Вячеслав Седов - Ловчие Удачи - 2 книга

Поднимаясь с земли, оглушенный магистр даже не сомневался, что его приказ перед боем был отдан впустую. Молодые воины несли за плечами собственную смерть, которая теперь ковыляла к пограничному имперскому посту, поддерживаемая двумя парами рук уцелевших телохранителей.

То, что выбило магистра из седла, лежало у него на груди. Послышался хриплый выдох и кашель. Руки Адлера начали обшаривать это нечто и зарылись в копну густых и мягких волос. Слепой рыцарь кое-как выбрался из-под привалившего его Черного Пса.

Тот еще дышал.

— Лекаря! — крикнул магистр, — Сюда, скорее!

— Нет, — твердо прошипел молодой воин, притянув к себе обломок древка с изодранным стягом.

Он прижал стяг к своей груди и, со стоном перевалившись на спину, вперил мутный взгляд в лицо Адлера:

— Только не говорите матери.

Последний вздох слетел с бледных губ и глаза закатились.

Магистр понял. Как понял бы любой феларец эту последнюю просьбу. В этой стране люди часто жили одной лишь надеждой на светлое будущее, которая была иногда вместо завтрака, обеда и ужина. И даже на смертном одре не все узнавали, насколько эта надежда оказывалась призрачна. Не даром говорили, что она всегда умирает последней.

Адлер положил дрожащую руку на лоб молодого воина и осторожно провел по лицу, смыкая веки. Белая повязка на глазах магистра окрасилась в багровый цвет и по морщинам на щеках, как по руслам, сбежали два ручейка кровавых слез.

Большой двухэтажный дом располагался у самого края затопленного леса, на холме, окруженный неглубоким рвом и низким частоколом.

Карнаж с интересом разглядывал эту странную постройку среди той тоскливой и мрачной картины, что раскинулась вокруг, оживляемая лишь шумом быстрого течения Бегуна в долине, куда спускалась довольно крутая тропинка позади этого обиталища.

За неглубоким рвом горело несколько костров. Возле них сидели люди, тихо переговариваясь меж собой. Где-то плакала расстроенная гитара, чей владелец просто мучил струны в бесплодных попытках сыграть что-нибудь.

Едва слепцы и нежданный ночной гость приблизились, со скрипом был опущен деревянный мост, по другую сторону которого Феникса встретили все такие же стражи с перетянутыми кожаными ремнями глазами. Они не произнесли ни слова. Молча впустили гостя и снова подняли мост, после чего разошлись к кострам, оставив «ловца удачи» в одиночестве.

Боль снова обожгла спину, и полукровка оперся рукой о частокол, переводя дух.

Нет, это еще не конец! Резкие приступы, пусть и неожиданные, и временами оказывающиеся опасно некстати, все же давали возможность передвигаться.

У ран'дьянцев в период роста их крыльев, что начинался после полового созревания и делился на три этапа по несколько лет в каждом со значительными перерывами, имелись некоторые особенности. Во время приступов, которые для Карнажа были мукой, а для чистокровных сородичей лишь неприятным зудом, сильно обострялись рефлексы тела, чтобы компенсировать помутнения рассудка.

Ходили слухи, что ран'дьянская молодежь даже по-своему развлекалась, устраивая такие игры со смертью, которые для любого метателя ножей в феларском цирке показалось бы просто несуразной дикостью. Ран'дьянец в подобном состоянии был способен не то что легко и непринужденно уклоняться от метательных ножей сразу нескольких противников, но и поговаривали о том, как они зубами ловили за древко пущенные в них стрелы. Последнее было, разумеется, порождением слухов. Однако мало кто знал, что если кто-то во время подобных игрищ получал увечье или был серьезно ранен, то, независимо от прежнего положения в кастовой системе, такой неудачник отправлялся к драдэивари.

Так называемые dra были нечто вроде расходного материала. Высшие касты посылали их в безнадежные, самоубийственные предприятия, где те часто гибли, однако для прочих народов они оставались коварными и опасными противниками.

С интересом отметив для себя, что частокол здесь был возведен недавно, судя по тому, насколько свежими оказались бревна, вкопанные недостаточно плотно друг к другу, Феникс оттолкнулся рукой и выпрямился.

Боль отступала, глухо отдаваясь в плечи. Кто-то подошел к полукровке со спины. В подобном месте следовало быть на стороже, так как сюда мог позволить себе забраться не каждый. Чаще всего это мог оказаться либо изрядно набедокуривший авантюрист, либо безумный храбрец, либо просто сумасшедший. «Ловец удачи» причислял себя к первым, но понятия не имел о том, кто из трех выделенных типов стоял позади него, поэтому резко развернулся, тут же выхватив свой кинжал.

Перед Карнажем предстал замотанный с головы до ног в грязные тряпки человек. Он глухо и тяжело дышал, осторожно протягивая руку к белому сильванийскому скакуну. Конь недоуменно пятился. Феникс преградил путь к животному, предупредительно заведя кинжал к правому плечу. Пальцы левой руки полукровки то расслаблялись, то сжимали в нетерпении рукоять шпаголома. Незнакомец замычал и отшатнулся назад, закрываясь руками. Только теперь Карнаж заметил, как за спиной этого странного типа скрывалась еще одна маленькая фигурка, замотанная в такие же грязные тряпки. Она прижималась к ноге незнакомца.

— Что за чертовщина? — проворчал себе под нос «ловец удачи».

— Феникс! Не пужай народ!

— Сыч, проклятье, куда ты испарился?! Не бросай меня так, а то кого-нибудь из вашей братии ненароком обижу.

Старый лучник подошел и с укором посмотрел на полукровку.

— Горазд я смотрю ты ножичек выхватывать чуть что. Спрячь! Нашел с кем воевать. Это же прокаженные.

— Сначала слепцы. Теперь прокаженные… — одна огненная бровь полукровки озадаченно поползла вверх, — Боюсь спросить, кто в домище том обитает. Уж не вурдалаки ли?

— Нет, в этом будь уверен. Там, где фэтчи, вурдалаки носу не кажут. Они дальше, на северо-восток, там, где некроманеры раньше жили, за рекой.

— Отличное местечко, ничего не скажешь! — Карнаж спрятал кинжал в ножны.

Маленькая фигурка опасливо подалась вперед и подошла к коню. Животное беспокойно фыркнуло.

Лучник и «ловец удачи» переглянулись. Старик кивнул, прищурив один глаз. Феникс удержал своего коня за поводья. Маленькая фигурка протянула ручонку и осторожно погладила животное по ноге. Замотанный в тряпки незнакомец что-то умиленно промычал Сычу.

— Его дочь никогда не видела таких лошадей, — пояснил старый лучник.

Прокаженный, благодарно поклонившись, за руку увел свое дитя.

Карнаж отвернулся, проверяя упряжь, и тут, за его спиной, раздался счастливый, детский смех, что неожиданно прервался болезненным хрипом и кашлем.

Заметив, как полукровка после этого переменился в лице, старик сам снял сумки притороченные к седлу и, кивнув в ту сторону, куда удалились отец и дочь, произнес: