Асия Уэно - Радужная Нить

— Умничка, — выдохнул Ю. — Справишься?

— Да, господин, — коротко ответила та.

Обойдя стороной новый чадящий факел, мы наперегонки рванулись к костру, в котором нас встретила лишь горстка пепла — плавник сгорал подчистую, не оставляя углей. Проклятье! Шарить по дорожной клади казалось несвоевременным, да и мало толку, как я понял, было от обычного оружия. Мы вернулись к бою, но застали уже конец. Прекрасная наша возница отбросила спасительный факел. Последние её противники дотлевали, памятью о первых были пятна золы на речном песке. Ещё три тела, словно несуразные куклы, валялись неподалёку от старательно вылизывающейся кицунэ.

Ясумаса отбросил топор. Тяжело дыша, он опустился на землю, ошалело взирая на девушку своей мечты.

— Хи-имико… — наконец, выдавил он.

Лисица резко подняла голову, фыркнула, одним плавным движением оказавшись рядом с Ясу. И тотчас же уменьшилась, стала обыкновенным зверьком — юной лисичкой, почти детёнышем. Впрочем, два пушистых хвоста с белым окаймлением продолжали украшать её маленькое тельце.

Опершись лапами на колени моего друга и приблизив мордочку к его лицу, она шевельнула усами и неожиданно лизнула Татибану в нос. От неожиданности (а может, на радостях) тот повалился на спину, кицунэ прыгнула сверху, я не выдержал и расхохотался.

— И… и… — всхлипнул я, давясь от хохота, согнувшись пополам и схватившись за Ю, — изумительные будут детишки! Выводок лисят в цветах дома Татибана…

Юмеми, внимательно посмотрев на меня, молча и деловито отвесил пару оплеух. На третьей я поймал его руку и потёр щёку.

— Спасибо, достаточно. Можно было и поласковей.

— В следующий раз Мэй попрошу. Но у неё рука тяжелее, правда, малышка?

Ясу, восстановивший равновесие и неодобрительно зыркнувший в мою сторону, слегка поперхнулся, услышав такие слова.

— Господин преувеличивает, — рассмеялась девушка и тотчас же весьма сурово осведомилась, кто, гарцуя возле костра, посмел растоптать одну из плошек с рисом? Намекая, что этот самый кто-то и ляжет спать, не вкусив ни зёрнышка. Мы с ханьцем, переглянувшись, дружно раскаялись и признались, что бесчинствовали совместно, а потому готовы разделить оставшуюся долю на двоих. Красавица, картинно заломив руки, запричитала, что мужчины вечно обманывают женщин сообща, даже по пустякам. Ясумаса, осознавший, что наш проворный возница оказался отнюдь не мальчиком и, что ещё более странно, мог позволить себе свободу выражать недовольство господскими поступками, прислушивался к перепалке. Впрочем, суть обстоятельств она не проясняла, а, напротив, усугубляла недоумение, так что его внимание очень быстро вернулось к другой особе.

— Госпожа Химико, — почтительно обратился Ю к лисице, с довольным видом сидевшей на коленях у счастливого влюблённого, — не соблаговолите ли вы принять тот облик, что позволит вести беседу? А также разделить с нами, то есть, с господином Татибаной, запоздалый и скромный ужин?

Оживившись при последнем слове, та облизнулась, махнула хвостами и царственно удалилась за повозку.

Огонь сердито потрескивал, время от времени шумно отплёвываясь в нашу сторону. Дрова, принесённые Ясу откуда-то издалека, были берёзовыми. Отодвинуться, прожжёт же каригину… ну и ёкаи с ней! Я смотрел на языки пламени, рыжие и тёплые, словно лисий мех; такие непохожие на воинственный багрянец, поглотивший наших врагов. Или… моих врагов?

Поёжился.

— Прохладно? — заботливо наклонился ко мне юмеми.

— Да, — солгал я. Не хотелось признаваться, что неподвижные лица, застывшие в едином порыве, всё ещё стоят перед глазами.

— Понятно, — тихо сказал ханец, придвигаясь ко мне боком.

Я сидел на свёрнутой в несколько раз циновке между ним и Ясу, обнимавшим свою ненаглядную зверушку, которая вернула себе знакомый облик маленькой худенькой женщины в жёлто-зелёных одеждах. Молоденькой, но не сказать, чтобы очень красивой. Чем-то она моего друга зацепила? Или это и есть знаменитые лисьи чары, о которых рассказывают столько небылиц?

Мэй-Мэй устроилась по другую сторону от костра, дабы присматривать за котелком чая. Но сейчас наша прелестница забавлялась тем, что вертела в руках три изощрённо сложенных листка плотной бумаги, совершенно одинаковых. Каждый из них напоминал очертания человеческого тела. На место, соответствующее туловищу, тушью был нанесён рисунок — знакомая пятиконечная звезда в круге.

Именно в них спустя некоторое время превратились три трупа, оставшиеся на месте сражения. К нашему с Ясу превеликому удивлению.

— Сжечь? — наигравшись, спросила девушка, готовая швырнуть фигурки в огонь.

— Подожди, сестрёнка. — Химико лениво выпросталась из объятий возлюбленного, отложила палочки и взяла протянутую ей бумагу. Развернув одну из фигурок до состояния ровного листа, она сложила её обратно, но чистой стороной наружу.

— Вы владеете этим высоким искусством, госпожа? — восхищенно произнес Ю. — Мне лишь известно, что это.

— И что же? — полюбопытствовал я, на время забыв о том, что меня угнетало.

— Онмёдо, — ответила Химико и опустила ресницы. — Я тоже в нём не сильна, к сожалению. Лисье волшебство имеет мало общего с человеческим. Наша сила по большей части состоит из наваждений, иногда настолько похожих на действительность, что их можно смело примерять к ней. Как тот дом, где мы с господином Татибаной… не важно. Как тот ключ, что вы так удачно нашли в подземелье, и который ты, любовь моя, — она нежно посмотрела на Ясу, — неотлучно держал при себе. Ещё и на шею повесил! Как приятно было снова ощущать твоё тепло… Я умею зачаровывать любую вещь, да и сама могу перевоплощаться в какое угодно существо или предмет — даже во множество мелких.

— Монеты… — пробормотал Ясумаса.

Кицунэ помрачнела, её золотистые глаза наполнились печалью.

— Вспомнив эту историю, я будто заново пережила прошлое, — помолчав, молвила она. — Несчастный старик…

— Ты его так и не простила? — глядя ей в глаза, спросил мой друг.

— Ах, причём здесь моё прощение?.. Да, я была разгневана, когда этот беспамятный нарушил уговор. В сердцах даже пожелала ему провалиться на месте — но не подстраивала неприятностей. Не до того мне было. Когда зазвенела последняя монетка, в которой и находилась моя душа, я попала во власть владельца денег. И десятилетиями не могла вернуть истинный облик. Такова плата… плата за доверие. Знала ведь, на что иду, помогая этому молодому кукольнику. Но он оказался так добр, а я была детёнышем и совсем одна.

— Почему одна? — голос Ясу звучал глухо. — А как же твоя семья?

— Семья моя обитала на склонах горы Мита и была перетравлена во время охоты на лис, — холодно ответила та. — Вся. Я не хочу говорить об этом. По-вашему, это был четыреста тридцать третий год Алой Нити.