Кейт Ивен - Кварталы Нелюдей

Нет. Я боюсь, я устала!!!

А твоя гордость, даже нет, гордыня не доведёт до добра. Сколько раз мне это повторять? Миллион или ещё больше?

Я посмотрела на вампиршу…

Странно, как мне раньше в голову не пришёл этот вопрос?

— Кто ты такая, Лал?

Она беззаботно рассмеялась. Просто рассмеялась, как смеются обыкновенные люди. Только она человеком не является. И не будет им никогда.

— Я — часть проклятия рода Арьеш, — беззаботно произнесла Лал, — того, что губило твой род поколение за поколением. Как ты думаешь, случайно ли ты ничего не знаешь о своих предках? Случайно ли ты осталась без родителей?

Мне показалось, что время стало медленно останавливаться, прислушиваясь к её словам.

— Арьешь поступили мудро, что уехали из Европы, но от проклятия, — вампирша пристально посмотрела мне в глаза, — запомни моя милая Кейни, никуда не уйдёшь.

Я ощутила, как замирает сердце, и мысль, острая как игла, оставляя за собой рану, вспарывает сначала душу, потом сознание…

— Так это ты?.. Ты убила моих родителей?!. - у меня хватило сил только прошептать.

Витрина за моей спиной поползла вверх, и предметы вокруг словно выросли, когда я оказалась на асфальте.

Она убила моих родителей? Лал? Такая молодая?

— Не я, а проклятие, — мягко поправила меня вампирша. — Оно убивало одного за другим из славного рода Арьеш… Это был великий род воителей, и в вас с Киарой эта древняя, размытая чужою кровь будто бы воскресла в полной мере.

Я посмотрела на неё и не смогла осознать, принять эту мысль. Как это — она убила моих родителей? Это было так давно… И это была она? Это всё-таки была она?!

— Как ты сумела залезть в наш дом без приглашения?

Это из-за неё новогоднее утро наполнилось запахом крови? Это из-за неё ночи наполнились кошмарами?

— Проклятие не нужно приглашать. Оно всегда приходит само, Кейни.

Это вот из-за неё родители встретили утро без единой капли крови в жилах? Я помню их мутные, подёрнутые бесцветной плёнкой глаза. И это всё из-за неё?

— И оно всегда находит тех, с кем связано.

… Странно…

Я не мигая смотрела на Лал.

Как странно…

Раньше я думала, что умею ненавидеть. А теперь оказалось, что нет. Ненависть — это не тот холодный ком в сердце, который я ощущаю, когда вижу Эдуарда. Ненависть — это разрывающий грудь огонь, вызывающий слёзы и желание уничтожать всё, что тебя окружает, без разбору. Ненависть — это желание смерти того, кого ненавидишь, желание причинить ему боль, уничтожить, сровнять с землёй.

— Что же ты умолкла, Кейни? — Лал приблизилась ко мне и присела рядом. — Ты не знала, что в жизни фраза «Всё будет хорошо» — только иллюзия?

— Знала, — шепнула я, глядя в её глаза сквозь слёзы. — Знала, мать твою так…

И тут ненависть резко дёрнула все мои мышцы. Я подсекла вампиршу так, как учила Саноте: внезапно и быстро, а потом оказалась на ногах…

Нет, я уже бежала без разбору в полутёмных переулках Роман-Сити.

По щекам струились горячие слёзы.

Сегодня я поняла, что такое по-настоящему ненавидеть, а ещё потеряла босоножки, маску и — себя. Забыла где-то там, под зеркальной витриной.

И, наверное, навсегда. Разве такое возвращается?

Говорят, что от по-настоящему умелого охотника не скрыться ни одной жертве. В каких бы джунглях она ни петляла, в какие бы норы ни пряталась, её всё равно рано или поздно найдут. Я не знаю, правильны ли эти слова или нет.

Ты просто никогда не была жертвой, Кейни.

Верно.

Верно так же и то, что я даже не хочу обернуться. И не потому, что это верный гарант того, что тебя догонят. Вовсе нет. Просто каждый раз, когда я поворачиваю голову назад, впереди меня неизменно оказывается Лал… И я не могу думать ни о чём другом, кроме этого. Того, что ждёт впереди. Хоть бы это была не…

Не надо надеяться. Надежды не исполняются никогда.

Но ведь без надежды тоже нельзя!

До этого было можно, Кейни. Так почему же сегодня нельзя? Что изменилось?

Я.

Мой бег был быстр и, насколько это было возможным, размерен. Сколько прошло времени вот такой погони? Сколько времени я слышу шлёпанье своих босых ног, биение сердца и частое, хриплое, режущее лёгкие дыхание, так и норовящее сорваться?

Не знаю. Я теперь ничего не знаю, ничего не чувствую.

Даже ненависть?

Даже ненависть.

Мне уже не хватало воздуха. А бешено колотящемуся сердцу — места.

Ну когда же это кончится?

А когда всё это началось, Кейни?

Не знаю! Господи, я уже ничего не знаю и ни в чём не уверена! У меня болят ступни, отбитые холодным асфальтом, израненные битым стеклом… Сколько же я так бегу? Когда будет рассвет в этих свинцово-серых пустых улицах?

Если оглянешься ещё хоть раз, то, возможно, никогда…

Я сбавила бег. Я задыхалась. Я хотела исступленно кричать.

Мне навстречу мягкой кошачьей походкой шла Лал. Её причёска была всё так же безупречна, треугольное лицо — улыбчиво. Ну да, вампирам же не нужен воздух, им не нужно дышать.

Но дышать нужно мне!

При каждом выдохе рёбра прорезала острая боль. Горло и носоглотка горели огнём, кололо где-то между лопатками…

Ты потеряла хватку, Кейни Лэй Браун.

Хуже — я впала в отчаянье. В глубокое раздражающее отчаянье, где нет ни дна, ни поверхности…

— А-а-а-а-а!!! — я заорала от безысходности посреди пустого предрассветного бульвара Пяти Генералов. Крик ударился о небоскрёбы и повторился, летя по городу меж стен домов. Моё горло, иссушенное после бега, потрескалось и пошло бы кровью, если б могло, а так просто вспыхнуло глухой болью.

Господи, неужели от неё никак не убежишь?!!

Она же всего лишь вампир!!!

Почему я не могу от неё убежать?! Почему она всюду?! Куда бы я ни повернула, как быстро я бы ни бежала — почему она всегда впереди меня?!

Мой крик резко оборвался на сиплой ноте. Мне больше не хватало воздуха, у меня слишком болело горло…

Лал всё так же шла ко мне. Грациозно. Неотвратимо. Пугающе.

Она не может быть проклятьем. Не может или может? Может, и именно поэтому от неё не убежать до того момента, как она сама не уйдёт?!

И помоги тебе Господь Бог, Кейрини Лэй Браун, если это так.

Я смотрела в серое небо измученными глазами, ноющими от долгих часов без сна. Когда же будет рассвет? Это дурацкое слепящее солнце, которое видит и знает всё, которое осветило тела моих родителей? Где оно?

Нигде, Кейни. Посмотри на этот серый безжизненный город, вспомни всю свою жизнь. Разве в ней было хоть когда-нибудь солнце после смерти отца и матери?

Было, должно было быть, обязано!

Ты пытаешься убедить в этом саму себя.

С востока, откуда-то из-за столбов спящих небоскрёбов внезапно раздался глухой звон старого колокола… Церковного колокола.

Я бросилась вправо, в полутёмный переулок, не жалея ни ног, ни сердца, ни лёгких, ни горла — только собственную жизнь.