Роман Парфененко - Другое имя зла

– Он говорил правду об этом?

– Да, правду. Он не солгал тебе ни в чем. Кроме одного, что умолчал о том, что он, это ты. Объединившись, вы сможете создать новый мир. О том, каким он может быть, судить не берусь. Не знаю. Это доступно лишь тебе, стоит только порыться в тайниках души своей. Ну, вот и все. Теперь все знаешь о природе вещей этого мира. Опять стоишь перед выбором.

Агасфер устало вернулся на место. Тяжело вздохнул и закрыл глаза.

– Что я должен решить? Из чего мне выбирать?! Либо объединяюсь с Атманом и начинаю творить новый мир?! Или возглавляю крысиную армию (тут позволил себе хмыкнуть), уничтожаю Других, растираю старое подсознание, именуемое Атманом, в прах и опять оказываюсь перед необходимостью творить новый мир? У меня нет уверенности, что он будет лучше этого! Да и не хочу быть Богом. Не хочу ничего создавать. И это весь выбор, который ты предлагаешь мне?

– Знаешь, – (улыбнулся), – сейчас еще раз убедился в том, что полностью оправдываю прозвище "ВечногоЖида". Все это произошло со мной…

– Подожди. А как ты очутился здесь? Все погибли или исчезли, а ты сидишь, чаек попиваешь и нравоучениями забавляешься?!

Агасфер вновь тяжело вздохнул и сказал:

– А где еще я мог оказаться?! Мое преступление не имеет срока давности. Я обречен ждать второго пришествия. То, что ты не веришь в Бога не означает, что его нет. Это значит, что тебя нет для него. Не более и не менее. Ты меня перебил, а я как раз об этом и хотел сказать. Твое отделение застало меня на истечение столетнего цикла. Спустя несколько месяцев ко мне бы вновь вернулось тело тридцатилетнего. Твой мир, в котором оказался я, закрыт для него. Если ты выберешь из двух зол, мне второго пришествия дождаться не судьба. Я уже нажился. Две тысячи лет срок вполне достаточный, чтобы вкусить радостей жизни. Все это говорю только потому, что есть третий выход. Вернуться в его мир. Если ты уйдешь отсюда, то этого никогда не было, ни для кого, кроме тебя, меня и его. Есть одно "но", в его мире ты не сможешь жить. Он принадлежит Богу, а не тебе, там уже нет твоего места. Еще одна деталь, если ты решишь вернуться туда, все равно не сможешь убить себя сам. Ты был богом, а убивать Богов могут только люди. Если захочешь вернуться, то должен сделать так, что бы тебя убили люди. Мне кажется, это не самое сложное.

Подведу итог, перед тобой три двери. Одна, в мир Атмана. Вторая, в мир, который построишь для сегодняшнего себя. И третья дверь, назад она же в небытие. Ты достаточно умен для того, что бы сделать выбор. Не хочу мешать, да и все то, что мог и должен был сделать, уже сделал. Теперь, дело за тобой…

Он поднялся, намериваясь уйти.

– Подожди, Агасфер! Предположим, только предположим. Я открою третью дверь. Как смогу войти в нее?

Вечный Жид снова улыбнулся:

– Помни, какой бы выбор ты не сделал, – все равно остаешься Богом. Ты можешь почти все. Прощай, чтобы ты не решил, мы больше не увидимся.

Он вытащил из-под скамейки объемистую суму. Засунул в нее кружку и чайник. Взял со скамейки банку, из которой пил я, задумчиво повертел ее в руках и с вздохом отправил следом за чашкой в мешок. Не поворачиваясь ко мне, пошел к выходу из парка. Прежде, чем раствориться в темноте, не оглядываясь, махнул рукой.

Костер прогорел. Остались одни угли. Красиво. Как прекрасно они переливались, словно лукаво подмигивая. И вновь я один. Один на один с выбором. И в очередной раз не хотел выбирать. Сидел, курил, смотрел на угли. Лег на скамейку и поднял глаза к небу. Впервые низкая пелена тяжелых облаков исчезла полностью. На черном бархатном брюхе вселенной брызгами висели несчетные, холодные, далекие звезды. Я ждал. Чего? Ответ не приходил.

Первая мысль:

– Черт, где я? – Рукой вправо от себя. Мягкое, живое тепло.

Дальше:

– Не хватало еще, чтобы старик оказался голубым. Сказки плел вчера более чем забавные.

Пошарил рукой. Нашел грудь. Явно, не мужская. Сжал. Твердый сосок уперся в ладонь. Из темноты голос:

– Ты что совсем сбрендил? Больно же! – Голос женский.

– Черт, где я?! – Озвучил он свою мысль.

– Ну, у тебя точно крышу сорвало, километров на пять, как минимум. У меня, где же еще?

– А кто ты? Откинув одеяло, он сел в постели, спустив ноги на пол.

– Нет слов. Видимо, сильно тебя пробило. Я – Марина. Четыре часа назад мы познакомились у станции метро Достоевская. За более близкое знакомство ты мне обещал сто долларов заслать. Я согласилась. Пошли ко мне, на Звенигородскую. Вот, уже часа два, как ты спишь. Думаю, может, доплатишь за не целевую амортизацию моей постели.

– Ничего не помню и не понимаю! Какие сто долларов?! Только познакомились и уже в постели?

– Что поделаешь. Издержки второй профессии. Сто долларов за любовь и ласку. Кстати, они у тебя есть? Я ведь девушка наивная, верю первому встречному. А, мама учила, что не все люди честные. Многие могут обмануть за здорово живешь!

Она засмеялась. Потом резко оборвала смех и с тревогой спросила:

– Слушай, действительно, у тебя деньги есть?! Я ведь не в системе работаю. Кинуть меня запросто можно.

– Не знаю. Сейчас посмотрю. Включи свет, пожалуйста.

Щелкнул выключатель. Комнату размыто-красным осветил ночник. Он оглянулся. Посмотрел на нее. Укрыта по подбородок одеялом. Очертаний не угадывается. Лицо молодое, довольно миловидное. Светлые, короткие волосы, большие глаза, обрамленные длинными ресницами. В глазах настороженность, граничащая со страхом. Маленький, аккуратный, вздернутый носик. Пухлые губки. Опиши словами ее облик, вряд ли бы он смог воспроизвести его. Сейчас она тоже была полуразмыта, неярким светом светильника.

– Видимо, пить тебе вредно. Глаза совершенно бессмысленные. Как будто сразу с Марса в моей постели оказался.

Она потянулась к тумбочке, рядом с кроватью, на которой стоял ночник с красным абажуром. Взяла пачку Честерфилда, зажигалку. Все лежало в большой коричневой, керамической пепельнице. Закурила. Через постель бросила пачку и зажигалку ему. Он совершенно машинально достал сигарету и закурил. Выпустил дым. Незанятой сигаретой рукой потер лоб. Сильно, словно, ладонью хотел содрать кожу.

– Эй, космонавт, про деньги не забыл?!

Он вздохнул и подошел к неряшливой куче одежды, сваленной на полу. Вытянул кожаную, меховую куртку. Сунул руку в боковой карман. Вытащил пистолет. Удивленно хмыкнул, уронил куртку обратно. Из пистолета выщелкнул обойму.