Парфененко Борисович - Другое имя зла

Машина остановилась. От лестницы к нам шли трое других.

– Выходи, твой эскорт прибыл. – Я, кряхтя, но без сожаления, покинул чрево Мерседеса. Трое окружили и повели к центральному входу комплекса.

Вошли в громадное здание. Снующих взад и вперед Других сосчитать было невозможно. Не задерживаясь, прошли мимо анфилады торговых прилавков, которые теперь были пусты. Свернули и поднялись по лестнице на второй ярус. Другой, идущий впереди, не стуча открыл дверь и пропустил меня вперед. Дверь за спиной закрылась. За большим белым столом, вворотив на него ноги, в кресле сидел Малах Га – Мавет. На столе лежала его трость и стояла бутылка коньяка. В руке демон держал бокал, на дне которого плескалась золотисто – коричневая жидкость. Он смотрел на меня, на губах лежала задумчивая улыбка. Я не стал дожидаться приглашения сесть. Устроился на мягком кресле с металлическими подлокотниками, напротив него. Пыльный Ангел никак не отреагировал на бесцеремонность. Я потихоньку обалдевал от собственной наглости. Достал невозвращенные Азазель сигареты, он ведь, все равно не выносит табачного дыма. Закурил.

– Привет! Как самочувствие, Юра? Есть хочешь?

– Зачем меня сюда привезли?!

– А ты разве не соскучился по моему обществу?! Я, к примеру, очень тяжело переживал нашу разлуку!

Его кривляние окончательно разворошило муравейник ненависти к нему.

– Слушай, Демон! Хватит юродствовать! Твои замашки не тянут на манеры средней руки Нового русского, который нахапал всяких шалабушек, торгуя зелеными, но уже гнилыми бананами! Чего ты хочешь?! Хватит водить меня, как козла на веревке? Говори, что тебе надо!

– Ох, ох, ох. – По затихающей произнес он.

– Вопрос не в том, что мне надо от тебя. Мне от тебя уже ничего не надо. Впрочем, своей пламенной тирадой, ты натолкнул меня на одну очень забавную мысль. Мы еще никого не варили живьем в кипятке, масле или кипящей смоле. Техника этого дела тебе незнакома? Все равно, я не откажу себе в удовольствие посвятить в детали. Человека за руки привязывают к блоку. Под ним размещают вместительный котел, наполненный чем-нибудь выше перечисленным. Но главное, чтобы содержимое котла кипело. Знаешь, булькало так. Этого человека, медленно опускают в котел. Вначале ступни, кончики пальцев ног. Держат. Потом еще ниже, щиколотки, держат. И так далее. Так вот, смотрю я на тебя и думаю, какие песни будешь петь в кипящей смоле? А чтобы голос был громче и искреннее, не блокировать болевые центры.

Гонор мой как – то сразу испарился. Эта тварь могла сделать это, не испытывая никаких эмоций.

– Что замолчал? – Я не сразу нашелся с ответом.

– А что по поводу твоих мыслей скажет Атман?

– Вот это, вот вопрос! Но мой тебе совет, дружеский, можно сказать. На бога надейся, но и сам не плошай. На твоем месте я особо не обольщался бы интересом Атмана к твоей персоне.

Значит Атману я еще нужен! Я не в том положении, чтобы выбирать себе союзников. Но если сейчас мне покровительствует безумный бог, значит еще можно рассчитывать на кое – что. И название этому кое – что, жизнь! Хотя эта тварь может переметнуться к той, другой силе. Пока не известной, но мне однозначно, враждебной. Самообладание начало возвращаться.

– Ну, так может, поменяемся местами, демон?

Он как – то грустно хмыкнул.

– Не думаю, что на моем месте твоей заднице будет удобно! Ладно, хватит пикироваться. В своих собственных глазах тебе удалось утвердиться. Будем считать, что инцидент исчерпан. Хочешь выпить?

Я кивнул. Затушил, забытую сигарету, дотлевшую до пальцев. Бросил окурок под кресло. Демон достал из стола еще один бокал, наполнил на треть коньяком, и пальцами пустил его по столу ко мне. Я поймал его и сделал глоток. Нервное напряжение вытеснялось теплом, растекающимся по телу.

– Задавай свои вопросы.

– Какие еще вопросы. – Удивился я.

– Ну что у тебя вопросов нет?

Это был разговор похмельного утра. После грандиозной попойки. Просыпаешься с кем – то в постели, задаешь ненужные вопросы, получаешь еще более ненужные ответы. Делаешь это все для того, чтобы попытаться сохранить распухшее лицо человеческих отношений. Сам ждешь, не дождешься возможности уйти и остаться наедине со своей болью. Так и здесь. Мы смертельно надоели друг – другу. Но помимо нашей воли, должны были общаться. И стараться, что бы это общение не выходило за рамки. За какие?

– Где Наташа?!

– Наконец-то разродился. Она здесь. Атман приказал устроить вашу встречу. С глазу на глаз. Тэт – а – тэт. Наедине. В общем, я сделаю это. Скоро ее приведут. Но не для протокола, Юра, слова мои тебе. Для души, причем, твоей. Откажись от встречи.

– Почему я должен так поступить???

– Позволь не объяснять своих мотивов. А, впрочем, решать все равно тебе…

– Я хочу, что бы ее привели.

– Будь по – твоему. – Сказал он и вышел из кабинета. Я поднялся, воровато оглянулся на дверь и налил еще коньяка. Больше половины бокала. Прошелся по кабинету. Опять сел. Так, сейчас приведут Наташу, мы останемся с ней одни. Очень похоже на провокацию! Нельзя недооценивать даже душевнобольных богов. Все равно, это шанс, и другой вряд ли будет. Надо присмотреть какое – нибудь оружие. Окинул кабинет беглым взглядом, но ничего подходящего не обнаружил. Все равно попробуем. Под лежачий камень вода не течет. Но особой решимости в себе не находил. Даже не понимал, зачем все это. Господи! Черт бы все это побрал! Отчаянье накатило, как цунами. Оно смыло последние остатки самообладания и надежды. Внутри все опустело. Осталось только щемящее чувство непроходимой тоски и какой – то собачей, цепной беспросветности.

Дверь скрипнула. Вошел Другой. Сделал несколько шагов и развернулся кругом. Встал мордой к двери. Появилась Наташа. На ней была надета серая, до пола хламида. На голове по-крестьянски повязан платок. Конвоир сделал шаг и подтолкнул ее ко мне. Выполнив обязанности, он стремительно убрался и плотно закрыл дверь. Я сидел, подавшись телом вперед. Руками, мертвой хваткой вцепился в подлокотники кресла. Меня влекло к ней, но рук оторвать не мог. Наташа стояла, опустив глаза. Руки безвольно опущены вдоль тела. Они полностью, были скрыты рукавами бесформенного платья. Подняла глаза и посмотрела на меня. Глаза ожили. В них метнулся вначале испуг, потом он сразу сменился радостью, на смену радости пришло удивление, которое медленно переросло в недоверие.

– Юра???

Руки, наконец-то отлепились от подлокотников и я кинулся к ней. Обнял. Начал гладить, целовать.

– Наташенька, любимая. Как ты?! Что с тобой?!

– Юра, это правда, ты?! – Боже, какие банальности мы городили!!! А время убегало!

– Ну, конечно, кто же еще?

Она заплакала, беззвучно. Большие, очень большие, медленные слезы. Я целовал ее лицо. Губы чувствовали вкус слез. Стояли целую вечность. Наташа отстранилась.