Игорь Пронин - Зеркало Грохашша, или Отраженные

– Что это значит, Михаил Петрович? – тут же пристала к нему любопытная Алла. – Нечисть лезет к нам? Нашли дорогу?

– Похоже на то. А теперь нам надо найти эту дорогу, так что займись наконец делом!

Но Алла на первом плане никак не могла отыскать нужную страницу. Чтобы выиграть время, девушка залезла в сумочку и стала подкрашивать губы, повернувшись спиной к русалке. Пленница, обвисшая на цепях, вдруг подобралась и вытянула шею. А потом закричала – так громко и неожиданно, что хоза выронила помаду.

– Что еще?! – Войцеховский схватился за голову и пробежал из угла в угол. – Заткнись, тварь, или я тебя убью!

– Убей, убей Пайпу! – сразу согласилась русалка. – Убей! Пайпа похожа на кикимору! Убей русалку! Не показывай сестрам!

– Вот оно что? – хоз отобрал у Аллы зеркало и сунул его под нос Пайпе. – Тебе это не нравится? Да, без волос и бровей, местами черная, а местами в волдырях… Ты не очень хорошо выглядишь.

– Убей Пайпу!! – задергалась русалка, не отводя взгляда от зеркальца.

– Ладно, а ты скажешь, как сюда попала, как вы все сюда попали.

– Убей Пайпу!

– Нет, сначала скажи.

– Нет, сначала убей!

– Тогда вообще не буду тебя убивать, – отвернулся хоз.

Тут же за его спиной полыхнуло пламенем – это магическая защита сожгла ядовитый плевок русалки.

– Я скажу… – вдруг решилась она. – Только обязательно убей! Старшие помогут Пайпе. Старшие отправят ее далеко и надолго, все сестры забудут, что стало с Пайпой…

– Так вы после смерти отправляетесь к своим Старшим? – это было внове для Войцеховского, прежде почти не сталкивавшегося с темным народом.

– У нет смерти. Пайпа бессмертна. Просто убей.

– Поди пойми вас, сволочь неживую, – махнул рукой хоз и уселся на появившийся рядом стул. – Давай, рассказывай. Стоп… Алла, выйди вон, будь умницей. Лучше спать будешь.

Хоза, которая как раз нашла нужное заклинание, сопроводила свой уход оглушительным хлопком дверью.

Павел проснулся от хлопка двери. Спать в квартирах незнакомых людей он не привык, и поэтому оделся со скоростью, удовлетворившей бы любого старшину. Не успел Павел пригладить волосы и расправить постель, как в комнату заглянула Лена.

– Встал? Времени как раз пообедать и не спеша до поезда добраться. Пошли, все на столе.

На столе оказалась тарелка отличного борща, стакан с кефиром и несколько ломтей хлеба. Хозяйка, все в том же брючном костюме, стояла у плиты, поигрывая концом шарфика.

– Сейчас и второе будет готово.

– Спасибо. А где портрет-то?

Прежде чем начать есть, Павел огляделся, припоминая свои утренние изыскания. Кухня выглядела такой же неестественно чистой. Он взял мягкий хлеб, на скатерть упали крошки.

«А почему же до этого крошек не было?» – тут же подумал Паша. – «Где она его резала? Должны были появиться, когда Лена клала хлеб на стол, вон он как крошится…»

– Просыпайся! – Лена по-своему истолковала задумчивый вид гостя. – Портрет сейчас принесу…

Она сняла с конфорки шкворчащую сковороду, обожглась, неловко шлепнула ее на подставку. Сковорода накренилась, на пол упали несколько ломтиков картошки.

– Черт! – хозяйка пососала палец. – Сейчас наложу тебе в тарелку и пойду за портретом. В тарелку…

Она заглянула в шкафчик над мойкой, достала посуду. Павел, косившийся на хозяйку хлебая борщ, помнил, что тарелок там не было – они сложены стопкой за соседней дверцей. Перекладывая картошку и котлеты, Лена исхитрилась переправить на пол не меньше четверти.

«Даже если бывают в мире такие чистые кухни, то не у нее,» – со злорадством подумал Паша. – «И еще странно, что фри в сковородке…»

Немного раздраженно поставив перед гостем тарелку, Лена ушла в комнату. Плиту она не выключила, и Павел сделал это сам. Попробовал новое угощение.

«Вкусно. Но у Лены не должно так получаться, и тут промашка…»

Он как раз закончил с борщом, когда хозяйка принесла старый рюкзак и достала из него то, ради чего Павел и оказался в Петербурге. Портрет представлял из себя выложенную из неизвестного материала мозаику, сверху прикрытую стеклом. Павел постучал по строгому лику президента пальцем.

– Мне сказали, что стекло довольно прочное, но тем более будь осторожен, – посоветовала Лена. – Прочное – значит, дорогое. Не исключаю, что мозаика только на нем и держится, так что…

– Я понимаю.

Паша перевернул довольно тяжелый портрет и обнаружил там другого президента, предшественника нынешнего. Несмотря на строгую, чуть ли не античную технику, выбранную художником, этот и здесь исхитрился выглядеть глуповато.

– И кому такое могло понадобиться? – Павел будто невзначай потряс портрет. Между двумя изображениями было не так уж много места, а деревянная рама никак не открывалась, но мало ли что. – По-моему, только на Арбате этой ерундой торговать.

– И не говори, – кивнула Лена. – Порядочный финн больше сотни не даст, да и то – за вес. Но нам-то какое дело? Отвезешь в Москву и забудешь. Кстати! Мне тут звонил Николай Николаевич, он срочно выезжает в Петербург, так что вы разминетесь. Твои деньги он передал одной знакомой, Манане Ираклиевне. Вот ее адрес.

Пока Лена рылась в карманах, Павел смотрел на нее едва ли не осуждающе. Очень хотелось сказать: да прекрати же ты эту комедию! Манана своим «Гадальным салоном» достала весь подъезд, потому что по ночам на лестницах нервно курят женщины среднего возраста с осунувшимися от измен мужей лицами, а бабушкам, составляющим основной контингент жителей старого дома, это очень действует на нервы. Участковый на их жалобы плевать хотел, потому что Манана ему платит исправно, и поэтому гадалка каждый день, будто издеваясь над соседями, клеит на дверь подъезда свою рекламу. Бабушки рекламу срывают, но самой Манане боятся даже посмотреть в глаза, потому что уверены, что она колдунья, и… Но дело не в этом! А вот том, что совпадений уже слишком много и Павел чувствует себя просто глупо.

– Вот, – Лена отдала мятую бумажку. – Насколько я понимаю, Николай Николаевич наказал тебе меня слушаться.

– Да, – Павел, едва взглянув, сунул бумажку в карман. – Тогда пора собираться?

– Ты же не доел.

– Не хочется, – ему показалось, что вежливость в этом спектакле совершенно не обязательна. – Сыт.

– Как хочешь, – хозяйка пожала плечами и переправила тарелку в мойку вместе со всем содержимым, добавив картошки на пол. – Чай, кофе?

– Кофе.

«А в поезде сразу выпью пива,» – мстительно подумал он. – «Надоело.»

Впрочем, история подходила к концу: оставалось доехать до Мананы, получить вторую сотню…