Татьяна Талова - Миротворец

Накрость подняла от земли худое лицо, искаженное ненавистью и страхом.

— Не подходи! — рыкнула она. — Не надо…

— Тихо, тихо, — как больному коню, шептала я, подступая к накрости. — Тихо, тихо… Я ничего тебе не сделаю… Я освобожу, только освобожу… Ты ж не по своей воле, я знаю…

— Знает она… — сотрясаясь во внезапной истерике, пробормотала накрость. — Это я знаю… Убить пришла… Сильная… И убей! — крикнула она, силясь подняться с земли, топя пальцы в траве и почве. — Убей!.. Не хочу больше… Не смогу… Не надо…

И накрость заплакала — навзрыд, задыхаясь, как будто впервые за долгую и тяжелую жизнь.

Я опустилась на колени с ней рядом, оторвала ее руки от лица. Крупные слезы падали на землю и скатывались по моим рукам. Я сказала:

— А теперь прекрати-ка рев и смотри мне в глаза, слышишь?

Она посмотрела обреченно, не надеясь ни на что.

Листы… сминаются под пальцами… под чужой рукой… взять и перебить эту руку!

А он не очень-то силен. Удалось довольно просто.

Накрость сидела на земле с широко распахнутыми глазами, как наивный-наивный ребенок, увидевший сказку.

— Больше нет? Его больше нет?..

— Нет. И чтоб ты больше не попадалась в его руки, отведи меня к нему.

— Отвести? Мне? — освобожденная накрость еще находилась в некой прострации, не до конца осознавая происходящее. — К нему? Нет! Я не могу…

— Можешь, можешь… — продолжила успокаивать ее я, теперь уже обняв за плечи и гладя по пышным волосам. — Теперь ты свободна.

— Не могу! — вскрикнула накрость, цепляясь за мою рубашку. — Ведьма, родная моя, милая, я никак не могу…

— Почему? Я ж освободила тебя…

— Я… Я знаю, спасибо большое, спасибо, но…

Накрость беспомощно всхлипнула и уткнулась мне в плечо, заливая его слезами.

— Да что такое?.. — рядом опустился Галеадзо. Внезапно дроу протянул руку и погладил ее по голове. Накрость повернула к нему красное от слез лицо.

— Нечеловек ты… — прошептала она.

— Я дроу, — накрость вздрогнула. — Кого он у тебя забрал? Чьей смертью пригрозил?

— Откуда ты знаешь?..

— Вижу, — Галеадзо улыбнулся. — Любимого схватил?

Накрость кивнула. Галеадзо вопросительно взглянул на меня.

— Отпустит, — уверенно сказала я. — Только покажи его нам.

— Вам? — накрость робко улыбнулась. — Дроу и Хозяйка вместе ходят? С каких это пор дождь вверх пошел?

Мы с Галеадзо обменялись скептичными взглядами и ответили в один голос:

— Жизнь свела.

— Поможете?

— Да сколько можно!

— Нет, ну вы даже отвечаете одинаково — тоже жизнь? — восхитилась накрость.

— Поговори еще, — торопливо, пока Галеадзо не раскрыл рта, сказала я, поднимаясь с земли. — Звать-то тебя как?

— Еннофа, — улыбнулась накрость, понемногу приходя в себя и на удивление легко нам поверив. — Свое имя скажешь или самой придумать, когда внукам буду баять, как меня дроу да ведьма спасали?

— Аза. А это Галеадзо. Но это только для истории, а так — мы даже не знакомы. Пойдем уж…

Чем ближе мы подходили к Лажге, тем уверенней шагала вперед Еннофа. Если сначала я вела ее за руку, то теперь было страшно становиться у нее на пути. Она вошла в город как королева, не обращая никакого внимания на стражников (а я, матерясь про себя, быстро поговорила с ними и сослалась на нанимателя). Больше никому и в голову не пришло ее остановить. Ступая босыми ногами по грязной улице, гордо выпрямив спину и не скрывая холодный взгляд неимоверно больших и черных глаз, она выглядела величественнее любого из встретившихся на пути прохожих. Они лишь оглядывались на незнакомку и спешили свернуть.

— Здесь! — она уверенно остановилась у дверей городской ратуши.

— Точно? — у меня появилось нехорошее подозрение.

— Абсолютно.

— Это городской наместник, — сказала я Галеадзо. — Тем объясняется его странное поведение и усталость. Как Хозяин он слаб, у него не хватает сил, чтобы сдерживать накрость так долго. Я даже не почувствовала, что он на что-то способен…

— Месяц почти он мне приказывал, — вставила Еннофа, прикрывая глаза ладонями. — Не хотела убивать, душа болит, не хотела… Заставьте его Гордиана освободить. Держит, гад, в клетке его… Гордиан и докричится до меня, а я услышу… хоть не вижу его, а голос всегда и везде узнаю… говорит, чтоб уходила… Я иной раз и сама чувствую, что могу вырваться, так он же убьет его тогда… И как мне тогда свободной гулять?.. А клетку ни мне, ни Гордиану не сломать…

— Как же он попался, твой Гордиан?

Еннофа опустила голову.

— Тебя спасти хотел, да не знал, что значит Хозяин… — пробормотала я.

— Он пригрозил… Сказал, заставит меня саму на нож прыгнуть…

— Ясно, — вздохнула я. — Нужен был лишний козырь, если силы иссякнут, вот и… Только вот мы-то ему зачем?

— Ну а что б с ним стало, Аза? — тихо сказал Галеадзо. — Недругов-то порешил, накрости его ненавидят, а силы иссякают…

— Выпустите Гордиана, — вскинула голову Еннофа, — а уж я ему все припомню!

— Еннофа, ты — накрость, а он — городской наместник! Тебя стража зарубит, и Гордиана твоего заодно.

— Вы, главное, Гордиана освободите, а уж там придумаем…

Его дом Еннофа нам показала. Неплохой такой домик, просторный, с дверью весьма внушительной.

— Галеадзо, а я заметила, у тебя есть опыт! — присвистнула я, наблюдая как ловко дроу расправляется с замком.

— Твое дело…

— На стреме стоять, знаю.

— …скрывать нас от прохожих!

— А внутри точно никого нет?

— Нет, — злорадно проговорила Еннофа, — и не будет никогда. Потому как даже люди с такой сволочью жить не могут… Ты стереги, чтоб не заметил нас никто, ведьма.

— И ты туда же. Заклятье стоит стеной вокруг дома и нас, соответственно! Загораживает со всех сторон, включая вид сверху! Тебе объяснить принцип построения или вывести общую формулу скрывающих заклинаний?!

— Нет, — Галеадзо ответил за накрость, открывая дверь. — Лучше пойдем, Аза. Тем более что вывести формулу ты не сможешь, сама как-то говорила, что в теории магии ты не ахти какая мастерица…

Я покачала головой и зашла в дом следом за Галеадзо. Еннофа нетерпеливо шмыгнула вперед и молча пробежала в другую комнату, отодвинула край ковра в сторону. Трудно заметить подвижное железное кольцо, лежащее на полу под таким толстым ковром — пройдешься по нему и даже ничего не заметишь. Еннофа откинула люк, обнаружился ход. Очевидно, дом обкладывали камнем и перестраивали из обычной избы, так как нижний этаж весьма напоминал большой погреб.

— Здесь! — выдохнула Еннофа, глотая подступившие слезы.

Реакцией на ее голос стал глухой рык из темноты. Я зажгла в ладони огонь и высветила клетку, к которой уже бросилась Еннофа. Она прижалась лицом к решетке, просунув сквозь прутья руки, обняла ими шею уродливой твари и зашептала быстро-быстро: