Парфененко Борисович - Другое имя зла

– Второе блюдо!!! Пятьдесят два мусульманина. Будут приготовлены прямо на глазах вкушающих! Четвертование!!! Слабонервных прошу собраться с силами и досмотреть наше представление до конца! – Малах Га – Мавет вновь бросил улыбку через плечо. Другой, стоявший рядом, опять протянул к моему лицу ладонь. В ноздри ударила нестерпимая вонь. Тем временем Другие приковывали обнаженных мужчин и женщин к огромным деревянным плахам. Человека подводили. Клали спиной на бревно, приковывали руки и ноги к кольцам вделанным в землю. Вскоре всех мусульман, хотя среди них было мало людей с азиатской внешностью, преобладали светлые волосы, распяли на горизонтальных плахах. К распростертым телам подошли Другие. Каждый сжимал в руках большие, разделочные топоры, которыми прежде рубили мясо в магазинах и на рынках. Азазель и Аваддон одновременно вскинули руки вверх, потом сразу бросили их вниз. Вместе с этим падением упали и топоры. Левые руки людей, отсеченные от тел с глухим стуком обрушились на землю. Опять взмах, кровь хлынула из ран оставшихся на месте правых ног. Земля пропиталась человеческой кровью. Взмах руки. Короткий, сильный полет топора. Удар. Обрубки человеческих тел уже не шевелятся. Последний взмах. На землю, стуча, как град по подоконнику, посыпались головы. Другие кинули топоры рядом с расчлененными телами. Нагнулись и подняли отрубленные головы. Выстроились в очередь, и каждый следующий, как и предыдущий бросали головы в фонтан, в центре газона. Оскаленные рты с кровавой пеной. Забитые неисчезающим ужасом глаза. Я опять спрятался в беспамятстве. Вонь уже не смогла вытащить оттуда. Малах Га – Мавет сам притащил в реальность. Они успели, насытиться вторым блюдом и готовили третье.

К лежавшим на земле крестам привязывали людей. Потом большими деревянными молотками вбивали в ладони и ступни ржавые, железные костыли. Демон, видимо, комментировал и это. Но, не увидев реакции глазах, приказал Другому привести меня в чувство. Когда это не удалось, сам подошел и щелкнул перед моим лицом пальцами.

– Тебе не удастся больше ускользнуть. Мало того, все то, что ты увидишь, навсегда врежется в твою память, какая бы судьба не ожидала тебя.

Они прибили последнего к кресту. Одновременно с помощью веревок и каких – то приспособлений поставили их вертикально. Чтобы люди не сорвались с креста от рывка при установке, они были привязаны веревками за грудь. Другие закрепили кресты с помощью клиньев. Опять замерли, любуясь делом рук своих.

– Ты не все видел и не в курсе. Это тридцать восемь распятых иудеев. Дальше, согласно меню у нас пойдут триста пятьдесят четыре сектанта. Должен тебе сказать, что мы постарались максимально представить все направления. Здесь и протестанты, Атман их тоже считает сектантами. Не мне с ним спорить. Иеговисты, богомилы, евангелисты, молокане, мормоны, староверы, баптисты. Не поверишь, есть даже два скопца, правда, оскопить их придется самим. Но ведь это не меняет сути вероучения?! Лишившись причинных мест, они станут на два шага ближе к своему Богу.

Он смеялся. Я думал, что его развлекают не столько жестокие казни, сколько мое присутствие здесь. И вообще весь этот спектакль смерти был устроен для одного зрителя. Для меня. Другие просто подбирают объедки со стола, на котором меня против воли пичкали смертью.

– Мы их на кол всех посадим. Так сказать сведем все извечные противоречия к общему знаменателю. Приступайте. – Ровным голосом отдал распоряжение.

– В этом деле есть одна техническая тонкость. Нюанс. Кол в заднепроходное отверстие надо вбить так, что бы кончик выглянул из глотки. Признанным мастером этого вида спорта считается князь Влад Дракул Тапеш, в переводе Дракон Влад сажающий на кол. Большой затейник был. Мы по сравнению с ним любители дилетанты. Как – то раз, повелел, исходя из тактических интересов, посадить десять тысяч турок, разумеется, на кол, вдоль границы милой сердцу Валахии. Думаю, что в этом мероприятии преследовались не только военные цели. Но и просто князь был больно охоч до этого дела. В любом случае, неплохой масштаб для человека.

Людей держали за руки. Они лежали на спине. Другие сгибали ноги в коленях, разводя их в разные стороны, прижимали колени к груди мучеников. Один вставлял металлический штырь в анус. Другой, сильными, размеренными, размашистыми ударами тяжелого, деревянного молота вгонял в тело. Когда перекладина в нижней части штыря почти касалась пронзенного человека, один из палачей запрокидывал голову несчастного, и жало стержня выходило изо рта. Иногда Другие промахивались. И острие пробивало горло или плечо. Еще два удара и перекладина вплотную прижималась к ягодицам уже мертвого, но не умершего. Асфальт стал жидким от горячей крови. Булыжники мостовой вымывало непрекращающимся темным потоком. Колы с нанизанными людьми устанавливались вдоль всего фасада Казанского собора. Я был сосредоточен на этом, ни одна деталь не прошла мимо, все видел, все запоминал. Пережил все смерти прошедшие перед моими глазами. Сам умирал, корчась сотни раз. Сам был принесен в жертву безумному Богу.

– И наконец! Последний номер нашей культурной программы! Повешенье ста двадцати пяти православных! Для членов клуба предусмотрены значительные скидки!!! Так что православные отделаются сравнительно легко…

Вскоре все было кончено. Скверик превратился в сцену, на котором закончила плясать свой танец смерть! Этот танец унес жизни ни в чем не повинных людей.

Малах Га – Мавет повернулся ко мне.

– Самое смешное во всем этом, что они становились приверженцами той или иной религии, только перед казнью. Думаю, в момент рождения нового мира, все они стали атеистами. Но человек все равно, рано или поздно обретает веру. И лучше поздно, чем никогда. Однако время не ждет. У меня есть еще дела, которые не терпят свидетелей. Тебе придется постоять здесь. Можешь спать, терять сознание. Двумя словами, релаксируйся, расслабляйся. Скоро вернемся!

Он приблизился и щелкнул пальцами. Я смог закрыть глаза. Послышались мягкие хлопки закрывающихся автомобильных дверей. Через мгновение все смолкло. У меня могли только открываться и закрываться глаза. Но ни то, что мог увидеть перед собой, ни то, что ждало за опущенными шторами век, не несло избавления. Никогда не узнаю, бодрствовал ли или пребывал в забвении. Возможно и то и другое. Разницы между сном и реальностью не было. Они сплелись в кровавый хоровод ужаса. Время умерло, именно тогда я понял значение этого события. Отстоял в том месте шестьсот шестьдесят шесть жизней. Рождался в муках, для того, что бы умереть бессчетное число раз. Ждал возвращения Демона, как избавления.

Умерла вечность. Трупы стали неотъемлемой частью вида глазами. Они стали такими же естественными атрибутами, как и колонны Казанского собора. Угли перегорели. На смену ночи вернулся привычный сумрак. Только освещение забыли выключить. Потерянный свет существовал теперь только для самого себя. Откуда – то возник Азазель или Аваддон. На лице присутствовала щель – рот.