Джудит Тарр - Жребий принцессы

Пограничная стража Керувариона даже не заметила их. Как и было решено заранее, когда компания Хирела приблизилась к границе, отряд молодых дикарей с воплями и смехом обрушился на лагерь пограничников. Один патруль, возвращавшийся со службы, оказался в самой гуще суматохи. Другой патруль, выходящий на обход границ, столкнулся с дикарями нос к носу. А принц Асаниана, двенадцать олениай, два раба с севера и дикий кот незаметно пронеслись мимо них.

Стражникам Асаниана могло бы повезти больше. Ведь в конце концов зхил'ари было всего лишь восемь, и они очень старательно убеждали солдат варьяни в том, что их тут целое племя. Теперь настала очередь двенадцати олениай, во главе которых стоял Халид, человек, еще не доживший до седых волос, но уже достаточно искушенный в коварстве. Пока Юлан наводил ужас в рядах кавалерии, капитан провел остальных через границу, путая следы и увлекая преследователей на ложную тропу. К рассвету отряд повернул на восток и столкнулся с группой растерянных всадников на взмыленных сенелях.

— Здесь налетчики, — сказал их предводитель, слишком усталый, чтобы гневаться. — Мы потеряли их, но они направлялись на запад. Берегитесь их и будьте осторожны. В лесах бродит лев. Халид ответил как полагалось. Хирел ждал рядом с ним, храня высокомерный вид. 3ха'дан трясся от сдерживаемого смеха. Олениай, скрытые масками и безликие, были невозмутимы, но глаза их блестели. Через час они снова открыто повернули на запад; со стороны казалось, что юный лорд со своей свитой путешествует по стране, полной таких же скитальцев, как он. Через некоторое время к ним снова присоединился Юлан, который смирился с ошейником и цепью, обязательными для его маскировки, и послушно семенил рядом с Брегаланом.

— Теперь я в этом уверен, — сказал Зха'дан, когда они оказались на переполненной почтовой станции. — С нами бог. Иначе нам не удалось бы с такой легкостью добраться сюда.

Он сказал это на ухо Саревану на языке зхил'ари, не слишком стараясь соблюдать тайну. Сареван нахмурился в ответ.

— Не важно кто — бог или смертный, но он плетет свою паутину, чтобы заманить нас в ловушку.

Он оглянулся. Люди смотрели на них искоса, на асанианский манер. Халид разбирался с хозяином. Хирел сидел за столом вместе со своими олениай и ждал; огромный дикий кот охранял его, а необычные рабы наливали ему вино и привлекали всеобщее внимание. Сареван надеялся, что это всего лишь любопытство. Ведь никто не ожидает появления пропавшего Высокого принца ни под собственным именем, ни инкогнито.

— Мне это нравится, — сказал Зха'дан, на которого не повлияла суровость Саревана. — Я же не такой коротышка, как все они. Смотри, здесь нет никого, кто был бы выше меня. Я великан.

— Не забудь, что кроме этого ты раб, — напомнил ему Сареван.

Зха'дан пожал плечами, но у него хватило ума не улыбнуться. — О небо, что за уроды здесь живут! Желтые, словно клыки старого волка. И толстые как свиньи, которых откармливают жирной пищей. А еще от них воняет. И как это они терпят друг друга?

Хирел вмешался в их разговор, проговорив, почти не разжимая губ, на наречии торговцев:

— Если ты не заткнешься, мне придется тебя выпороть. Зха'дан опешил, но рот закрыл. Сареван склонился, чтобы подлить вина в почти полный кубок.

— Не посмеешь, — сказал он на том же наречии и тем же тоном.

Хирел сверкнул на него глазами, сохраняя безразличное сражение лица. Сареван дерзко ответил ему тем же.

Даже в почтовом доме, переполненном до отказа, молодому лорду предоставили все необходимые удобства: комнату для его свиты и спальню для него самого. Во внутренней комнате его ожидали приятные сюрпризы — кувшин вина и миска со сладостями. Вместо кровати было устроено огромное ложе из подушек, среди которых живописно раскинулось особое угощение. Женщина была одета с головы до кончиков раскрашенных ногтей, однако все ее драпировки оказались не толще паутины. Волосы цвета желтого масла вились крупными кудрями, и Сареван решил, что рука природы потрудилась над ними даже более щедро, чем над его черными косичками. Он нашел ее тело полноватым, однако довольно соблазнительным, чтобы вызвать у него желание, пусть и мимолетное, освободиться от своих клятв и вкусить с ней наслаждение.

Зха'дан был сражен и очарован. Он, наверное, бросился бы на нее, вытаращив глаза от изумления, если бы Сареван не удержал его. Он чуть не застонал, когда Хирел любезно заговорил с ней, позволил ласково прикоснуться к себе и отослал. Она изобразила сожаление и на прощание окинула мнимых рабов насмешливым и понимающим взглядом.

— Вы видели?! — изумился Зха'дан, когда она удалилась, чтобы предложить свои прелести другому, более сговорчивому клиенту. — На ее теле нет и волосинки, даже на…

Сареван перестал его слушать. Хирел устроился на подушках и дрожал, изо всех сил стараясь сдерживать себя. Сареван опустился на колени рядом с ним. Кулаки юноши конвульсивно сжимались. Он поднес их к глазам.

Сареван поймал его руки. Хирел не сопротивлялся, но кулаки так и не разжал. Сареван прижал их к себе — сначала к своей груди, потом к лицу. Они были холодные и дрожали.

— Львенок, — мягко произнес он, словно говоря с маленьким ребенком или с испуганным зверьком. — Хирел, мой маленький брат. Ты будешь сильным и победишь. Ты будешь жить и снова станешь Высоким принцем.

Хирел замер, но это нельзя было назвать спокойствием. Его кулаки разжались, и открылись глаза.

— Какая нежная у тебя кожа. — Он удивлялся как ребенок. Его пальцы двигались, поглаживая лицо Саревана. — Какая нежная.

— Я еще молод, — сказал Сареван с деланной беспечностью.

Кажется, он снова совершал безрассудство. Он освободил руки Хирела, но они не опустились. Глаза юноши излучали золотое сияние.

Сареван осторожно отодвинулся. Этот ребенок был намного красивее, чем шлюха хозяина почтовой станции, и определенно намного опаснее, к тому же он прекрасно знал об этом.

— Пока ты рядом со мной, мне трудно любить кого-то другого, — сказал он.

— Тогда я оставлю тебя, — ответил Сареван, — иначе ты обречен на целомудрие.

Хирел тщательно обдумал это и сделал убийственный вывод:

— Или же я, в свою очередь, обреку тебя на худшую участь, каким бы коварным ни было такое предательство. Мне надо всего лишь соблазнить тебя, что совсем нетрудно, а потом известить об этом вашего верховного жреца. И тогда они приговорят тебя к смерти.

— Теперь за это не казнят, — с тихим вызовом сказал Сареван. — Я просто потеряю мои ожерелье и косичку, а потом меня выпорют, вываляют в соли и публично выгонят из храма в присутствии всех моих собратьев-жрецов. — Осмелюсь предположить, что ты будешь обнажен. — Да, — ответил Сареван, — телом и душой.