Парфененко Борисович - Другое имя зла

– Исключено второе и третье. Первое возможно. Иди поговори с Пыльником. Сейчас он в Доме в непотребном виде. А дальше ты волен, поступать так, как тебе заблагорассудится. Подводя черту под этим разговором, могу сказать, только одно, – можешь прожить в этом мире серую, пустую вечность. Или можешь стать творцом нового, разноцветного всего. Выбор за тобой. Моей участью остается одно, – ждать. У меня, как и у тебя в запасе вечность. Я подожду…

Он исчез. Я снова закурил. Решительным шагом направился к выходу. Меня переполняла спортивная злость. Прямо через край, пенясь, переливалась. С Шурой или без нее, задам пару вопросов Малах Га-Мавету, а дальше посмотрим.

Если нет возможности отомстить убийцам Наташи в вышеназванном порядке: Малах Га-Мавет, Безумный Бог Атман, Юрий Юзовский. Значит, есть еще один вариант. Заключить сделку с Атманом и грохнуть его уже внутри себя. Если получится. Но и первый и второй станут насущными, только после разговора с Пыльным Ангелом.

Уже у выхода на ходу раздавил ногой окурок. На противоположной стороне ворот, уже нетерпеливо топталась Шура. Снова она исчезает перед появлением Атмана. С чего бы это? Или она на дух не переносит Безумного Бога, или избегает очной ставки. Ну, об этом, если останется время можно будет подумать на досуге.

Поравнялся с Шурой, не останавливаясь, прошел мимо, лишь кивнув головой. Она пошла за мной. У развалин ни Мерседесов, ни Других не было. Это были уже просто руины. Где-то под ними сидел Малах Га-Мавет. Пересекли площадь наискосок. Подошли к Дому. Я совершенно не помнил расположение подземных лабиринтов. Очень надеялся на великолепное чутье крысы. Легко нашел железную дверь, ведущую с поверхности под землю. Ее никто не охранял. Повернулся к Шуре и сказал:

– Ну что, голубушка! Настал твой звездный час. Тебе проще будет ориентироваться в подземелье, в отличие от меня, даже если встану на четвереньки. Так что тебе и флаг в лапы! Ищи Пыльного Ангела, девочка! Настало время кое-кому заплатить по счетам.

Дверь открылась с оглушительным, неприятным скрипом. Шагнул в сторону, пропуская Шуру во мрак подземелья. Она бесшумно шмыгнула, я затопал следом.

Факелов горело значительно меньше, чем в прошлые посещения Дома. Когда глаза привыкли к полумраку, освещения стало хватать с избытком.

Шура не спешила, медленно шла впереди. Это происходило не от неуверенности. Лишь изредка останавливалась, принюхивалась, со стороны, казалось, что вспоминает или размышляет. Повадки в темноте вполне могли сойти за поведение идущей по следу собаки. Гипертрофированная такса, в поисках острых ощущений. Очень похоже. А ведь таксу, если мне не изменяет память, и вывели, как собаку крысолова. "Черт, я не на выгуле собак!". Сразу всколыхнулся страх. Вытащил пистолет, мучительно вспоминая, – взводил его или нет. Мучения оказались ненапрасными, – взводил. Снимай с предохранителя и стреляй в Малах Га-Мавета. Главное не забыть, что в обойме всего пять патронов, хватит ли, чтобы убить Демона? Атман не уточнял количество выстрелов необходимых для этого. "А может быть все это ловушка?! Заманивают для очередного своего эксперимента?! Нет, вряд ли, хотели бы грохнуть или поиздеваться и так бы грохнули и отоварили, без прелюдий".

Шура медленно, но верно шла по следу. Можно было бы еще помедленнее. Петляя по темным коридорам, вдруг оказались в месте, которое узнал. В первый привод в Дом, здесь оставили меня Азазель и Аваддон. В этом помещение с потолка начала падать вонь. Именно, здесь впервые увидел Пыльного Ангела воочию. А значит, за этой вычурной дверью ждет меня тысячелетняя человеческая смерть.

Шура уже яростно скреблась в дверь, одновременно, как плетью охаживая себя хвостом по бокам. Ладонь, сжимавшая пистолет стала мокрой. Большим пальцем правой руки снял предохранитель. Левой рукой повернул золотую ручку.

В огромном зале горело всего два факела. Большое количество темных углов давало возможность спрятаться Малах Га-Мавету в любом из них, с обнаженным клинком в руке. Я физически ощутил, как сталь протыкает меня, словно булавка жука, и вот уже пришпилен к стене. Еще один экспонат кунсткамеры Пыльного Ангела.

Шура тоже не сразу нашла мужество двинуться вперед. Но крысиная отвага превзошла человеческую. Я был пристыжен. Преодолев тяжесть в ногах, сделал первый шаг. Следующие четыре до стены, к которой крепился факел, были немногим легче. Вытащил факел, выставил перед собой. Согнул руку в локте и поднял пистолет на уровень лица. Подвиг на то и подвиг, что бы совершать его, не задумываясь о последствиях.

Неровный свет факела выявил странные изменения, произошедшие с покоями Демона. Основным достоинством убранства залы раньше был почти стерильный порядок. Стерильный настолько, что становилось понятно, – это место не предназначено для жизни человека. Теперь повсюду царили хаос и беспорядок. Я бы даже сказал беспорядок с элементами циничного надругательства. Под ногами шуршали какие-то бумаги. Толстая подошва с хрустом давила осколки бутылочного стекла. Зеркальный, сервировочный столик, разбит. Его металлический каркас согнут, и лежит на боку. В выстуженном камине, ворох грязного, мокрого, прокисшего, судя по витавшему запаху, тряпья. Обшивка любимого, кожаного кресла Демона, вспорота длинными прямыми разрезами. Волосяная набивка пуками торчит из дыр. Большое, старое зеркало испачкано каким-то черным веществом. Это вещество стекало вниз и скапливалось на раме, застывшими потеками. Потеки, будь я проклят, ничто иное, как кровь Других! Стол, на котором я вкушал гостеприимство Демона, был завален помоечным мусором. Справа, на краю столешницы лежал пиджак Пыльного Ангела, у него были оторваны рукава. Но не это в первую очередь бросилось в глаза. Посередине стола громоздилась куча дерьма. Около тонны весом, по предварительным и весьма неточным оценкам. Уточнять не стал. В эту кучу воткнуты два деревянных обломка от трости Малах Га-Мавета. Преодолев отвращение и приблизившись, убедился, что трость сломана вместе с клинком. Меч Демона, уничтожен. Но, кем и зачем?! Все было очень загадочно. Ясно только одно, – Пыльного Ангела здесь нет. Чтобы очистить совесть, заглянул в раздевалку и душевую. И там, и там пусто. Почувствовал облегчение. Но долг заставил задать вопрос одноглазому поводырю:

– Его здесь нет. Где он Шура?

У той на физиономии было нарисована яркими тенями факела глубочайшая задумчивость. На меня и на вопрос, – ноль внимания.

– Ну, ты что, окаменела?! Иди, ищи, где он.

Она вздрогнула, как человек, выведенный из пучины познания себя. Индетефицировала говорившего одним глазом. Узнала. Встряхнулась и подбежала. Сунулась носом в колено.