Асия Уэно - Радужная Нить

Тут меня осенило, и я пошарил в рукаве хаори. Заколка была на месте. Сойдёт, хоть и женская. Выпущу пленницу, а затем торжественно верну безделушку хозяйке. И, кто знает…

— Можно? — опасливо уточнил я.

— Конечно, на одежду же нацепил беспрепятственно, — ответил он. — Если не будешь ставить целью высвобождение птицы и не выпустишь из рук надолго в расстёгнутом виде, ничего не случится.

Слова его подтвердились.

Мы по очереди окатили себя из кувшина и забрались в бадью, усевшись друг напротив друга, с полотенцами на макушках. Как говорится, темечко прикрыто — наготы не видно. Эх, хорошо! Только неловко играть в гляделки с малознакомым человеком и ничего при этом не пить. Как нарочно, терзавшие меня вопросы утонули в тёплых потоках, омывших тело. Отрешившись от суетных забот и треволнений, я всё же никак не мог расслабиться окончательно, а потому настойчиво выдумывал тему для беседы. Хорошо хозяину дома: спокоен и раскован, только поглядывает время от времени искоса, будто ожидает чего. Да, с таким надо держать ухо востро. Не завидую я тем, кому приходится с ним вести дела… Кстати, о делах!

— Не будешь возражать, если я удовлетворю любопытство ещё по одному поводу?

Ханец хмыкнул и прикрыл глаза. Я поспешил принять это за знак согласия.

— Ты заявил, что действительно торгуешь предметами искусства и старины, но я понял, что это утверждение не в полной мере отражает все черты твоего ремесла. А учитывая способности юмеми… Скажи, этим ты тоже зарабатываешь себе на… как ты выразился, горсточку риса?

Некоторое время я терпеливо ожидал ответа, но лишь когда вознамерился повторить вопрос в иной форме, Ю вздохнул и произнес:

— Всё-таки, у тебя на редкость гибкий ум, любезный посланник. И жадный! Не хотелось мне забивать твою голову всякой ерундой, ну да сам напросился. Да, ты правильно сопоставил полученные сведения.

— И много людей знают, что ты можешь повелевать сновидениями?

— О, всё не настолько плохо! Видишь ли, я не склонен вдаваться в тонкости моих умений перед лицом каждого встречного. Полагаю, большинство и не догадывается, что приобретённые ими вещицы сами по себе не обладают необходимыми качествами… точнее, не обладали таковыми до знакомства со мной.

— Ты как-то зачаровываешь предметы? — попытался я подобрать нужные слова. — Делаешь амулеты?

Ханец пожал плечами, не открывая глаз.

— Скорее, я наделён вполне объяснимым чутьём на вещи, предрасположенные к влиянию Юме и ответному воздействию на него. Даже удивишься, Кай, сколько их вокруг. Особенно среди старинных изделий. Тот обветшалый хлам, о котором ты столь нелестно отозвался, настоящий кладезь внутренней силы. Чьих-то горячих надежд, сбывшихся или несбывшихся. Мечтаний, грёз, страхов… Глубинный мир каждой из моих вещиц очень сложен. Настроить его на сновидения будущего владельца всё равно, что для играющего на биве [27] Бива — четырёх- или пятиструнный музыкальный инструмент лютневого семейства. — придать струнам нужное звучание и вручить её постороннему. Но самое главное — подобрать покупателю ту вещь-хранитель, что подходит лишь ему одному, единственную из сотен. Так что не считай моё ремесло совсем уж бесхитростным, не требующим особого дара.

Ага! Постепенно всё становится на свои места. Но откуда посетители-то берутся? Друг другу на ушко шепчут? И неужели столько людей в Кёо страдают от дурных сновидений?

Я задал эти вопросы Ю.

— Лишь немногие относятся к увиденному во сне серьёзно, — подтвердил мой собеседник. — Более того, никто и не ведает, что корни большинства болезней, бедствий, неудач и разочарований таятся в той части их жизни, о которой они забывают, протирая глаза поутру. А вот в пророческие сны верят многие, и рано или поздно попадают ко мне, по совету близких или знакомых. А ещё по Кёо ходят слухи, что безделушка, купленная в моей лавке, приносит удачу: поправляет здоровье, общественное и денежное положение, возвращает мир в семью и любовь супругам. Вот и считается, что дурно поступит тот, кто не приведёт к источнику своей удачи человека, которому она тоже нужна. А на деле вещи-хранители подобны лекарству, излечивающему ту причину, что пробудила болезнь в чахлом, изможденном теле: саму слабость, само бессилие. А когда душа исполняется сил, и появляется надежда — любые горести отступают.

— Наверно, у тебя немало врагов среди обычных торговцев древностями? — Недавний рассказ Ю не выходил из моей головы. Злосчастный хозяин харчевни и его слова о другом ханьце…

— Не так и много, — легкомысленно фыркнул юмеми. — Они ведь тоже люди. К тому же, я всегда плачу хорошую цену за собственные покупки у них. Так что им грех жаловаться. А мне — тем более! Некоторые находки вполне заслуживают того, чтобы пересечь ради них по солнцепёку весь город и выложить пару связок о-сэнов…

— Ой, — воскликнул я, вспомнив о ещё одной непонятной истории, — а почему, когда Дзиро расспрашивал людей на рынке, ни один не разговорился? Старику здоровье бы не повредило, что ж они так? А соседи твои по кварталу вообще хором пели, что господин ханец цены не сложит, и простому человеку его товар не по средствам! Намеренно за нос водили, да?

— А слуга твой на жизнь жаловался? Он про меня больше вынюхивал, а этим на откровенность только слабоумного вызвать можно. Что же касается кварта-ала…

Ю потянулся и зевнул, с умиротворённым видом работника, чей день подошёл к концу. Да так заразительно зевнул, что я сам последовал его примеру.

— Что каса-ается квартала, то местным жителям и незачем тратить деньги. Я, конечно, торговец — но не торгаш. Последняя подлость, на чужих бедах наживаться. Нет, Кай, у моих соседей и без того лучше всех дела обстоят, можешь мне поверить. Потому-то я им ничего и не продаю, хотя приходят то и дело, любопытством донимают — вот как некоторые…

— Нельзя ли пояснить? — я сделал вид, что не расслышал намёка.

— Пока нельзя, — на губах юмеми, снова умостившегося в тёплой воде по самую шею, заиграла насмешливая улыбка. — Не хватит ли с тебя на сегодня, любопытное дитя?

— Не хватит! — заканючил я, пытаясь соответствовать полученному описанию.

— А мне кажется, так даже чересчур. А сам я, пока саке не увижу, больше и рта не раскрою. Нет саке — нет рассказов! Не понимаю, что за радость можно испытывать от купания и беседы, когда под рукой нет чашечки крепкого саке?..

Не знаю, что там полагал Ю, но я и без саке чувствовал себя просто замечательно. Хотя, наверно, он прав. Могло быть лучше. Я вздохнул.

— Скажи, Ю…

— Ум-м?

— А когда вернётся Мэй-Мэй?

Мой спутник по омовению лениво приоткрыл один глаз. Вот теперь-то я рассмотрел! Чёрный, как манящая южная ночь с огоньками ярких звезд. Мои гораздо светлее.