Светлана Крушина - Всё могут короли

Вот и собирался бы, подумала Илис, а вслух предложила:

— А давайте сделаем вид, что я ничего не слышала?

— Вы хотите, — чуть приподнял брови Рувато, — чтобы я еще раз повторил предложение?

— Да нет же!..

— А! — сказал Рувато после короткого молчания. — Я понял.

И слава Двенадцати, сказала про себя Илис и отошла еще на несколько шагов. Так уж сложилось, что объяснения с влюбленными мужчинами ей не удавались. С Роджером было совсем худо: его пришлось поднять на смех, когда стало понятно, что разумных доводов он не слышит. Это было рискованно, потому что разозленный насмешками Роджер нес реальную угрозу для жизни окружающих, и Илис едва удалось сбежать от него невредимой. Рувато, вроде бы, в бешенство впадать не собирался, и то ладно. Впрочем, так ли уж он влюблен? На сгорающего от любви он не слишком походил. Но он всегда был холодноват, а великосветское воспитание предписывало ему не терять самоконтроля в любых обстоятельствах. Илис вполне могла представить его, такого же спокойного и холодного, хоть в бою, хоть в плену, хоть под пытками. Под пытками… о нет, об этом было лучше не думать и не вспоминать.

— Но я говорил совершенно серьезно, Илис.

— Я поняла. Но лучше бы вы этого не говорили — на душе было бы спокойнее.

— Неужели я совсем не нравлюсь вам? — спросил Рувато так спокойно, как будто они обсуждали цветение роз в саду, а не проблемы взаимоотношений. Во всяком случае, никакого заметного волнения в его голосе не слышалось.

— Кхм, — слегка закашлялась Илис, сбитая с толку его вопросом. — Пожалуй, наоборот — вы мне слишком уж нравитесь, и потому я не хочу портить вам жизнь. Но знаете что? У меня от вас мороз по коже. Вот так, глядя на вас, ни за что не скажешь, что вы воспылали ко мне страстью и захотели соединить со мной жизнь и все такое. У вас даже голос не дрогнул!

— Такой уж я уродился, — явно через силу улыбнулся Рувато. — Из этого замечания можно сделать выводы, что вам приходилось выслушивать гораздо более эмоциональные признания.

— Да уж, — с дрожью в голове ответила Илис, снова припомнив Роджера. — И вообще как-то все это неожиданно. Обычно, знаете, принято ухаживать за девушкой… ну, перед тем, как…

— Трудно ухаживать за воспитанницей самого императора, — тихо сказал Рувато. — Но оставим это. Я все понял.

Озадаченная, Илис кивнула. Она так и не поняла, шло предложение Слоока от сердца, или же он таким экзотическим способом пытался удержать ее в городе и вовлечь в ряды таких же, как он, политических авантюристов и заговорщиков. А она-то думала, что Барден — самый загадочный человек, которого она встречала в жизни!

Но Илис была очень рада, что обошлось без эмоциональных всплесков. Успокаивать отчаявшегося влюбленного ей страшно не хотелось, тем более, что она и не умела этого.

— Когда вы уезжаете? — спросил Рувато уже совершенно по-деловому.

— Как можно скорее, — встряхнувшись, ответила Илис. — Я и в Эдес-то заехала только затем, чтобы попрощаться с вами и еще кое с кем из знакомых.

Рувато слегка поклонился с присущим ему отполированным до блеска великосветским изяществом. Представив его на секунду в роли своего супруга, Илис содрогнулась. При всей ее к нему симпатии, терпеть ежедневное присутствие рядом с собой лощеного "светского льва", к тому же, по слухам, страдающего вызванной ранением непонятной, но тяжкой болезнью, было бы невыносимо. Лучше уж Роджер.

— Весьма польщен вниманием, оказанным моей скромной персоне. Что отвечать императору, если он станет вас разыскивать?

— Он не станет.

— Если вы так говорите… Вы напишете мне, Илис, если у вас появится возможность?

— Конечно, напишу. Пока же не смею надоедать вам и далее своим присутствием, — в обществе Рувато и под его влиянием Илис начинала и говорить, как он, сдабривая свою речь изрядным количеством зубодробильных светских оборотов.

В молчании Слоок отлепился от бюро и подошел к Илис, чтобы на прощание приложиться губами к ее руке. Вот тут-то Илис и поняла, чего стоило князю и его признание, и божественное спокойствие, и ровный тон — руки у него страшно дрожали, как у пропойцы. Ей стало его жалко, и, повинуясь неожиданному порыву, она как щенка погладила его по пышным волнистым волосам.

— Не надо, — сказал Рувато и отвел голову чуть назад.

Два всадника ехали в сумерках по пустынной дороге. Осень выдалась сухая и теплая, и дороги до сих пор оставались открытыми, хотя обычно в это время года их развозило так, что любые передвижения становились невозможными. Холодный сухой воздух был чистым и безветренным. Всадники ехали неспешно и явно наслаждались путешествием. Породистые мощные кони ступали мягко и твердо, без труда неся своих седоков, которые отличались высоким ростом и крепким телосложением.

— Такими темпами мы до ночи никуда не доберемся, — заметил один из них, Альберт Третт, личный телохранитель и верный спутник императора; кое-кто называл его бойцовым псом его величества — разумеется, за глаза.

— Ты куда-то торопишься? — лениво поинтересовался его спутник — его величество Барден собственной персоной.

— Я бы предпочел провести ночь в постели, а не в седле.

Барден пожал широченными плечами.

— Могу открыть тебе телепорт в любую твою спальню — на выбор.

— Оставить тебя одного? — возразил Альберт. — Ну нет.

— Ты двадцать лет держишь меня за ребенка и опекаешь. Не надоело?

— Я тебя опекаю? — искренне удивился Альберт. — Да ты что? Хотел бы я посмотреть на человека, который рискнет взять над тобой опеку.

— Посмотри в зеркало, — со смехом посоветовал Барден. — Ладно, потерпи немного. К полуночи я рассчитываю быть в Эдесе. Там отоспишься.

Они помолчали.

— Ты думаешь, Илис уже нет в столице? — осторожно спросил Альберт.

— Думаю, ее уже нет в Касот, — ответил Барден, даже головы не повернув, и тоном демонстративно равнодушным. — Девчонка навострилась проворачивать порталы не хуже меня. Из Северной ее как ветром сдуло, только что была — и нету.

Украдкой Альберт вздохнул с облегчением. Никогда ему не нравилась Илис, и не нравилась питаемая к этой подозрительной девчонке привязанность императора. Он был рад, узнав, что Илис больше не будет маячить перед глазами, потому что отбывает в неизвестном направлении — одна. Барден на вскользь заданный вопрос пояснил, что отъезд ее связан с окончанием срока ученичества. Но Альберт этому не слишком-то верил. Дело вовсе не в ученичестве и вообще не в магии, считал он.

К радости его примешивалась досада. Досадовал он на то, что Барден позволил хитрой девчонке так просто уехать после всего ею содеянного. Ведь дров она наломала изрядно! Из-за нее и принца медейского потеряли… Слишком уж Барден привязался к ней. Разве он прощал когда-нибудь кому-нибудь предательство? Да никогда и никому! А Илис предательство сошло с рук. Что тут прикажете думать? Будь на месте Илис кто другой, так его сначала растянули бы на дыбе, расспросили, кому да что он успел рассказать, а потом отправили бы на виселицу без лишних церемоний.