Джудит Тарр - Владычица Хан-Гилена

— Король может все решить, — сказала Элиан. — Может, — медленно произнес Кутхан. — Но сначала надо заняться этими шрамами. Они выглядят отвратительно.

— Еще бы. Это подарок ведьминой подружки. — Элиан вытянула руки. — Ведите же меня. Чем раньше я увижу короля, тем лучше.

— Но только не с таким лицом, — упрямо повторил Кутхан. — Если я допущу это, король спустит с меня шкуру.

Она вздохнула и подчинилась. Кутхан собственноручно промыл раны и смазал целебной мазью, прищелкивая языком в знак сожаления об ущербе, нанесенном ее красоте. Его руки двигались легко и умело. Элиан с удивлением обнаружила, что улыбается ему кривой, застывшей улыбкой.

— Свяжи его, — рявкнул асанианец, который не отводил от них глаз. — Или это сделать мне? Да ты уже почти влюбился в него. Казалось, эти слова не обидели Кутхана. — В этом нет необходимости. Я все равно отвезу его туда, куда он и сам хочет попасть. — А если он вонзит тебе нож в спину? — Я все-таки рискну.

За внешним легкомыслием Кутхана скрывалась стальная воля. Асанианец поступил мудро и подчинился.

Элиан была удостоена доверия. Ей дали сенеля, ее не связывали и не пытались заткнуть кляпом рот, а Кутхан наблюдал за ней так ненавязчиво, что это было почти незаметно. Иногда он ехал рядом, иногда впереди, временами молча, но чаще пел. У него был очень приятный голос.

Во время очередной паузы она спросила: — Это что, обычное дело, когда капитан разведки заявляет о своем местонахождении на все королевство?

— Да, если королевство принадлежит нашему королю, — ответил Кутхан.

У Элиан перехватило дыхание. Она пыталась не думать. О том, что она уже почти пришла. Туда, где Мирейн. Сказать ему, почему она здесь. «Я скажу тебе то, что должна сказать. Я держу свое слово. Я хочу драться за тебя».

Или еще позорнее и ближе к правде: «Был один мужчина, меня почти принудили выйти за него замуж, и я сделала бы это со всей радостью, но так испугалась, что сбежала».

Сбежала так далеко, как могла, сбежала прямо в глубину своего детства. Сбежала, как когда-то, к Мирейну, чтобы ее обняли и убаюкали, может быть, слегка выбранили, а может быть, и не слегка, но всегда бы простили.

Правда. Она была обжигающей. «Я обещала. Мое первое обещание. Я выйду замуж за тебя или вообще не выйду ни за кого».

А этот никто так ужасающе легко чуть было не превратился в кого-то, чье лицо было вырезано из слоновой кости, а глаза излучали золотой свет.

Элиан пристально посмотрела на Кутхана. Это отвлекало, прогоняло навязчивые мысли. Он снова запел, и она заставила себя думать только о его песне.

Несмотря на все слухи, армию Солнцерожденного никак нельзя было назвать варварской ордой. Каждый народ, племя, отряд наемников имели здесь свое место.

Это касалось также и тех, кто следовал за армией: торговцев и ремесленников, женщин и мальчиков, певцов, танцоров и сказителей. Казалось, на этой вересковой пустоши вырос целый город со своим порядком и дисциплиной, и всем правила рука сильного короля.

На самом краю лагеря Элиан чуть было не развернулась и не направилась к югу. Удержал се от этого отнюдь не здравый смысл. Совсем даже не он. Здравый смысл удержал бы ее в Хан-Гилене и соединил с асанианским принцем.

В этот лагерь ее привела гордость, а удержал ее здесь характер. Оказалось, что король не сидит и не ждет ее в своей палатке. Все знали, где он находится, и все называли разные места. Кутхану, кажется, нравилось изображать из себя охотника. А почему бы и нет? Ведь он возглавлял разведку.

— У вас всегда так? — спросила Элиан, когда четвертый человек отправил их в очередное место, где было полным-полно людей, оружия, лошадей, но не было и следа присутствия короля. У Кутхана хватило наглости рассмеяться. — Не так-то легко быть под началом моего господина. — Он сказал это беспечно, но в его тоне чувствовалось уважение, близкое к поклонению. — Пошли же. Я знаю, где он может быть.

Этот город, как и любой другой, имел свой рынок, достаточно широкий и разнообразный даже по мнению Элиан. Неожиданно для себя она задержалась возле палатки, заваленной ярким шелком, и поспешила догнать Кутхана. Не подумав, она ответила на его улыбку, тут же вспыхнула и нахмурилась. Кутхан рассмеялся и увлек ее в лабиринт лотков, палаток и шатров. Сердце рынка находилось не в его центре, а возле палатки, источавшей отвратительный винный запах. Здесь раздавался гул мужских голосов и пронзительный женский смех. Кто-то пел. До Элиан долетел бой барабана и внезапные нежные звуки флейты. Ее окружали лица северян, словно она оказалась среди черных орлов. На одном человеке здесь можно было увидеть больше золота, чем на целой группе женщин в Хан-Гилене. А под золотом сверкало больше оголенной кожи, чем это было принято в каком-либо другом месте. На одной из женщин не было ничего, кроме украшений. Элиан увидела ее позолоченные соски, покраснела и отвернулась.

И тут взгляд ее случайно упал на мужчину в одном из самых пестрых нарядов. Ростом и красотой он выделялся даже среди этих высоких и красивых людей. Он был просто прекрасен, и Элиан не могла отвести от него глаз. Мужчина развалился на скамье, словно длинноногий кот-охотник, чья неуклюжесть превратилась в грацию. На нем был полный набор варварских бронзовых украшений, принятых у его народа, и он носил их с такой же легкостью, с какой носил собственную кожу. Без них его и представить себе было невозможно.

Он встретил ее взгляд без всякого выражения. Он не таращился ни на ее огненную шевелюру, ни на израненную щеку, а просто ответил взглядом на взгляд. Вероятно, он был молод: из-за бороды и побрякушек невозможно было точно определить его возраст. Его кожа отличалась гладкостью, лицо еще не изрезали морщины, но глаза были глазами старца. Или новорожденного.

Этот человек не был магом. Он не был рожден для магии, и его не учили ей. И тем не менее в нем чувствовалась сила, она исходила от него, она была его частью. Он управлял ею так же легко, как дышал, потому что для него это было естественно. Элиан еще не доводилось видеть подобных людей.

Она отвернулась. Вокруг нее раздавались взрывы смеха. Только его глаза следили за ней. Все остальные смотрели на кого-то, кого Элиан не могла видеть, на тень в тени, голос которой звучал удивительно ясно. Этот голос можно было сравнить с черным бархатом. Сладкий, как южный мед, он произносил слова, слишком незначительные для запоминания. Какой-то вопрос. Ответ на него прозвучал пронзительно и резко, с обилием странных звуков чужого наречия.

Ноги сами внесли Элиан в палатку. Чьи-то новые глаза заметили ее и удивленно расширились. Она не обратила на это внимания. Глубокий мягкий голос рассыпался смехом. Его обладатель наконец появился из тени высокого мужчины, прислонился к его сверкающему плечу, белоснежные зубы блеснули на лице, которое Элиан знала лучше, чем любое другое в мире.