Михаил Ардин - Райское Местечко

Остальные, впрочем, позволяли себе только взгляды разной степени наглости. Некоторым наиболее беспардонным типам, туристам прошлого заезда, я тайком от Мелиссы делал свирепое лицо, и они исчезали с нашего горизонта.

Надо заметить, что для меня явилось приятным открытием, что в нашей паре не только Мелисса пользовалась успехом. И мне некоторые женщины строили глазки. Видно, и в самом деле во мне происходили какие-то положительные изменения. Ведь раньше я не так уж часто вызывал у женщин активный интерес.

Праздник удался. Но все хорошее когда-нибудь подходит к концу. Сутки на Корнезо длятся 24 часа 43 минуты, и, чтобы не сбиваться с земного времени, эти лишние 43 минуты считают 25-м часом, часто называя его «короткий» или «дополнительный» час. В полночь, по окончании «короткого» часа, начался фейерверк, грандиозный, как и все на «Райском Местечке». Разноцветные всполохи в небе были видны, наверное, за сотни километров. После фейерверка народ, усталый и довольный, начал расходиться: кто – по номерам, кто – в парк, кто – на пляж для ночного купания. Но, как всегда, нашлись люди, требующие, как выразилась Мелисса, «продолжения- банкета». Наблюдать за развитием событий, грозящих перерасти в небольшой скандал, мы не стали. Я проводил Мелиссу до ее номера и пошел к себе. Я чувствовал себя немного усталым. Как ни странно, мне показалось, что и Мелисса выглядела то ли утомленной, то ли озабоченной. Никогда ничего подобного раньше я за ней не замечал. Селферу, чтобы утомиться, надо пол-Галактики бегом пробежать, или в одиночку одолеть небольшую армию!

В своем номере я еще немного полюбовался на себя в зеркале, с некоторым сожалением снял карнавальный костюм, принял душ, устроился на диване и, вспоминая приятные моменты сегодняшнего дня, уснул.

Мне снился кошмар. Я находился в открытом космосе в рое метеоритов, и то один, то другой метеорит пронизывал мое тело. Боль была адской. При этом я каким-то непостижимым образом распадался на части и одновременно оставался цел, и летящие камни снова и снова вонзались в мое истерзанное тело.

Очередной булыжник пробил мой живот, я скрючился от невыносимой боли, заскрипел зубами и обнаружил, что уже не сплю и, кроме боли, меня переполняет страх, запредельный ужас, вливающийся в мое сознание откуда-то извне. В этот момент что-то взорвалось в моем глазу, я со стоном прижал руку к лицу, но глаз был на месте, и когда я открыл его, то все прекрасно видел, все, что можно было увидеть в темной гостиной при свете горящего в прихожей светильника. Ужас в душе и пульсирующие очаги боли во всем теле не давали хорошо соображать, но я помнил, что, ложась спать, свет в прихожей я погасил. Тут что-то стало просто выламывать пальцы на моей правой руке, и я на секунду перестал реагировать на все остальное. Когда резкая боль отпустила, я взглянул на руку и увидел, что внешне с ней все в порядке. Я попробовал пошевелить пальцами. Рука меня прекрасно слушалась. А страх только усиливался.

Мне показалось, что в мое сознание пытается пробиться чей-то голос, но новая вспышка боли, на этот раз внизу живота, не дала мне сосредоточиться.

…Я пришел в себя и обнаружил, что лежу на диване, а надо мной склонилась темная фигура, делающая пассы над моей головой. Я плохо понимал, что происходит, но иррациональный страх, лишавший меня способности мыслить, почти пропал. И у меня появилось ощущение, что тело мое, по-прежнему терзаемое болью, теперь отделено от моего сознания невидимой преградой, тонкой и хрупкой, однако эта преграда давала мне возможность воспринимать что-то еще, помимо боли.

– Больше сейчас… ничем… помочь… не могу,- прошелестел бесцветный голос.

Темная фигура отступила и прислонилась к стене у двери. Мои глаза постепенно привыкли к полумраку, и я узнал Мелиссу.

– Мелисса, я заболел!

– Нет… Алекс… случилась беда… вставай, нужна твоя помощь…

Я попробовал встать. Мое тело было совершенно целым и двигалось довольно послушно, несмотря на раздирающую его боль. Я дотянулся до пульта и включил верхний свет.

Мелисса выглядела ужасно. Лицо ее было серым, а остановившийся взгляд ввалившихся глаз был обращен, казалось, куда-то внутрь. Короткие судороги пробегали по ее телу.

– Мелисса! Что с вами??!

– Алекс, нет времени… собирайся скорее… боюсь опоздать…

Я поковылял в ванную, а Мелисса монотонно с остановками говорила:

– Они напали… на корабль… привезли… всех… и уже начали… не могу… определить место… недалеко от… берега… небо не видно… только… направление… они… скоро умрут… никто из селферов… в этом диапазоне… только я… и ты… оказывается… могла раньше… догадаться… скорее…

Я не очень хорошо понимал, о чем говорит Мелисса, но послушно натянул форму.

Мелисса оторвалась от стены и двинулась в коридор, я последовал за ней. Она даже не пыталась делать вид, что идет, ее нес встроенный антиграв.

– В конце коридора… лифт… на крыше… флаеры… скорее…

Я побежал, Мелисса двигалась чуть впереди меня. Сначала я останавливался при очередном приступе боли, и тогда Мелисса тоже останавливалась, дожидаясь меня. Но вскоре мне стало легче, потому что моя форма сразу отреагировала на мое состояние, и препараты, что она мне ввела, начали уже действовать.

Мы неслись по коридору со всей доступной мне скоростью. К счастью, коридор был пуст, хотя за дверями многих номеров слышались голоса, музыка, смех. У народа продолжался праздник. Я на бегу взглянул на часы: два часа тридцать семь минут.

Вдруг метрах в двадцати впереди нас распахнулась дверь. Мелисса резко затормозила, взяла меня под руку, и мы пошли по коридору, слегка спотыкаясь.

Из открывшейся двери вышла, покачиваясь, девушка в очень легком карнавальном костюме.

– Региночка, вы зря обиделись! Я просто хочу с вами потанцевать!

С этими словами из номера показался немолодой мушкетер, без перевязи и в одном ботфорте, и за руку втянул красавицу обратно в номер. Она не слишком упиралась. Дверь закрылась.

Мы опять устремились по коридору, который протянулся сквозь вестибюли и холлы по всей длине полуторакилометрового корпуса. Наконец мы добрались до последнего лифтового холла и вызвали лифт. Только теперь я немного отдышался.

Мы вышли на крыше прямо на стоянку флаеров. Почти у всех машин горели зеленые сигнальные огоньки, свидетельствующие о полном штатном запасе энергии и снаряжения, и мы забрались в ближайшую.

Я еще не закрыл за собой дверь, а Мелисса уже подняла машину в воздух.

– Возьми… аптечку,- выдохнула она, не поворачивая головы.

Я достал аптечку из багажного отделения флаера.

– Из красной баночки… шесть… таблеток прими… и шприц… с двумя… черными полосками… весь… себе быстро… форма твоя… не справится…