Кейт Ивен - Кварталы Нелюдей

У меня в руках была сахарная вата. И либо она такая огромная, либо я — маленький, но справляться с ней иначе, как двумя руками я не смог, да и ещё от парочки рук не отказался бы.

Слева и справа от меня неспешно, чтобы я безо всякого труда поспевал за ними, шли мужчина и женщина.

Мужчина был белокурый, его шёлковистые блестящие волосы едва прикрывали уши. Когда он повернул ко мне своё улыбающееся ласковое лицо, я увидел, как он красив, и как его необыкновенные глаза горят: будто два изумруда.

Это — мой папа.

— Энж, он опять перемазался, — тихо рассмеялся он и нежно потрепал меня по голове.

— Как, снова? — мы остановились, и женщина присела на корточки с носовым платочком в руках. У неё были русые волосы, подстриженные под каре, и серо-зелёные глаза. Она была прекрасна, хоть и была просто человеком. И улыбка её, такая тёплая, нежная, радостная, принадлежала только мне.

И я просто опьянел от счастья. Эйфория качала меня в своих волнах и качала…

Мама, папа, я и сладкая вата — что может быть лучше?

— Иди ко мне, чудо ты чумазое, — рассмеялась женщина и принялась вытирать платочком моё лицо. Мне это, разумеется, не понравилось, я начал протестовать, как внезапно папа насторожился и осмотрел крыши домов.

Может, он летучих мышей высматривает? Папа всегда говорил мне, что он кот. Брал меня на руки, указывал на нашего домашнего питомца — сиамского обжору Мастера — и говорил, что он такой же кот. А коты любят летучих мышей. Наверное, и на этот раз — мыши…

Ночь прорезал оглушительный выстрел.

Я вздрогнул всем телом от неожиданности, но, казалось, это было единственное, что нарушило сегодняшнюю идиллию.

Выстрел и всё.

Только отец почему-то, внезапно покачнувшись, ничком рухнул на асфальт. В его спине была странная тёмная дыра, чем-то блестевшая при луне.

Ойкнув, я сделал шаг вперёд и увидел, как из-под папы начало быстро расползаться чёрное пятно со странным запахом железа. Я достаточно жил среди оборотней, чтобы понять, что это — кровь. Понять, но не поверить…

Кровь?..

— Папа!!! — уронив сладкую вату, я бросился было к нему, но мама подхватила меня на руки и стремглав бросилась в залитый мраком переулок. Я даже не успел что-либо понять или осознать. Вопросы «Как?» и «Почему?» давили на меня и требовали ответов. Ответов, которых не было здесь, во тьме, которых не давал мамин бег, которых я не знал, где искать.

А мама бежала прочь, крепко прижимая меня к себе. Я чувствовал что-то, что странно и быстро билось внутри неё, я чувствовал её страх и боялся сам. Но ведь мама со мной!..

Она успела добежать только до середины переулка, когда дорогу ей перерезала чья-то фигура.

Мне стало до боли страшно, но я не плакал, когда мама, пытаясь закрыть меня собой, пятилась назад, на улицу. Я был у неё на руках и поэтому мог видеть тело отца…

Тело?!!

Нет! Его нельзя просто так убить! Он сам говорил! Он говорил, что он кот, и что у котов по девять жизней! Вот сейчас он поднимется и устроит весёлую жизнь тем, кто посмел нас обижать.

Ну же, папа, давай!..

Ты можешь! Ты обещал нам! Я верю тебе! Верю!!!

… Но отец не шелохнулся. Только лужа крови росла и росла…

Я ощутил, как от слёз начинает резать глаза.

Ты же обещал мне!!!

ОБЕЩАЛ!!! ОБЕЩАЛ!!!

Я уткнулся мокрым от слёз лицом в шею мамы.

… Обещал…

— Что вам нужно?! — мамин голос дрожал и срывался на жалобный сип, но она держалась очень храбро, изо всех сил. А ведь папа просил защищать её!

Моргнув, я посмотрел себе через плечо. Человек в чёрном. Тень от кепки закрывает ему лицо — ничего не разобрать. Но что-то в нём есть, что-то, отчего у меня внутри всё замирает…

Моя мать пятилась назад, а человек медленно шёл к нам…

И внезапно мы упали. Вместе. Было больно, но я едва ли заметил это.

Мои пальцы погрузились в кровь отца. Рядом сидела отчаянно старающаяся не заплакать мама.

… А кровь была тёплой… Но она остывала… Скользко…

Фигура незнакомца неожиданно бросилась вперёд. Крик мамы оборвался странным хрипом и бульканьем. Она упала рядом со мной.

Ещё живая, ещё странно дёргаясь.

У неё был глубокий порез на шее, из которого тёк ручей крови.

Кровь… Кровь… Опять эта кровь!!!

И тогда я больше чем испугался. Ужас вызывал просто невыносимую физическую боль. Я плакал. Я пытался маленькими ладошками остановить у мамы кровь. Я звал её и папу…

Но всё было тщетным.

… На улице нас было трое…

Нет.

Только я.

Моя истерика, мой животный ужас не знали границ. Вот они, мои папа и мама, ещё тёплые, значит, ещё живые… Почему же они спят и не хотят просыпаться? Почему?!!

ПОЧЕМУ?!!!

… Вокруг столько крови…

Я сорвался с места и побежал, не разбирая дороги. И везде, всюду меня преследовал сводящий с ума запах медяков, пропитавший одежду.

… Мрак… Свет… Фонари, лица, голоса… Улицы, поворот, сталкиваюсь с кем-то. Падаю, но поднимаюсь на ноги и бегу дальше…

… Нет, ничего не помню… Только животный ужас и слёзы…

Грязная подворотня, забившись в какой-то угол, тихо и судорожно всхлипываю во мраке. Оттого, как сладко пахнет кровь на моих руках.

… Что так хочется её попробовать…

Но как можно?!! Это — кровь моих родителей!!! Как я могу?!!

Но я хочу крови! Кровь и боль — это всё, что сейчас меня утешит.

Я плакал. Я в исступлении бил кулачками по асфальту, пока не перестал ощущать их. Больно и — хорошо. Пусть будет больно только рукам. Не мне где-то внутри, а рукам.

А после, вопреки всем «но», вопреки всем воплям естества и совести, словно дикое изголодавшееся животное, я жадно вылизал разбитые костяшки, пальцы, ладони.

Давясь от спешки, сплёвывая песок, проглатывал остывшее, сладкое алое…

Вопреки всему. Самозабвенно.

Боль и кровь — вот что утешает.

… И внезапно — голос.

— Что ты здесь делаешь?

У него было овальное лицо, белые волосы и серебряные глаза — просто озёра без дна. Тёплое растаявшее серебро. Он был одет в длинный чёрный плащ, который мраком выстелился на асфальт, когда вампир — а это был вампир, я умею прекрасно их различать — присел на корточки рядом со мной…

… Винсент…

А потом…

… Незнакомое здание, свет, взволнованные лица и голоса.

Дородный мужчина с вихрями рыжих волос и очень добродушным лицом перевязывает мне руки, другой мужчина, смуглый, сероглазый, с квадратным подбородком и чёрными волосами, зачёсанными назад, что-то обсуждает с вампиром.

Я смотрю на приоткрытую дверь, возле которой никем не замеченная стоит девочка. Может, чуть младше меня. Растрёпанные бессонной ночью русые волосы, злые, красные от слёз глаза, под которыми пролегли чёрные круги. В руках у неё серый медвежонок с ухом, бурым от крови…

Нет.

Это — я.

Та девочка — я!