Александр Матюхин - Тень императора

— Со временем ваше желание не угасло, — заметил из-за спины Императора Бородач.

— Мое желание убить его, не меньше, чем тогда, — произнес Император, — но сейчас я думаю о том, что смерть Ловкача должна стать долгой и мучительной. Чтобы он мог вспомнить лица всех, кого убил.

— У вас есть шансы?

— У нас есть шанс, если мы найдем Ловца Богов, — произнес молодой Император, и Бородач неожиданно поперхнулся.

— Вам не кажется, что было бы лучше, если бы Шиджилл сам нашел Ловкача, без вашего вмешательства?

— Я хочу увидеть, как он умирает и, если получиться, чем-нибудь посодействовать.

— Если вы найдете Шиджилла, и даже если он согласиться взять вас с собой, то я сильно сомневаюсь, что у вас будет хоть один шанс чем-то посодействовать, — ответил Бородач, — вы Император, покуда находитесь в своей Империи. Я даже допускаю, что вас все еще можно назвать владыкой, хотя от Империи остались одни пустые города, жизнь в которых зародится еще не скоро. Но как только вы пересечете городскую черту, вы перестанете быть Императором. Вы превратитесь в обычного человека. А Шиджилл, ловец могущественных, не общается с обычными людьми.

— Откуда тебе это известно?

— В книжках читал, — буркнул в ответ Бородач, чиркнул спичкой и закурил.

— Но я не обычный человек, — заметил Император, — в моих жилах течет кровь Великих Императоров, древних правителей, которые изгнали магию за границы Империи и возвели неприступные стены, сдерживающие магический напор вот уже семьсот лет!

— Где теперь эти Великие? — усмехнулся Бородач, — стены дрожат от дуновения ветерка. Еще месяц-два, и они рухнут. Магия заполнит все вокруг, от былой Империи не останется ничего. Раз в ваших жилах, Император, еще сильна кровь предков, что же вы не восстановите границы и не подумаете о том, как не пустить магию?

Сначала Император не ответил. Его лоб разрезала тонкая морщина, брови сошлись на переносице. Затем он поднял руку, потер пальцем висок и произнес, тихо, одними губами:

— Сначала я увижу Ловкача мертвым.

Это было безумие, к которому я, к сожалению, уже успел привыкнуть. Я не вздрогнул, услышав слова молодого Императора, не бросился к нему с восклицаниями, вроде «А как же Империя?», или «Подумайте о людях, которые ждут вас!», я промолчал и не двигался. Я знал, что все бесполезно. В душе у молодого Императора, в его мозгах и мыслях, сидит червь и имя этому червю — месть. Блюдо, которое успело основательно подмерзнуть.

Впрочем, Бородач тоже никак не отреагировал, словно знал ответ заранее. Мне показалось, что он даже слабо кивнул в знак согласия, а затем затянулся трубкой.

— Я сделал шестнадцать серебряных пуль, — внезапно сказал он, — также у меня есть три охотничьих ружья. На счет точности их стрельбы ничего не скажу — не проверял, но другого в городе попросту не найдете. Безумцы растаскали все огнестрельное оружие еще в самом начале эпидемии. Самое смешное, что они им не пользуются — просто таскают с собой, как… трофей, что ли.

— Они из луков стреляют, — сухо добавил я.

— Из луков сподручнее, это еще мой дед говорил, — кивнул Бородач, — но из луков вы оборотней не подстрелите… Вы вообще стреляли когда-нибудь? Господин?..

— Доводилось, — ответил Император, все еще потирая висок.

— А ты, писака? Или только листы изводить умеешь?

— Дай мне ружье, и я продемонстрирую.

— Мне то что? Мне это не надо, за вас беспокоюсь, — пожал плечами Бородач, — надежда человечества, блин.

Император внезапно пошатнулся и едва удержался на стуле. Я вскочил, но господин показал рукой, что, мол, все в порядке.

— Вернитесь-ка в постель, мой господин, — сказал Бородач, — газа у нас больше нет, следовательно, к вечеру здесь может стать довольно прохладно. Нужно сходить, собрать дров.

— Но ведь можно поломать вон те полки, лишние стулья, — сказал я.

— Не гадь в доме, где живешь, — коротко бросил Бородач, поднялся и заковылял к выходу, — ты пойдешь со мной, Геддон, писарь Императора, помощь требуется.

Оборвав таким образом разговор, Бородач взял свой рюкзачок с лопатой и выудил изо рта трубку.

— Мне следует пойти с вами, — сказал Император, — я должен посмотреть на безумцев и этих… карликов.

Но в этот раз даже упрямство молодого Императора, столько раз виденное мною раньше, не помогло. Стоило ему приподняться, Императора зашатало и он едва не упал. Кровь отошла от его лица, даже губы побелели. Я подоспел вовремя, подхватил его под локоть и отвел к дивану. Только сейчас я обратил внимание — от Императора пахло лекарствами и болезнью, отталкивающе, неприятно.

Сил у него сейчас не больше, чем у новорожденного.

— А ведь я говорил, — произнес Бородач с нотками непонятной гордости в голосе, — вы слишком высокомерны, мой господин. Ваши желания не доведут до добра, попомните мое слово.

Император, которого вдруг затрясло то ли от боли, то ли от гнева, разлепил губы и прошептал:

— Чихать я хотел на твои слова.

— Я так и думал, — кивнул Бородач, повернулся ко мне, — буду ждать на улице.

Он вышел, я же уложил Императора на диван, склонился, прошептал на ухо:

— Вы лежите, вы отдохните хорошенько, выспитесь. Нам скоро в путь.

— Продолжим путь… — эхом подхватил Император, веки его задрожали, закрываясь, и я вдруг с ужасом понял, что сейчас молодой Император до боли напоминает мне Императора старого — в тот день, который тот не пережил. Нет, внешнего сходства не было. Старый Император к концу жизни похудел на сорок килограммов, пневмония забирала последние остатки его энергии. За несколько дней до смерти старый Император больше походил на скелет — кожа туго обтягивала кости, глаза впали в глазницы, проступили желтые, давно не чищенные зубы… Молодой Император смотрелся лучше… но… внутреннее сходство между ними было. Да еще какое. Я видел, как энергия покидает тело лежащего передо мной господина, последние силы выходят из него, из каждой поры на лице, вместе с прерывистым дыханием… как бы мне хотелось ошибаться, но я вдруг осознал, что знаю, знаю наверняка — молодой Император умирает.

Неосознанно, поддаваясь желанию, я встал перед Императором на колено, взял его ладонь в свою и склонил голову.

— Я буду служить вам всегда, — прошептал я.

И Император сжал мою ладонь, кивнул. Глаза его закрылись. Я сидел до тех пор, пока дыхание Императора не стало ровным, потом поднялся и вышел на улицу.

За дверью, прислонившись к стене, стоял Бородач.

— Твое фанатическое служение господину требует, как минимум, уважения, — сказал Бородач.

— Я хочу подняться на крыши и наблюдать за безумцами, — сказал я, — что они затевают?

— Посмотрим, в свое время, — кивнул Бородач, — но для начала нужно принести дров. Ты же не хочешь околеть ночью, мой друг?