Светлана Зорина - Снежная Дева

— Мрр… — ответил кот.

— Хорошо, но ты останешься здесь.

На это рианн ничего не ответил, но, когда Илана открыла врата в заколдованный сад, кот оказался там вместе с ней.

— Лодди, смертным тут не место!

Илана снова открыла врата в горы, а потом ухитрилась вернуться в сад без кота.

"Что ж, — подумала она, глядя на сказочно-красивую рощу голубых гимел. — Я пришла туда, где меня найдут…"

И она медленно направилась к поросшему лилиями холму, на вершине которого белел храм.

Глава 10. Храм, где открываются пути.

Илана чувствовала себя такой усталой, что даже не стала делать вокруг ложа защитный купол.

"Потом", — подумала она.

Легла на скамью и тут же забылась сном. Она знала, что это ещё не вечный сон, хотя и понятия не имела, откуда у неё такая уверенность. Едва она вошла в ледяной храм, как ею овладело чувство, что всё происходящее — это какая-то сказка о спящей красавице. Вернее, театральная постановка, в которой она согласилась участвовать. Скоро спектакль закончится, и она пойдёт домой.

— Всё не так просто, — сказала Ралиана, присев возле неё на краешек скамьи. — Ты уже не можешь вот так вот просто выйти из этого сада. И никто из смертных не сможет проникнуть сюда. А если сможет, то тут же станет жертвой твоих демонов-хранителей. К тому же в реальном мире ты бы долго не протянула. Растаяла бы, как льдинка.

— Придумай же что-нибудь, принцесса-льдинка… То есть, извини, Снежная королева, — Бестия, неожиданно появившаяся на месте Ралианы, звонко рассмеялась. — Или Снежная Дева? Да, это тебе подходит больше. Ведь ты так и осталась девственницей. Твой принц потоскует по тебе, поубивается, а потом всё равно найдёт себе девушку. Жизнь продолжается… Не сердись, я не хотела тебя обидеть. Придумай что-нибудь, принцесса-льдинка. Ты же всегда находишь выход из положения.

— Как ты здесь оказалась? — спросила Илана. И проснулась.

Она не знала, сколько проспала, но чувствовала себя гораздо лучше — наверное, потому, что магия этого места, находящегося вне пространства и времени, защищала её плоть от разрушения. Тело её ещё сохранило некоторые свойства обычной живой плоти, но физической боли она больше не чувствовала. Она предпочла бы не чувствовать другой боли — той, что вспыхивала, стоило ей подумать о Гае или ещё о ком-нибудь из тех, кто остался там… Или хотя бы вспомнить свежий запах хвои и талых вод, царивший сейчас в западных лесах. В Айсхаране начиналась весна, и Снежной Деве там места не было.

"Ты не можешь просто выйти из этого сада, но этот храм твой. Ты не можешь открыть врата в реальность, зато можешь совершать другие и очень интересные путешествия. Так поспеши же, пока не погрузилась в долгий сон…"

Кто это сказал? Илана огляделась. Покрытые, словно изморозью, серебристыми узорами стены храма слегка светились, в двух огромных — почти от пола до потолка — окнах виднелась бело-голубая роща, а в третье как будто бы заглядывала красивая беловолосая девушка с голубоватой кожей и огромными сумеречно-синими глазами. Она просто завораживала, пугала своей странной, неземной красотой. Снежная Дева. Айслинд. Та, которую когда-то звали Иланой Стивенс. Изображение замерцало, помутнело и исчезло, а через минуту в зеркале появилась Ралиана. Выходит, это она только что говорила?

"Ты можешь говорить с любой из нас".

Ралиана улыбалась, но губы её оставались неподвижными. Голос звучал у Иланы в голове. Она шагнула к зеркалу, а когда захотела прикоснуться к нему, её пальцы погрузились в пустоту. А за окном храма был уже не поросший лилиями холм и не гимеловый сад, а весенний лес.

"Айслинд может говорить с любым из своих воплощений, но только одна из нас способна изменить судьбу Айслинд, — шепнул голос. — Я, Ралиана Сельхенвурд, могла проникнуть в память своих сестёр, но не в их миры. И другие мои сёстры тоже. Каждая из нас жила на своём островке реальности. И каждая покидала его, дабы спасти свою сущность в этой обители вне пространства и времени, в этом зачарованном саду. Твоя реальность закрыта для тебя, но то, что уже было, больше не подчиняется законам реальности. Пути туда открыты, но не для всех. Ни одна из нас не смогла по ним пройти, не смогла открыть врата на те острова, которых уже нет. Прошлое не изменишь, но в нём можно найти подсказку…"

Илана шагнула за пределы исчезнувшей прозрачной стены и оказалась в лесу, но Ралианы там уже не было.

Да и лес был ненастоящим. Илана не чувствовала запахов и не ощущала ветра, от которого качались ветви деревьев. Она оказалась в призрачном лесу и шла по нему, словно парила в безвоздушном пространстве. Она оказалась в мире Ралианы. Она стала ею. И хотя она видела своё (Ралианы) отражение в ближайшем озере, на самом деле её тут не было, ибо само это место давно уже стало другим.

И всё же Илана узнала его. На берегу озера росли тонкие, гибкие деревья, чьи покрытые золотистой хвоёй ветви почти касались воды. Справа, метрах в пятидесяти отсюда, нежно розовели на солнце пещеры, в которых били тёплые источники. Из-за них температура воды в этом озере даже в морозы не опускалась ниже двадцати пяти градусов. Почему-то в тёплое время года вода в источниках становилась гораздо холоднее, чем зимой, что очень всех радовало, ведь иначе озеро превратилось бы в кипящий котёл. Тут бы и купаться было невозможно, и рыба не смогла бы жить…. Илана вдруг подумала о том, что прежде она этого не знала. Она не знала, что летом вода в источниках остывает. Это знала Ралиана, в память которой она сейчас проникла так же, как и в её мир.

К северу от источников было святилище Вуурданы, где служила Ралиана и где она предпочитала жить. В замке она появлялась нечасто, хотя любила смотреть на него с поросшего лиловым папоротником холма. Серебряный замок был особенно красив на рассвете и на закате, когда сиял на фоне сумрачного неба, отражая лучи разгорающегося или угасающего солнца. Ралиана любила время на стыке дня и ноги, хотя именно в эти часы ей обычно становилось грустно. Вспоминался брат. Она радовалась, когда прибегал Линх, но он не мог быть с ней всегда — у вуурда были и свои дела. А однажды в её жизни появился Эрмин. Прекрасный Эрмин из рода снежных королей… Ралиана успела познать любовь и не только в платоническом смысле. Эти воспоминания были нечёткими, но так смущали Илану, что она поспешила отогнать их прочь. Так же, как и воспоминания о материнстве — слишком раннем и изрядно подточившем здоровье Ралианы, а главное — её магическую силу. Её сын Эленд родился раньше срока и был очень слаб. В замке Селихен его окружили заботой и любовью. Ралиана тоже хотела его любить, но один его вид вызывал воспоминания о мучительных родах. А также чувство вины, что, уступив Эрмину, она не достигла того могущества, какого могла бы достичь. Ещё больше её мучила вина перед ребёнком, который был зачат из-за её неосмотрительности и не был в этом виноват. Он имел право на любовь своей матери, которую так и не получил. Ралиана утешала себя мыслью, что, если её нежеланный сын всё же появился на свет, то значит, в этом есть воля Высших. Теперь она, то есть Илана, знала, что Эленд вырос сильным мужчиной и стал хорошим верингом. А его сын стал одним из снежных королей-магов. Теперь она знала, что не родись Эленд, на свете не было бы ли Линды Сельхенвурд, ни Иланы Стивенс, которая теперь обрела могущество богини.