Галина Романова - Двое из Холмогорья

Тайный ход в подземелья начинался под могильной плитой одного из братьев-основателей. Именно потому, что первыми щитоносцами были три брата, герцоги Холмогорские, все нынешние щитоносцы называли друг друга братьями. Трое братьев-основателей умерли в разное время, дожив до преклонных лет — от восьмидесяти четырех до девяноста семи, — и были похоронены в разных местах. Только останки старшего находились в соборе, в центральной гробнице. Немногие знали, где нашли последний приют останки младших братьев. Керагаст не относился к числу тех немногих, но зато знал, как без ключа открыть этот ход.

Самым сложным было отодвинуть крышку гробницы — она была нашпигована ловушками, которые оберегали «прах героя» от осквернения. Спустившись внутрь, Керагаст встал на колени, провел рукой по полу. Его тонкие ловкие пальцы без труда нащупали в щели нужную пружину, и, когда он со второй попытки привел в действие скрытый механизм, половина пола ушла вниз, открыв крутую узкую лестницу. Мысленно помолившись братьям-основателям, придумавшим этот ход, молодой рыцарь стал спускаться.

…Сейчас он шел по узкому холодному ходу, одной рукой касаясь стены, а в другой держа тяжелый подсвечник.

Керагаст совершенно не представлял, куда должен идти. Нет, он уже неоднократно бывал в подземельях — сэр Годован давно познакомил молодого рыцаря с системой тайных ходов, которые располагались на нескольких уровнях под монастырем и тянулись далеко за его пределами. По сути, это был еще один монастырь, только подземный, — тут имелись кельи для провинившихся, тюрьма для преступников, кладовые, небольшая часовня, комнаты для занятий науками, кладбище. Но куда идти? Где искать то, что спасет сэра Годована? Керагаст был готов на все — своего наставника он любил больше отца, больше всех людей на свете.

Подземный ход сделал поворот, и дорогу ему перегородила решетка. Керагаст остановился, размышляя. Кажется, он все-таки свернул не туда, погрузившись в свои размышления. Но поворачивать назад не имело смысла.

Запор на решетке располагался с другой стороны. Просунув руку сквозь прутья, Керагаст отомкнул засов и ступил в другой коридор, который был шире и выше предыдущего. Здесь пол выложили плиткой, а стены были гораздо ровнее. Кроме того, откуда-то тянуло едким запахом зверя, а тишину нарушало чье-то мерное дыхание, усиленное и искаженное эхом.

Керагаст знал о своих магических способностях — каждого новичка-послушника в первые дни тестировали, чтобы выявить его таланты. И сейчас он машинально сосредоточился, мысленно ощупывая пространство.

И сразу понял, куда попал.

Узкие, как ножны для мечей, скорее, даже не кельи, а ниши, в которых практически невозможно было развернуться, строители затворили решетками. Все они были заняты. В одних обитателях этих мест жизнь еле теплилась, другие еще были полны энергии. Лишенные свободы, света и общества, тут находили последний приют все те, чья вина была слишком глубока, чтобы проявить милосердие, но слишком мала для того, чтобы лишить их жизни. Сюда спускали тех, кого боялись убить, и тех, кого желали подвергнуть мукам.

«Что я тут делаю? Зачем иду сюда? — напряженно думал Керагаст, крадясь посередине коридора и держась как можно дальше от забранных решетками ниш. — Где здесь искать лекарство для магистра?»

Свет свечей выхватывал из мрака мрачные решетки, за которыми слабо шевелилась и хрипло дышала тьма. Керагаст знал, что его видят, и сам различал в глубине огоньки глаз. Практически все обитатели подземной тюрьмы давно потеряли человеческий облик или были очень близки к этому. Из некоторых ниш тянуло сладковатым запахом разложения — для их обитателей уже все было кончено. Обычно в таком случае нишу замуровывали, а для нового узника копали новую, удлиняя коридор. Надо было предупредить братьев надсмотрщиков, чтобы спустились в подземелье, но как сделать так, чтобы при этом его ни в чем не заподозрили?

Задумавшись, Керагаст прозевал тот миг, когда кто-то схватил его за край плаща с такой силой, что молодой рыцарь не удержался на ногах и покачнулся.

Истошный вопль раздался у него над ухом — вопль, в котором слышалась дикая звериная радость. Плащ рванули назад — застежка врезалась в горло. Покачнувшись и схватившись за нее, Керагаст выронил подсвечник. Сопротивляясь силе, которая тащила его назад, он отчаянно боролся, но, как назло, застежка не поддавалась, а его враг был невероятно силен. Счет шел уже на доли секунды. Еще один рывок — и волосатая лапа, в которой совершенно невозможно было признать человеческую руку, дотянулась бы до юноши и схватила его за волосы. Молодой рыцарь едва не упал на колени, выгибаясь назад. В ушах стоял многоголосый вой, визг, рев, крики — остальные обитатели подземелья каждый на свой лад выражали отношение к происходящему.

Не удержавшись, Керагаст рухнул навзничь, ударился спиной, но, прежде чем его подтянули к решетке, чья-то рука или лапа выхватила его за ногу и дернула в противоположную сторону.

Взвыв не хуже своих врагов, молодой рыцарь стал отчаянно бороться за жизнь, но оба нелюдя тянули в разные стороны, словно старались разорвать его пополам. В какой-то миг Керагасту удалось второй ногой с такой силой ударить своего противника, что тот отлетел в дальний край ниши. В следующий миг он, продолжая одной рукой удерживать под подбородком застежку плаща, сунул другую за пояс, выхватил кинжал и наугад полоснул над головой.

Короткая резкая боль. Кто-то взвыл, и вдруг рыцарь оказался на свободе. Вскочив одним прыжком, он вслепую ринулся бежать.

Впереди мелькнул огонек. Потеряв подсвечник, Керагаст рванулся в ту сторону, подальше от мрака и его обитателей, и почти напоролся еще на одну решетку, отделяющую тупик от остального коридора.

Свет давала гнилушка, воткнутая между прутьев. Обитатель этой камеры, размерами чуть больше обычной ниши, приподнялся, когда Керагаст затормозил в двух шагах от него.

— Пришел? — спокойно промолвил он. — Я ждал тебя!

Тяжело вздохнув, Терри вытер руки о чудом уцелевший край занавески.

Обряд был завершен, но результатов это не дало. Во-первых, труп самки морла оказался в жутком состоянии — магическая ловушка не просто уничтожила мерзкую тварь, но практически разорвала ее на части. Из порванных жил вытекла вся кровь — необходимое составляющее обряда. Кроме того, самка умирала довольно долго, несколько долгих секунд катаясь в агонии по комнате, так что в ее сознании остались только боль, страх и ненависть.

Страх был практически единственным результатом, который дали исследования — ведь в природе морл [2] «Морл», упомянутый в тексте, и «морла» — суть разные животные. «Морл» не склоняется. Есть самцы морла и самки морла, как самец ворона и самка ворона. заложено полное бесстрашие. Они просто лишены этого чувства. У них даже инстинкт самосохранения притуплён настолько, что они не отступают перед бесчисленной тьмой противников. И вдруг — страх!