Александр Матюхин - Тень императора

И сейчас мы вышли на площадь, и одного только слабого света от факела хватило, чтобы понять, что город умер — окончательно и бесповоротно.

Площадь была завалена трупами. Сотни, а, может быть, тысячи. Они лежали везде, один на одном, сваленные в кучи, присыпанные снегом, с торчащими вверх замерзшими конечностями, с мертвыми лицами, выпученными глазами… Не было уже ни скамеек, ни столиков, ни цветущего сада — только сухие ветви, похожие на иссохшие руки мертвецов, тянулись в стороны, намереваясь охватить всю площадь.

И я вспомнил тот маленький городок. И я увидел еще кое-что: мертвые шевелились.

Вернее, не совсем они — мертвым не дана жизнь — среди тел ползали безумцы. Те, кого коснулся Ловкач, те, кто поджидал нас. Словно копошащиеся черви в куче навоза, они поднимали головы, открывали рты, тянули к нам руки со скрюченными пальцами.

А с неба сыпал снег, и только шпиль из небесного материала продолжал упорно светиться голубоватым фосфорным светом.

— О, боже, — прошептал Шмат громко, — что здесь творилось? Что произошло?

Я подъехал ближе, несмотря на огромное желание повернуть коня и броситься прочь из города, подальше от мертвого места, и разглядел, что мертвых не так уж и много. Может быть, сотни две. Гораздо больше было живых. Проклятых. Безумных. Когда свет факелов коснулся их, безумцы пришли в движение, стали подниматься на колени, потом на ноги. Все они были обнажены, большинство держало в руках предметы одежды, некоторые, не замечая нас, ползали между телами и пытались снять с мертвых рубашку или штаны, тянули, рвали с громким треском ткань, ругались на непонятном языке. Воздух наполнился стонами, бормотанием…

— Вперед! — неожиданный крик заставил меня вздрогнуть.

Кричал Император:

— Вперед! Разве вы не видите, что где-то здесь скрывается Ловкач! Он прячется среди мертвых, чтобы его не нашли живые! Вперед, убьем их всех!

Он обезумел. Я с ужасом понял, что в своих догадках был прав. Желтая пена сорвалась с губ Императора, когда он выкрикнул последнее слово. Глаза вылезли из орбит. Император вытащил из ножен меч и, пришпорив коня, первым двинулся на площадь.

А люди побежали следом.

Через мгновение на площади стало светло, как днем. Я застыл на коне, не в силах ничего сделать. Я просто наблюдал, в силу своей работы, своей привычки, своего образа жизни, если хотите.

Я видел Императора, ворвавшегося в кучу тел, орудующего мечом. Он бил направо и налево, по мертвым и живым, не разбирая. А следом за ним кинулся Шмат, сбил конем неловкого безумца и снес ему голову одним мощным ударом меча. Те люди из нашего отряда, что были с луками, упали на колено и пустили первые стрелы. Те, что с мечами, стали пробивать дорогу к центру площади, к светящемуся шпилю.

Женщины сгрудились за моей лошадью, да двое молодых воинов, лет по шестнадцать каждому, встали, выпучив глаза и открыв рты. Такого они еще не видели.

Что хотел сделать Император? Уничтожить безумцев или найти Ловкача? Я сомневался, что Ловкач здесь. Да и вряд ли мой господин думал по другому…

Император бесновался, оставляя за собой тропу из убитых и покалеченных. В одно мгновение площадь заполнили вопли и крики, звон мечей и свист стрел. Ноздри защекотал запах свежей крови.

Я погрузился в страшное зрелище с головой, как погружаются в мутную воду, не видя ничего, но кожей ощущая глубину и пространство.

И лишь краем глаза я успел заметить какое-то свечение сбоку, с крыш соседних домов.

Я резко повернул голову и увидел, как крыши домов справа вдруг озарились цепочкой света, выхватывая из темноты стоящие там фигуры. Секунда — и точно такая же цепочка возникла слева, а затем и впереди. Факелы на крышах вспыхнули одновременно, словно заготовленные заранее. Но по-другому и быть не могло — нас явно ждали. Я увидел людей с луками, обнаженных — их тела блестели в дрожащем свете. И луки были на изготовке.

Безумцы…

Ждали нас. Классическая ловушка на живца… чтоб их… — но то была лишь мгновенная мысль, а следом пришла другая — Император! Сейчас убьют Императора!

— Ловушка! — закричал я, деря голосовые связки, — всем назад! Ловушка!

Но меня, конечно же, никто не слышал. Ослепленные собственным светом, люди продолжали сеять смерть, не видя, что смерть сама пришла за ними.

И тогда я пришпорил коня, и ворвался к толпу, к Императору. Мой верный Франц не боялся ничего, он много повидал на своем веку — и сейчас оставался бесстрашным помощником.

Наверное, в этот же момент люди с крыш начали стрелять. Рядом со мной рухнул мертвый один из лучников, град стрел осыпал площадь сверху.

— Император! — кричал я, — Император, уходите! Это ловушка!

Очевидно, многие попросту не сообразили, что происходит. Люди не слышали, или не хотели слышать, а бесшумный дождь из стрел сыпался на их головы, вышибая последние мысли.

Мой конь неожиданно встал на дыбы и едва не зашиб упавшего на колени лучника. Я сам едва удержался в седле, но продолжал кричать:

— Уходите! В укрытие! Ловушка! Засада! — мой голос тонул в звоне мечей, криках убитых и раненых, а потом и вовсе сорвался на слабый хрип.

Затем я увидел Императора. Он почти добрался до центра, до шпиля из осты, хотя было не совсем понятно, что он собирался делать дальше. Конь Императора остановился на свободном от тел убитых и безумных живых пятачке. Император оглядывался по сторонам. Стрелы с крыш каким-то чудным образом не задевали его. Но и он не видел стрел, словно ослеп от своей ярости и безумной жажды мести.

— Император! Уходите! — я поскакал в его сторону, но в это время острая боль пронзила плечо, мощным толчком меня едва не вышибло из седла. Темнота на мгновение окутала меня, словно все факелы в одночасье погасли, но я заморгал, и свет — дрожащий, слабеющий свет — вернулся. Я увидел, как падает еще один лучник, как бегут в панике, бросая факелы, люди. А конь нес меня к Императору. Я подскакал настолько близко, что можно было дотянуться до Императора рукой, и окликнул:

— Мой господин, надо уходить! Нас заманили в ловушку!

Император, стоящий ко мне спиной, обернулся. Движения его были рваными, резкими. Горящие глаза обожгли меня, на губах застыла желтая пена, брови сошлись на переносице, образовывая черную борозду, рассекающую лоб.

— Что тебе надо, писарь? — рявкнул он незнакомым голосом, — что случилось?!

— Засада! — выдохнул я, — засада… — и больше уже ничего сказать не мог. Боль в плече стремительно распространилась по всей руке и перекинулась на грудь. Вдруг стало трудно дышать. Здоровой рукой я нащупал стрелу в плече и выдернул ее, не удержав болезненного крика.

— Не мешать мне! — рявкнул Император, — я же сказал. Не мешать! Ловкач где-то рядом, я нюхом его чую. О! Дайте только добраться, и я покажу ему, что значит идти против воли Императора! Я его в порошок сотру, в мед и перья, голым по улицам пущу!..