Святослав Логинов - Земные пути

Всё бы хорошо, но по ночам Торпа то и дело душило воспоминание о железном подарке кёнига. Душило в буквальном смысле слова, стягивая шею и не давая продохнуть. Торп крепился, обматывал горло вязаной шалюшкой, растирал бобровым салом — ничто не помогало, ночи обратились в сплошной кошмар. Подумывал уже к знахарке идти, но всё не выпадало случая. А потом и не нужно стало — сам узнал причину беды.

Подошла весна, и ночи стояли светлые, почти как в родных краях. Может, это и помогло проснуться, когда на уставшего Торпа напал очередной кошмар. Торп захрипел, забился и открыл глаза. Маленький человечек в потрёпанном камзольце немедленно отпустил Торпа и скакнул в сторону.

— Тебе кто позволил? — пискляво закричал он. — Спи немедля!

— Эх ты!.. — просипел Торп, держась за истерзанную шею. — Я тебе всякой еды оставлял, а ты душить. Такого среди домовых не водится. Совести у тебя нет.

— Какой я тебе домовой! — Коротышка затопал ногами и замахнулся на Торпа выхваченной откуда-то палкой. — Не бывает на свете домовых, суеверие это! Я великий волхв, маг и ворожей Сатар!

— Ежели ты волхв, — сказал Торп, прикидывая, чем бы запустить в незваного гостя, — то что тебе за дело до моего кадыка?

— Как это нету дела? Тебе что велено было? Счастья искать! А ты что вытворяешь? На поганой мельнице засел и в ус не дуешь! Только от меня не скроешься, я всё знаю, мне каждый шепоток слышен. Да будь моя воля, я бы тебя давно удушил. Хитрый какой, под жерны заполз, думаешь, тебя тут никто не достанет?

Торп оставил мысль ушибить обидчика, просто сидел всклоченный, привычно растирал больную шею, разглядывал злобного карлика. Гном, что ли? Или эльф? Уши, вон, что у лисицы. Кто ж знал, что такие тут водятся? В родных местах ничего похожего Торпу не попадалось. Иной раз мелькнёт шишига или кикимора выползет на тропу. А чтобы в дом впереться, это только шуршавчики могли. Так они ж безобидные, шуршавчики-то…

— Так, значит, тебя Хийси послал?

— Меня никто не посылал! — задохнулся гневом карлик. — Я великий чародей, а не мальчишка! А из-за тебя должен бродить здесь, где моя сила вянет. Чтоб завтра тебя здесь не было! — Великий кроха Сатар вновь замахнулся палкой, и на этот раз Торп понял, что в руках у гнома не просто клюка, а витой посох мага. Неужели — действительно колдун?

— Уйду я, — сдался Торп. — Соберусь и завтра уйду.

— Сегодня!

— Хорошо, сегодня. Вообще отсюда уйду. Во Францию подамся, или вот Монстрель тут неподалёку.

Сатар злобно засмеялся и по-мышиному юркнул в сено.

Медное зеркало, начищенное до нестерпимого сияния, такое, что в жаркий день пускает отражённый луч на тысячу шагов, стояло на столе. В металлической глубине зелёными сполохами играло пламя свечи. Ясное зеркало, правдивое. Медь не станет лгать, она не приукрасит правду подобно серебру, не промолчит заносчиво, как золото, не ускользнёт от вопроса, как умеет ускользать бегучая ртуть. Зеркало предков, в которое смотрелись красавицы Вавилона и Ниневии, а перед ним тонкая свеча из воска диких пчёл.

— Зеркало, скажи, где мой любимый, куда ушёл от меня?

Гладкая медь молчит. Она может найти любого человека, живого или мёртвого, но тот, о ком спрашивает хозяйка, — непростой человек, и он закрыт от всякого, вздумавшего наблюдать за ним. От кого он скрывается, от врагов или от страдающей хозяйки волшебного зеркальца? Скажи, честная медь!

Зеркало молчит.

Роксалана толчком отодвинула волшебную вещицу, со стоном опустила голову на руки. Всё напрасно, не помогло даже гадание, к которому так не хотелось прибегать. Что же делать? Охотница попала в собственный капкан, и теперь хоть свою душу рви зубами, лишь бы освободиться от нестерпимой тяжести в сердце. Что с ним? Быть может, он в беде? Гунгурд не простит оскорбителя. А тут ещё этот учитель… Ни один из великих магов, ни тем более богов ничего не станет делать просто так. Значит, мальчик зачем-то нужен. Что они вытворяют с тобой, Исти?

Ни малейшего шороха не раздалось в комнате, но что-то заставило Роксалану выпрямиться и быстро оглянуться. Сзади стояла укутанная в тёмное покрывало женщина.

— Слушаю, госпожа. — Роксалана согнула в поклоне гордую шею.

— Я вижу, ты занялась гаданием, — усмехнулась гостья.

— Иногда это приходится делать.

— От тебя кто-то сумел уйти?

— Нет, госпожа, такое было лишь однажды, но то был повелитель мечей дер Наст, а сейчас встречается одна мелочь. Жить становится скучно, госпожа.

— А куда подевалась твоя помощница?

— Вы говорите о Линте? Она никогда не была помощницей, а недавно совершила кряду две грубых ошибки, упустив верную добычу и заставив меня взяться за зеркало. Линты больше нет. Да она и не умела ничего, в ней только и было, что нюх на деньги. Не стоит о ней жалеть.

— И всё-таки, за кем ты так страстно охотишься?

— Пустяки, мелкий деревенский колдун. Меня просто взяла обида, и я решила во что бы то ни стало отыскать его. Соломоники — старый город, но в его домах не встретить толкового привидения. Пусть появится хоть одно.

— Ты всегда была охоча до деревенских мальчиков. Боюсь, однако, что тебе придётся оставить на время твоего пастушка. У меня есть для тебя настоящая работа. Впрочем, утешься, это тоже деревенский мальчик. Только учти, тебе не удастся набить из него чучело, он нужен мне целым. Мальчик влюблён в какую-то дурёху, влюблён настолько, что умудрился отказать мне. Ты должна осторожненько раздавить эту любовь, закружить парня, а потом бросить, не слишком разочаровав в жизни. Понимаешь? За утешением он должен прийти ко мне. Впрочем, не мне тебя учить.

— Да, госпожа, я знаю свою работу.

— И повторяю, не вздумай коснуться его магии, она тебе не по зубам. Мальчик нужен мне целеньким.

— Я должна буду с ним переспать? — В голосе ведьмы промелькнуло нечто, заставившее Амриту удивлённо приподнять бровь.

— С каких пор тебя волнуют такие мелочи? Это я оставляю на твоё усмотрение. Мне ни к чему его невинность, мне нужна его магия.

— Я всё поняла, госпожа. Где я найду его?

— Если бы я знала… — В голосе богини проскользнуло что-то похожее на растерянность. — Его любимая живёт здесь, в Соломониках, но о ней я тоже ничего не могу сказать. Будем надеяться, что она не имеет отношения к храму.

— Мне не впервой сталкиваться с храмами, госпожа.

— Да уж, знаю. Кстати, как-нибудь расскажешь, что стряслось в Норгае. Чует моё сердце, там не обошлось без твоих нежных ручек.

— Не без того, госпожа. Но я вышла из последней истории чистой. Меня никто ни в чём не подозревает.

— Что-то, мне кажется, ты стала слишком самостоятельной. Впрочем, об этом после. Сейчас ты должна найти пастушонка и его девку. Запомни его хорошенько, чтобы узнать сразу, едва увидишь.