Барб Хенди - Мятежный дух

Сильфа приземлилась на стол за спиной Магьер и так порывисто потянулась к ней, что Лисил машинально вскинул руку, готовый защищаться. Магьер перехватила его запястье.

Крохотная женщина сложила крылья и вновь протянула руку, на сей раз медленнее. Она приподняла длинную черную прядь Магьер, пропустила волосы между пальцев с желтоватыми ногтями, слегка загнутыми, словно птичьи коготки. Наклонив голову, сильфа глядела, как черная прядь медленно соскальзывает с ее ладони.

Магьер отшатнулась — порыв ветра хлестнул ей в лицо, когда сильфа резко расправила крылья. Она взмыла над лощиной и, размеренно взмахивая крыльями, исчезла за верхушками деревьев.

Лисил шумно выдохнул.

— Мало нам сегодня досталось, так еще и это…

— И еще кое-что, — сказала Винн. — Бротан, побудь, пожалуйста, с Магьер.

С этими словами юная Хранительница крепко взяла Лисила за руку и повлекла за собой. Вместе с Мальцом они направились к Вельмидревнему Отче.

Малец понятия не имел, чего на самом деле хотела сейильф… сильфа. Как Магьер и Винн, он приходил в смятение, когда думал о том, почему крылатая женщина сочла Магьер своей кровной родней. Непостижимым образом она почуяла кровь своего сородича, которую использовали при зачатии Магьер.

Малец попытался проникнуть в сознание сильфы, но увидел там только образы самого себя и своих подопечных, пробирающихся через горы. Именно эта женщина оставила для них след в пещерах… именно она во время бури позвала Мальца и указала ему убежище. Вот и все, что Мальцу удалось уловить в ее мыслях. Оставалось лишь гадать, почему сильфа дважды пришла им на помощь и как долго она следила за ними, оставаясь незамеченной.

Малец помышлял о бое, отчасти даже хотел, чтобы им пришлось драться. Или хотя бы отвлечь совет настолько, чтобы без помех добраться до единственного, кто его интересовал, — Вельмидревнего Отче.

Он видел, насколько потрясло Ан'Кроан то, как единодушно «проголосовали» маджай-хи. Убеждая своих сородичей помочь Мальцу, Лилия наверняка злоупотребила своим положением в стае… Однако маджай-хи единодушно питали странную враждебность к вождю анмаглахков, который был так чудовищно стар, что нарушал все законы естества, но при этом смел обвинять в нарушении этих законов Магьер.

Наверное, сородичи, которых отверг Малец, были все-таки правы — жизнь во плоти и земные чувства лишили его трезвомыслия. Но теперь ему было на это наплевать.

Носильщики Вельмидревнего Отче не пришли за ним. Даже это Мальца уже совершенно не интересовало. Он пришел, чтобы получить ответ на свои вопросы, — и получит.

Когда пес приблизился к старцу, Фретфарэ заступила ему дорогу.

— Мы только хотим передать Вельмидревнему Отче послание, — сказала Винн.

Малец отрывисто гавкнул, не сводя глаз с патриарха анмаглахков.

— Сне… га… — начал Лисил и безнадежно вздохнул.

— Снехакроэ, — произнесла за него Винн.

При этом имени белесые глаза Вельмидревнего Отче округлились, и он, насколько мог, выпрямился в кресле.

— Он велел передать тебе, — продолжал Лисил громким и ясным голосом, — что все еще ждет своего старого сотоварища… ждет, когда он… когда ты будешь готов принять покой.

Малец рванулся в сознание старца и затаился в ожидании того, что сейчас произойдет.

На него обрушились голоса и образы, в которых неизменно возникало лицо рослого широкоскулого эльфа. Малец отбросил все ненужное, даже гнев, и с головой погрузился в нахлынувшие воспоминания Вельмидревнего Отче.

Сорхкафарэ стоял среди окутанных ночной тьмой деревьев, окружавших Аоннис Лоинн, Первую Прогалину.

Это был самый долгий путь в его жизни — путь в родные земли, к тому, что сейчас казалось единственным убежищем в пораженном скверной мире. Сорхкафарэ вел сюда свой неуклонно тающий отряд, вел, надеясь отыскать других уцелевших, надеясь найти помощь. И тем не менее он до сих пор слышал рычание, всхлипы и буйство ночной орды, которая рыскала за пределами леса.

На всем протяжении этого тяжкого бегства он видел города и деревни, замки и крепости, заваленные мертвыми телами, изувеченными так, словно их разодрали клыки и когти диких зверей. Немногие выжившие, которых они встречали по пути, присоединялись к отряду, и все вместе бежали, бежали от бледных хищников с бесцветными глазами, хищников, которые неизменно следовали за ними по пятам.

И с каждым заходом солнца число их преследователей росло.

До эльфийских лесов добралось меньше половины тех, кто бежал из лагеря вместе с Сорхкафарэ. Никто из гномов, коренастых, коротконогих, массивных гномов, не уцелел. Последним пал Таломерк, а с ним — его сын и дочь.

На бегу в убийственной тьме Сорхкафарэ услышал яростные проклятия гномьего конунга. Оглянувшись, он увидел, как Таломерка накрыла с головой волна бледных тел. Он содрогнулся от хруста костей, сокрушаемых кулаками и палицей гнома. И все же прилив смертоносной орды катился дальше, вслед за Сорхкафарэ, погребая под собой сына и дочь Таломерка. Сорхкафарэ так и не смог различить, кто из них так пронзительно закричал, потому что все крики заглушил дикий вопль Хойллхан. Она развернулась и бросилась назад.

Пряди ее белых волос взметнулись, когда она взмахнула древком массивного металлического копья. Основание древка пробило насквозь бледное лицо твари. Хлынула фонтаном черная жидкость, заливая горящие глаза и оскаленные острые зубы.

Сорхкафарэ не понимал ни пристрастия Хойллхан к обществу людей и гномов, ни ее яростного, неугомонного нрава. Быть может, она слишком долго воевала и убивала.

Ни на миг не замешкавшись, Хойллхан обратила копье против трех других бледных хищников, которые бросились было к ней. Длинный и широкий наконечник рассек ключицу первого противника и глубоко вонзился в его грудь. Хойллхан тут же выдернула копье, и две другие твари замешкались, а она испустила дикий пронзительный крик, готовая к новой атаке.

Сорхкафарэ схватил ее за руку, развернул к себе, а к ним во тьме уже мчались все новые твари.

— Беги! — крикнул он.

И Хойллхан подчинилась, правда, лишь после того, как Снехакроэ схватил ее за другую руку, и вдвоем они повлекли обезумевшую воительницу вперед.

— Таломерка уже не спасешь, — безжизненным голосом проговорил Снехакроэ.

Бесконечный изнуряющий бег сделал свое дело. Еще двое солдат Сорхкафарэ упали замертво, не добежав до опушки леса. Он мог только надеяться, что они умерли от истощения прежде, чем…

И вот теперь на траве Первой Прогалины съежились, дрожа от страха, эльфы и люди. Сорхкафарэ больше не мог смотреть на их изможденные лица.

Их осталось так мало… А вдалеке, за пределами леса разносились вопли бледных тварей с горящими глазами. В глубине души Сорхкафарэ сознавал, что сейчас охотнее схватился бы с ними, чем стал пересчитывать уцелевших.