати сказать…

– Максимович.

– Это фамилия, или, может быть, отчество?

– Это кличка.

Седовласый застыл, сосредоточенно глядя перед собой. Максимович понял, что хоз сейчас воспользовался своим удаленным доступом в Архив и ищет сведения о нем. Что ж, пусть ищет… Даже Александра не знала всего.

– Максимович… Правонарушитель вы однако, Максимович, – сдержанно улыбнулся гость, закончив свои изыскания. – Бродник, я уверен.

– Обратитесь к ванам.

– Зачем же сразу к ванам? Эти твари нам не друзья, разберемся сами. Слушайте, Максимович, я к вам с конфиденциальным визитом. С вами сожительствует одна дама, которую будем называть «госпожа А». Вы, возможно, не знаете, но последнее время между Санкт-Петербургом и Москвой, а точнее, между людьми имеющими вес в этих городах, несколько обострились отношения.

– Между хозами, – уточнил Максимович, который уже понял, что его собираются шантажировать и решил ни за что не поддаваться. – Я знаю, что идет война. А вы, как я понимаю, один из руководителей питерского десанта? Мне нет дела до вашей грызни.

– Вот и Александра так говорит: мне нет дела, я нейтральная… Что ж, это хорошо. Кто не против нас – тот завтра будет за нас, мы так рассуждаем. Но бывает очень неприятно, когда нас обманывают. Тогда приходится… По всем законам военного времени, понимаете, Максимович? Кстати… Может, все-таки представитесь? Мне ведь не трудно вынуть из вас эту информацию.

– Трудно. Я бродник, и вашей магии не боюсь.

– Совсем? – Максимовича дернуло вверх, перевернуло вверх тормашками. Секунду Михаил Петрович рассматривал болтающегося под высоким потолком бродника, потом быстро спросил: – Шея выдержит, если отпущу?

– Не выдержит. Но разговаривать я с вами тогда не буду.

– Ладно.

Хоз откинулся в кресле, а невидимые руки аккуратно поставили Максимовича на место.

– В общем, так: передай Александре, мальчик, что она заигрывается. Скажи ей, что русалка – это было «раз». Скажи ей, что я не позволю на доверенной мне территории никаких враждебных действий. Пусть даже не показывается на Северо-Западе! А лучше – вообще убирается с нулевого плана Москвы!

– Это все? – Максимович умел быть хладнокровным.

– Нет. Еще скажи ей, что хозы живут многими жизнями сразу, но на каждом плане они смертны. И добавь, кстати, что мне не нравится ее дружба с бродниками. И если она будет продолжаться, то бродник по кличке Максимович или окажется в Спирали у ванов, или будет частями разбросан по городу. Теперь все.