Игорь Недозор - Закон абордажа

А когда ей стукнуло девятнадцать, жизнь ее переломилась в очередной раз.

Тот день ничем не отличался в череде жизни Эль-Котуи: солнце уже опускалось за горизонт, и мужчины готовились к завтрашнему лову и проверяли снасти.

Готовилась к нему и Кармиса, расслабленно валяясь в хижине на мягкой подстилке и отдыхая.

Как вдруг у входа послышался шум, и ворвался запыхавшийся, измученный Сирго Цуранис — пятнадцатилетний хомбре из Арибо, крошечной деревни-выселка на другой стороне острова.

Из его сбивчивого рассказа она сначала поняла, что от нее требуется зачем-то тащиться в Арибо, иначе Арибо пропадет. А когда, наконец, разобрала, что он там лопочет, то расхохоталась. Ибо, по его словам, возле выселок в море завелось ни много, ни мало — аж три русалки!

Русалки — это же надо! Неудивительно, что она просто прогнала сопляка (тем более что он хоть и устал, но уж слишком недвусмысленно стал поглядывать на ее ноги и грудь), посоветовав напоследок возвращаться в Арибо и передать тамошним мужам ее, Кармисы, настоятельный совет — не увлекаться хмельным.

Но напрасно Кармиса думала, что на этом все закончится.

Вскоре хомбре явился со старостой — Ирканом Демоло, сменившим помершего уже три года как Ингрема, и тот потребовал от магички исполнять свой долг перед кормящими ее людьми и немедленно отправляться в Арибо, чтобы бороться с морской нечистью.

Ее объяснения, что русалки — это всего лишь сказки, никого не убедили.

К старосте присоединился его сосед, Урман Рисс, к тому — его свояк Инельмо, того поддержала Янтра Линно, считавшаяся кем-то вроде старосты женской части Эль-Котуи.

Когда от их возмущенного визга у Кармисы начало звенеть в ушах, она, не выдержав, заорала так, что те невольно умолкли, сорванным голосом послала всех собравшихся по всем возможным румбам горизонта, а затем бросила, что Хамиран с ними всеми и она отправляется ловить этих самых русалок, а всем им желает пойти данным русалкам на корм.

После чего, распихав оторопевших односельчан, отправилась на берег, влезла в первую попавшуюся лодчонку и, поставив парус, принялась отчаянно грести.

Хотя и разозлившись, как сто базилисков, Кармиса тем не менее знала уже, что собирается делать. Благодаря попутному ветру и течению она без труда доберется до Арибо до ночи. И пусть она подавится тухлым черепашьим яйцом, если не проищет этих русалок с неделю, при этом не сожрав и не выпив на треклятом хуторе все, что только сможет, даже если ее начнет выворачивать наизнанку, и не стребует с них еще и пару-тройку серебряных за напрасно потраченное время.

Видимо, бешенство и злоба сыграли с девушкой скверную шутку, потому что шквал она почуяла за считанные мгновения до того, как налетевший воздушный поток повалил лодку почти на бок. Кармиса вцепилась в мачту, проклиная себя за то, что не взяла второпях рыбацкий нож…

И еле-еле не вылетела за борт, когда подточенное временем дерево хрустнуло, и мачта вывалилась в волны, где тут же была подхвачена ветром и унесена прочь.

Когда шлюпка выпрямилась, а шквал утих, Кармиса отряхнулась, приходя в себя, осмотрелась.

И выругалась так, как не ругалась, наверное, никогда.

Не выдержала не только мачта — рывок сдвинул старые доски обшивки, и теперь в ее утлый челн сочилась вода.

Схватив весло, чародейка принялась грести к берегу, но вскоре ей пришлось оставить это занятие, взять валявшийся под банкой деревянный ковш и лихорадочно черпать воду.

За время, пока она этим занималась, течение, ставшее из союзника врагом, оттащило ее дальше в открытое море, так что вновь пришлось взяться за весла.

Закат еще только собирался окрасить небо в рыжие тона, а молодая ведьма-рыбачка уже вымоталась вконец и клятвенно пообещала себе, что больше в одиночку никуда, никогда, ни по каким причинам в море не выйдет!

Ночь она провела, разрываясь между веслом и черпаком.

С рассветом изрядно вымотавшаяся девушка огляделась, уточняя, не отнесло ли ее слишком далеко. Как оказалось, отнесло.

Выяснилось, что Кармиса болтается неподалеку от рифов Ариос, что в двадцати милях от берега Эль-Котуи.

Оглядывая берег, чтобы определить собственное местоположение, девушка вовсе не считала нужным изучать еще и горизонт. Но когда все-таки повернулась в ту сторону, была очень удивлена, обнаружив среди волн пару белых лепестков. Верхние паруса. И, кстати говоря, приближающиеся.

В этом месте Кармису посетила умная мысль, что встречаться с мореплавателями ей не хочется. Мало ли кого носит в этих водах? И кем бы эти «мало ли кто» ни были, что свои эгерийцы, что чужие хойделльцы, арбоннцы, фризы с амальфийцами (не говоря о танисцах), — ждать от них молодой пригожей девушке, выловленной из моря, можно было всякого. С другой стороны, течение упорно не подпускало ее к берегу, и даже больше того — отбойные волны медленно, но верно отжимали ее в открытое море. Если бы не сломанная мачта…

Кармиса выдала заковыристое ругательство и отложила весла. Вода наполняла лодку, и, похоже, перед ней был нехитрый выбор — или утонуть, или принять помощь неведомых мореплавателей — если они, конечно, обратят на нее внимание.

Но ей пришлось снова взяться за осточертевший черпак и вычерпывать лишнюю воду…

Когда нелегкая война с водой была окончена, Кармиса вернулась к веслам, сопроводив сие действо самой грязной бранью, какую знала, ибо обнаружила, что пока она черпала, течение отнесло ее еще дальше от мыса.

Гребля — и вода натекает. Вычерпывание — и лодку относит обратно. Снова гребля — и снова черпак… Это называется — сплавала, Хамиранов хвост!

Она повернулась в сторону корабля — тот, разрезая валы цвета мутного бутылочного стекла, торопливо уходившие от черневшего на горизонте высокого берега, направлялся в ее сторону. Сомнений не было… Но оставалось по-прежнему неясным — то ли в подзорную трубу рассмотрели ее отчаянную войну с волнами, то ли… «То ли» возможно было всякое — от желания капитана полакомиться свежей рыбой, до вожделения команды полакомиться свежим женским телом.

— Дерьмо! — процедила она.

Мысль, посетившая Кармису при этом, была странной, хотя и по-своему логичной — она возблагодарила судьбу, что уже полгода как не была девушкой. Все ж, если что, будет не так страшно…

Следующий час прошел довольно однообразно. Работа черпаком, отчаянная гребля, брань сквозь зубы, когда обнаруживалось, что берег почти не приблизился, работа черпаком… И, время от времени оглядываясь, Кармиса обнаруживала, что паруса все ближе. Вот корабль уже стал хорошо различим. Фрегат арбоннской постройки, при этом почему-то фризской раскраски и, насколько она могла разглядеть, под хойделльским флагом. М-да… Чего только не плавает по Великой Зелени.