Рус Лакмен - По ту сторону зеркала

Стало рассветать, когда они без приключений оказались во дворце. Кажется, их никто не заметил.

— Как ты думаешь, Астин, они рассказали правду?! — спросил молодой человек слугу, укладывающий его спать.

— Мне, думается, да, Ваше величество! — ответил тот.

— И мне! Значит это правда, что в Кифии творится что-то непонятное!

— Может быть! Но спите Ваше величество!

— Послушай, Астин, я ведь обещал помочь им! Как ты думаешь, это возможно?!

— Не знаю, Ваше величество! Трудно будет это сделать!

— Я все-таки постараюсь! Ты поможешь мне? Жалко их, особенно девушек — они такие красивые! А что, если устроить им побег? Ведь мы же пробрались к ним! Пройдем тем же путем и спасем их! — сказал молодой принц, воображая себя благородным рыцарем.

— Это не возможно, Ваше величество! — вдруг отрезал слуга серьезно. — Мы не можем подставлять наших людей, ради… ради них! И не думайте!

— Почему? Потому что они простолюдины?! Ты это хотел сказать? — с упреком продолжил Росоэн, своего слугу.

— Я этого не говорил, Ваше величество! — промолвил старик, поняв, что задел возвышенные чувства парня.

— Не говорил, но подумал!

— Извините, Ваше величество!

— Ладно, не извиняйся! Я посплю! Можешь идти! — сказал он и закрыл глаза. Но он был уверен, что не уснет, пока не придумает походящий способ для помощи. Нужно было, во что бы то ни стало, вызволить, попавшихся в беду несчастных. Хотя бы по причине того, что он дал обещание. Но мысли не шли и, от чрезмерной утомленности, он не заметил, как отдался беспокойному сну.

После долгого разговора с тем посетителем, Белиэнар вдруг, к огромному удивлению Плаше, заявил, что уезжает и возможно, надолго. И он, тщательно проинструктировав слугу, на следующее утро выехал из города в неизвестном направлении. Плаше пытался его расспросить, куда тот едет и почему, но сильно замкнувшийся в себе старик, в тот проклятый день разговаривать не захотел и запретил его беспокоить, когда чем-то занялся у себя в кабинете. Несчастному Плаше ничего не оставалось делать, как смиренно покориться происходившим странностям того чертового дня.

Хозяин уехал, зато осталась куча дел: нужно было дом привести в порядок после случившегося разгрома, что обязательно должно было занять несколько утомительных дней и приняться за лекарское дело, поскольку теперь вместо господина остался он. "Надеюсь, он ненадолго оставил меня в таком положении, черт возьми!" — ворчал он себе под нос на манер своего старика, горестно осознав, что не легко ему придется.

Тем временем Плаше заметил, что слухи о войне распространяются, как заразная эпидемия. На всех вызовах к больным, ему приходилось разговаривать лишь на эту тему и узнавать ее неприятные и невероятные подробности про некую нечистую силу, ("И кто только придумал эту жуткую сказку?!" — думалось ему) и невольно заставляя, как покинутый ребенок, еще более страдать от одиночества.

В утемненной комнате в тишине, наклонив голову на стол, недвижимо сидела фигура Феруса. Плотно закрытые ставни не пропускали ни единого пучка света. Он никогда не переносил дневной свет и чувствовал себя хорошо только в темноте и поэтому любил ночь. И, пытаясь как-то бороться со светом, он, находясь в темных помещениях, вот так закрывал все окна и днем создавал для себя некое подобие ночи.

Он кого-то ожидал и его мерно стучавший по столу палец, выдавал, что он очень нервничает. Наконец, он услышал какой-то еле заметный шорох и из-за потайной двери появился предмет его ожидания — Дьякон. Тот, как всегда, словно призрак бесшумно предстал перед ним с еле заметной и недоброй улыбкой уставился на регента. Было что-то странное в этом «призраке». Что-то заставляло Феруса перед ним трепетать, его глаза… у них словно не было жизни, холодные такие!.. Но, не смотря, на этот неприятный вид, все-таки, от него приходило больше пользы, чем вреда. Такого верного и покорного слугу у Феруса никогда еще не было, нужно было только привыкнуть…

— Ты выполнил мое поручение? — через силу спросил регент, пытаясь скинуть охватившее оцепенение при виде черта (так про себя его называл Ферус), и невольно уклонился от его взгляда.

— Конечно, мой господин! — прошипел тот с еле заметной ухмылкой.

— Ты принес ответ от Него?

Тот молча протянул запечатанный сверток бумаги. И Ферус схватив письмо, с дрожащими пальцами его раскрыл и, подойдя к свече, принялся читать, но тут же остановился, так как увидел лишь два слова. Потом, не спеша, поднес его к пламени и с кривой улыбкой на тонких губах, поджег.

— Настало время! — произнес он, словно злой пророк, повторяя написанные слова.

— Да, мой господин! Это свершится!

— Да свершится — сказал регент, скосив глаза. — Итак, ты знаешь, что делать! Пора! Ночью все случиться!.. НАСТАЛО ВРЕМЯ!

Такие теплые ночи в это время года бывали редкостью, пусть во дворе и стоял сентябрь. Несмотря на наставления Астина, Росоэн спал при открытых окнах. Стояла невыносимая духота, и просьбу старика выполнить было невозможно. Теплый ветерок, который время от времени заглядывал в его апартаменты шустро шелестел гардинами и, теребя гобелены, проносился потом по потолку и заставлял весело звенеть висящую там огромную хрустальную люстру.

Наблюдая за происходящим, принц страдал от бессонницы. Его терзали муки. Он так и не смог придумать план для освобождения Орхея и его дочерей. Время шло, а в перспективе ничего подходящего не наблюдалось! И ему было стыдно. Стыдно за то, что не может выполнить данное им слово. Стыдно, что беспомощен. "Не уж-то такова королевская доля?!" — задавал он вопрос, проклиная свое безвыходное положение. Он ругал себя за то, что бездействует, в то время, когда возможно те умирают от холода в том сыром подвале, а может еще хуже… от пыток?! Ему страшно было думать. Но этот дьявол в обличие Феруса мог сделать с ними все, что угодно. Что же делать? Не лежать же так!

И он по наитию машинально вскочил с кровати, но тут началось, что-то происходить. Внезапно ветер за окном усилился, и ее мощный порыв в дребезге разбил все стекла и посыпал осколками кровать, неестественным образом продырявив и порвав всю постель, как будто ветер намеревался его убить. По воле судьбы, чудом избежав смерти, он хотел позвать своего слугу, но какая-то сила удержала его в оцепенении. Он не понимал, что происходит, но слова застряли в горле. То ли это было следствием шока, то ли что-то иное… Время казалось, будто остановилось! В голове застучала сильнейшая боль, и все медленно поплыло в никуда. Отключилось сознание. Упал. Упал?! Странное дело! Он будто со стороны увидел свое недвижное тело, смотрел на него — волосы всклокочены, глаза полуоткрыты… Сон?! Или же… Умер?! Не понятно!