Кейт Ивен - Кварталы Нелюдей

— А если спрошу насчёт кормёжки? — я криво улыбнулась. — Вас там как, перловкой кормили?

Выпустив струю дыма через нос, как дракон, Наблюдатель спокойно ответил:

— Закрытый вопрос.

Не могу сказать, что улыбка замерла у меня на губах и начала сникать. Глядя в серьёзные глаза Виктора, я ожидала, что вопрос будет закрыт. Люди из АНМ выходят не людьми, а кем-то больше. За счёт чего? Наркотики, допинги, мутагены? Без этого наверняка дело не обходится. Ну чтож, если это не обсуждается, то пусть не обсуждается.

— Ладно, — я неохотно встала на ноги и расправила на себе мокрую одежду, — тогда я пошла. Если что, где тебя искать?

— При этом «если что» я сам буду рядом, — возразил Виктор, гася окурок о голую ладонь.

— Нет, — я неожиданно для самой себя рассмеялась, — это не если из ведра полезет, а если дно даст брешь.

Он понял. Кивнул, раскуривая новую сигарету. Затянулся и, выдыхая дым, ответил:

— В Северном крыле. Это, если заходить в особняк со стороны сада, налево.

Я кивнула и уже пошла было прочь, похлюпывая кроссовками, но через пять шагов замерла и вернулась обратно к лавке.

— Да? — спокойно спросил Виктор.

— Я же противозаконное существо.

— И? — удивлённо посмотрел на меня он.

— Меня же надо… истребить.

Наблюдатель рассмеялся и ответил:

— Сначала тебя надо передать в руки Закона в течение неопределённого срока. У меня впереди ещё целая жизнь, чтобы сделать это.

— А всё потому, что я теперь дочь Даладье? — пристально посмотрела я на него. Он широко улыбнулся мне и ответил:

— Это только одна из причин. Другая: ты такая же как и я тридцать один год назад.

— А третья? Четвёртая? — я не могла успокоиться. Мне нужен был гарант спокойного сна.

— Ты пытаешься выведать у старого вэмпа все его тайны? — ухмыльнулся Виктор.

— О господи, да ты мне только в старшие братья годишься! — раздражённо фыркнула я.

— Польщён, — опять улыбнулся Наблюдатель.

— Почему ты не обрадовался моему появлению в доме?

— Я не твоему появлению не обрадовался.

— А чему же? — сверлила я дырку во лбу белоголового мужчины.

— Спокойной ночи, Лэй, — мягко улыбнулся тот. И по одной этой улыбке было ясно: всё, конец разговора. Я и так уже узнала много чего хорошего и плохого.

— Спокойно ночи, Виктор, — медленно кивнула я и пошла по направлению к дому. Теперь уже точно пошла. С твёрдым намерением вернуться в свою комнату, принять ванну и лечь спать, но уж никак не возвращаться к разговорам с Наблюдателем Мрака.

В саду всё ещё было темно, а мой дом светился неприветливыми, чужими окнами, полными искуственного холода.

Оглянувшись назад, я увидела, что Виктор по-прежнему сидит на лавке в ореолах эфирного дыма и раскуривает третью сигарету.

И это выглядело по-прежнему… красиво.

Яркие лучи солнца коршунами впились в мои глаза и начали беспощадно терзать их. Чёрт возьми, как вовремя!!!

Я круто перевернулась на другой бок и, укрывшись с головой одеялом, попыталась нашарить своего любимого Тэдди. Не знаю, как я умудрилась привыкнуть к мягкому медведю под боком, но то, что его мне сейчас очень не хватает — неоспоряемый факт.

Вторым неоспоряемым фактом оказалось то, что Тэдди почему-то не было рядом. Наверное, укатился куда-то к стене или свалился на пол. Короче, если я хочу найти игрушку, двигаться мне придётся в двух противоположных направлениях.

Подвинувшись сначало вправо, я не нашла ожидаемой стенки. Как в воду канула, ей-богу! Пальцы нащупали край кровати, левой ногой я попыталась дотянуться до другого её края и сообразила, что она немного больше, чем ей полагается быть. Пусть немного, но больше. А ещё постельное бельё отнюдь не хлопчатобумажное…

— Мадемуазель Даладье, пора вставать! — прозвучал откуда-то незнакомый голос.

Утром — самое оно для такого параноика как я.

Подскочив от неожиданности, я вынырнула из-под одеяла и в растерянности уставилась на стройную подтянутую женщину лет эдак около сорока, если не вестись на умелый макияж. У неё было овальное лицо, волевые черты лица и серые глаза. Крашеные чёрные волосы собраны на затылке, несколько прядей искусно выбиты на волю. Одета в строгий брючный костюм чёрного цвета и красную блузку.

Короче, полная стерва. Мадам Марсо, моя гувернантка. Прошу ненавидеть и плеваться. О нет, она, конечно, хороша собой после всех этих тонн косметики и крупных денежных сумм, оставленных в салонах красоты, но от титула распроклятущей стервы это её не избавляет.

— Мадемуазель Даладье, не заставляйте меня повторять дважды, — её голос был строг и беспощаден, как секущая вашу задницу розга. — У Вас есть полчаса на то, чтоб привести себя в порядок и спуститься в столовую на завтрак. Вы оденете, — раздался шум отъезжающих дверец шкафа, — вот это. И давайте поживей!!!

С этими словами она что-то положила на мою кровать и, громко цокая каблуками, вышла. А вместе с её уходом пришла память о том, что я в своём новом «доме».

У-у-уфс чёрт!!!

Я всегда говорю, что более паскудного утра у меня ещё не было, и всегда находится таки утречко попаскудней! С ненавистью оглядев мирную белую обстановку комнаты, я выпрыгнула из-под одеяла и босяком подошла к окну. У меня это уже как ритуал: проснулась утром, подойди к окошку. Надо сказать, что при солнечном свете лежащий за окном сад производил совсем иное впечатление, нежели вечером. Это даже неудивительно. Ночью все кошки серы, по-пьяни все бабы прекрасны, как говорил Тур.

Хмыкнув этой мысли, я повернулась к постели посмотреть, что же выбрала мне из одежды моя незабвенная Эжени Марсо, и чуть не взвыла от отвращения.

ГА-А-АДОСТЬ!!!

Иного чувства то, что лежало на моей кравати, вызвать не могло.

Это было коротенькое белое платье без рукавов со складчатой юбочкой и моряцким воротничком, такие летом обычно носят детишки в городах-портах. Рядом с постелью на ковре стояли белые босоножки на каблуке.

Эта сука что, серьёзно думает, что я одену такую галиматью?!!

Ладно ещё каблуки, но платье!!. Это самая убожественная вещь из всех, какие я когда-либо видала!!! Я тут кто, моряк Папай, чтобы рассекать по дому в одежде «а-ля матросс»?!! Я эту Софи Марсо хренову в шпинате похороню!!!

Нет, надо сказать ей и Мадлен, что с сегодняшего дня я сама выбираю себе одежду! И так будет до того момента, пока… пока Эдуард не предложит мне свою руку и цветочек от сердца и почек!!!

Ну, целую вечность, то есть.

У меня в голове почему-то живо намалевалась картина, как белокурый изверг приползает ко мне на коленях, держа в правой руке коробку, в которой поверх букета лекарственной ромашки и упакованных в полиэтилен свинных почек лежит его правая рука, вырванная из тела с мясом.