Светлана Крушина - Всё могут короли

Уже совсем стемнело, когда молчаливые слуги забрали из павильона тело Люкки и убрали кровь на лестнице. Эмиль распорядился отнести брата в его спальню во дворце, по возможности не поднимая шума. Затем он велел привести для него коня, а пока сменил привычную длиннополую одежду на светское платье, подчеркивающее массивность его фигуры.

— Куда ты собрался? — спросил Тармил, наблюдавший за его приготовлениями.

— Во дворец, — отозвался Эмиль, опоясываясь перевязью с мечом. — Больше нет нужды отсиживаться в этом медвежьем углу.

— Осторожнее, Эмиль. Тебя едва ли встретят с распростертыми объятьями.

— Знаю. Ты со мной?

— Конечно.

Было уже поздно, дворец дремал во тьме, и только в апартаментах Люкки горели свечи и лампы и приглушенно перекликались голоса. Прямым ходом Эмиль направился туда. Немногочисленные слуги испуганно расступались перед ним. Каким-то особым чутьем угадав его приближение, ему навстречу из спальни Люкки вышла кое-как одетая, со встрепанными волосами, принцесса Алмейда. Была она очень бледна, буквально до синевы, ее глаза с расширенными зрачками блестели от сдерживаемых слез. Эмиль поморщился: ведь просил же не поднимать шума! И какой же идиот среди ночи решился преподнести ей новость о смерти сына?

— Эмиль, о, Эмиль! — принцесса Алмейда судорожно вцепилась в его рукав и запрокинула лицо, уставившись на него полубезумными глазами. — Горе, какое горе!.. Твой брат!..

— Я знаю, матушка. Лучше вам успокоиться.

Эмиль обнял и хотел увести ее, но она вырвалась из его рук и бросилась обратно в спальню Люкки. Эмиль не стал ее останавливать. Теперь до самой погребальной церемонии она будет лить слезы у тела сына, но это ее личное дело. С холодным равнодушием, удивившим даже его самого, Эмиль подумал, что это даже к лучшему: так она не будет путаться у него под ногами в ближайшие несколько дней. И не будет задавать вопросов. Пока что обстоятельства смерти Люкки ей неизвестны — вероятно, никто не потрудился рассказать, — но она обязательно заинтересуется. И, пожалуй, принцесса — единственный человек, который может обвинить Эмиля в предумышленном убийстве. Только едва ли она сделает это.

Еще не рассвело, а дворец уже гудел, как растревоженный улей. Известие о загадочной смерти молодого короля разлетелось по всем закоулкам и переходам, и не осталось ни одного человека, который не знал бы, что единственными свидетелями и, собственно, участниками, прискорбного происшествия были принц Эмиль и придворный магик Тармил. Эмиль горько жалел, что сразу же не вырвал языки нерадивым слугам. Слухи множились, обстоятельства смерти Люкки искажались и перевирались, и к утру кое-кто поговаривал уже, будто смерть короля была давно задумала и подстроена «одержимым» принцем. Появление же во дворце Эмиля истолковывалось совершенно однозначно: коварный принц планировал устроить государственный переворот.

Дурацкие слухи порядком позабавили засевшего в королевском кабинете Эмиля, но позволять им распространяться не стоило. Он вызвал к себе начальника дворцовой стражи Брастиаса и распорядился брать под арест каждого, кто хоть полусловом заикнется о причастности его к смерти брата. Назначенный Люккой офицер посмотрел на него так, будто гораздо охотнее взял бы под стражу его, и открыл было рот, чтобы заявить, что не намерен подчиняться приказам самозванца. Но Эмиль, которому некогда было разводить церемонии и плевать было на моральные аспекты использования ментальной магии в личных целях, надавил на него — не слишком сильно — и немедленно добился желаемого результата. Офицер даже не понял, что произошло, просто ему резко расхотелось обсуждать приказы.

Но обрабатывать так каждого было невозможно, хотя бы потому, что Эмиль не был уверен в своих силах. После разговора с Люккой в голове пульсировала тупая боль, которая еще усилилась после общения с начальником стражи. Эмиль не знал, на котором по счету ментальном противнике он полностью обессилит или же окажется сломлен болью. Проверять это на опыте не хотелось. Нужно было подумать о том, как привлечь союзников, не прибегая к помощи ментальной магии, чреватой отдачей.

И еще следовало подумать над составлением официальной версии смерти Люкки. Пусть Эмиль сам толком не понял, что произошло, но не мог же объяснять это всем и каждому. Да и кто бы ему поверил? Пригласив в кабинет Тармила и королевского лекаря, Эмиль велел им составить удобоваримый отчет о причинах смерти молодого короля. Лекарь мялся и мычал; его одолевали сомнения, которые, впрочем, он так и не осмелился высказать.

Пока они маялись над отчетом, Эмиль бегло просматривал документы, грудой наваленные на рабочем столе. Работы было невпроворот. Он знал, что Люкка изрядно запустил дела, но чтобы настолько… А ведь здесь не было еще самый свежих отчетов. Тихонько замычав, Эмиль сжал руками пульсирующие виски. Никогда он не занимался управленческой деятельностью, но теперь придется. Хорошо бы, нашелся помощник, но если нет — придется справляться самому. И отложить до коронации эти дела никак нельзя; стоит только доверить, фигурально выражаясь, бразды правления кому-то из министров, и о королевском венце можно забыть.

К утру Эмиль ощущал страшную усталость, но проблемы только начинались, и пустить дела на самотек было нельзя. Распорядившись приготовить ванну, траурное платье и подать завтрак в кабинет, он вымылся, переоделся, наскоро перекусил и отправился в апартаменты Люкки. Ему нужно было узнать, в каком состоянии находится принцесса Алмейда, начались ли приготовления к церемонии погребения, а так же позаботиться о том, чтобы собрать всех министров на экстренный королевский совет.

— 8-

Правление Люкки было слишком недолгим, чтобы он успел обзавестись наследником или хотя бы объявить преемника. Двадцатилетний, полный сил юноша, он и подумать не мог о том, что этим следует озаботиться как можно скорее. Ближайшим его родственником, а стало быть, прямым наследником являлся Эмиль, но здесь существовало одно «но»: Эмиль был колдуном. Одна мысль о том, что трон может занять «одержимый» колдун, вызывала бурю протеста в душах у тех, кого хоть сколько-нибудь волновало благосостояние королевства. Поэтому естественно, что Совет, состоящий из министров, грандмастеров храмов и влиятельных нобилей, первым делом поднял вопрос: кого объявить наследником короны? Вспомнили каких-то дальних родственников короля Иссы, засевших в замке на границе с Медеей. Кандидатуру Эмиля не желали даже рассматривать. Сначала Эмиль молчал и слушал прения, откинувшись на спинку своего кресла и положив руки на стол перед собой; собравшиеся так увлеклись, что позабыли о нем и высказывали проекты один другого фантастичнее. Предлагали даже короновать Карлоту, которая до сих пор удачно избегала замужества. Но довольно быстро Эмилю надоело слушать весь этот бред. Подавшись вперед, он хлопнул по столешнице раскрытой ладонью.