Андрей Бондаренко - Карибская эскапада

Как то вдруг вработались, оглянутся не успели — смена полевая уже и заканчивается.

За два дня до пересменки и скважину закончили — на глубине семьсот пятидесяти метров.

И тут как раз по рации и новость радостную поймали — в рыбацкий посёлок Выжда что-то из спиртного завезли.

Пашка Обезьян берёт меня с собой — в качестве грузчика. По ручью спускаемся к заливу, едем вдоль побережья ещё часа три. Обезьян, ловко вертя баранку синими от многочисленных татуировок руками, рассказывает о своей жизни:

— Главная опасность на Большой Земле — скука. Работа, дом, работа, всё по расписанию — и так до пенсии. Вот от тоски той сорвался раз — морду одному гаду по пьянке набил. А может, и не гаду вовсе, а просто — по пьянке. Но три года потом отсидел — от звонка до звонка. Отсидел — вернулся. Года полтора продержался — опять скука заела. Опять что-то учудил — машину одного крутого чела сжёг, кажется. Уже пятёрку дали — рецидивист, как-никак. Отсидел, ну, думаю — больше я в эти игры не играю. Вот и завербовался на

Чукотку. Здесь хорошо, в смысле — скучать не приходится, всегда при деле, всегда работа какая-то найдётся. Человеком здесь себя чувствую.

Возле самой деревушки нас встречает стая злобных собак, бегут следом, надсадно гавкая, так и норовя за колесо машину укусить.

Пашка косится на собак с каким-то определённым интересом.

Подъезжаем к магазину, затариваемся спиртным — лекарственной микстурой из боярышника — от заболевания почек, в маленьких пузырёчках грамм по пятьдесят. Лекарственная микстура, нелекарственная — но градусов тридцать в этом напитке есть — заставляем картонными коробками половину фургона, — то-то же сегодня мужики почки свои знатно полечат.

Выезжаем из Выжды — опять с разных сторон набегают собаки. Обезьян вдруг резко

выворачивает руль — визг покрышек, собачий визг. Пашка тормозит, выходим из кабины.

В десяти метрах лежат две задавленные собаки.

— Ну, это мы удачно зашли, — радостно заявляет Обезьян, по хозяйски переправляя собачьи тушки в фургон, — И спиртным разжились, и свежатиной затарились!

Конечно, девицы — непременно закатят глаза и пробубнят что-то эдакое:

— О, времена! О, нравы!

А, с другой стороны, полтора месяца кормить людей тушёнкой с пряниками, это — гуманно?

Приезжаем в лагерь — нас встречают как героев.

Вечером пируем — грешен, каюсь, — то же собачатины отведал, и не стошнило даже.

Смена закончена, возвращаемся в Апрельский.

Общага пуста — все ребята ещё торчат на объектах своих. Случайно смотрюсь в зеркало — ну и рожа, — патлы тусклые во все стороны торчат, бородёнка жиденькая профессорская — мрак полный. Решаю сходить в парикмахерскую — посёлок Апрельский место цивилизованное, и парикмахерская имеется. Стригусь под ноль, бреюсь — но не хватает чего-то в облике, одежонка то обветшала, поизносилась.

Прохожу мимо промтоварного магазина, в витрине — одинокий манекен в пыльном белом костюме.

Вернее — в светло-бежевом, но здесь, на фоне серых ватников и зелёных штормовок, этот цвет воспринимается не иначе — как «белый».

Продавщица по честному предупреждает, что костюм этот провисел в витрине лет шесть. Но это меня не останавливает, примеряю костюм. Ну, надо же — сидит как влитой. К костюму прикупаю светлую рубашку и чёрные модельные туфли. Тут же переодеваюсь в обновки, старую одежду выбрасываю — без жалости.

Выхожу на улицу, редкие прохожие оглядываются вслед, пробегающие по своим делам собаки — шарахаются в стороны.

Навстречу идёт Шурик, увидал меня, кепчёнку с головы содрал, кланяется подобострастно — за Начальника Большого принял.

Потом узнал, конечно, заулыбался. Но улыбка у него была какая-то вымученная и испуганная, да и улизнул тут же — по какому-то выдуманному поводу.

А через час выхожу из пивной — вахтовка стоит, ребята приехали.

Вылезли, глазеют недоумённо на фраера заезжего.

А когда всё прояснилось, в смысле — кто есть кто, Михась минут десять прямо на тротуаре валялся — со смеху подыхал.

Если Вы по нужде какой приедете в посёлок Апрельский, Вам обязательно расскажут Легенду "о лысом фраере в белом костюме". Это — про меня.

Посидели, конечно, потом, выпили, по посёлку покуролесили знатно.

С утра выяснилось, что вертолёт до Певека только через неделю. Ребятам то надо было ещё в камералке сидеть — карты геологические для Дипломного Проекта тщательно перерисовывать, а потом у Начальника полевой партии утверждать.

А мне и не надо вовсе — выдали справку, что участок «Жаркий» — объект особо секретный, и карты для пересъёмки не выдаются. Вот и ладушки, мне только того и надо — теперь сам всё нарисую, что захочу, в смысле — чего попроще, чтоб с Проектом Дипломным долго не возится.

Пожалуй, прав был Шурик — повезло мне с этим «Жарким».

Много чего я ещё рассказывал слушателю нежданному, русский с английским путая в бреду.

Вдруг, дверь в землянку распахивается широко — свои прибыли. Вот Мари — со слезами на глазах. Следом — доктор Мюллер — на ходу чемоданчик свой медицинский расстегивающий.

Следовательно — нормально всё. Прорвёмся!

Через пять часов я уже практически пришёл в норму: жар отступил, ногу перестало дёргать, правое плечо уже ощущалось настоящим — а не глыбой льда.

Марк, бережно меня под левую подмышку поддерживая, помог из землянки выбраться. Хорошо на свежем воздухе, особенно после подземной вони и затхлости.

С одной стороны — стена камышей разноцветная, тонов пастельных, с другой — возвышенность плоская, фиолетовая, поросшая кустарником низкорослым, изрезанная болотистыми ложбинами. Бездонное небо над головой, воздух — чист и прозрачен.

Разместились на крохотной лужайке, расселись на самодельных табуретах, сколоченных из толстых веток деревьев, за массивным, самодельным же опять, столом.

Всего шесть человек на этом «совещании» присутствовало: я, доктор Мюллер, Мари, бородатый Марк, Айна, и её отец, вождь чиго — по имени Аймар.

Индейцы сперва к доктору и Мари с недоверием относились, но, после того, как на их татуировки Че посмотрели, приняли безоговорочно.

Вообще, сейчас на Мари очень приятно было смотреть, прям таки, светилась девушка — ведь надежда появилась, что муж её жив, пусть — и в кандалах.

— Извините, Мари, — спросил Марк, — Но, Вы уверены, что добрались сюда незаметно? Что — следов не оставили?

Разговор вёлся на испанском — чтобы наши индейские друзья также могли принять в нём полноценное участие.

Мари явно слегка смутилась, но, ответила спокойно, глядя Марку прямо в глаза:

— Километрах в пятнадцати от этой деревне Хорхе слежку заметил. Засаду сделали, как Андреас учил, — кивнула головой в мою сторону, — Двоих камуфляжников застрелили, пистолеты — с глушителями были, потом — закопали тщательно. Ни рации, ни телефонов при них не было. Вот. Больше ничего такого не было.