Светлана Зорина - Снежная Дева

Анаэль воткнул меч землю, и он обратился в куст лилий, который засиял подобно белому пламени, а потом и вовсе превратился в пламя. Оно постепенно усиливалось, распространяясь по всей поляне, но не трогая ни Илану (Ану), ни короля-мага. Когда же вся поляна оказалась охвачена светлым огнём, его танцующие язычки стали вытягиваться, приобретая очертания цветов, и вскоре Илана увидела вокруг себя заросли лилий.

"Теперь он спрятан здесь. Когда лилии отцветут, он превратится во что-нибудь другое. Например, во влажный воздух, который поднимается над землёй и устремляется ввысь, чтобы вернуться сюда вместе с грозой. Возможно, однажды где-то ударит молния и вернёт меч в Айсхаран, но вряд ли его кто-нибудь найдёт. Разве что по чистой случайности… Этим мечом даже простой смертный способен поразить демона, но много ли в этом мире смертных, которые осмелятся вступить в бой с демонами?"

"Я знаю, что Эрмин искал его…"

Пейзаж изменился. Илана оказалась в Лесу Богини недалеко от озера с тёплыми источниками. И снова видела в озере отражение Ралианы.

"Он знал легенду о чудесном мече Анаэля. Я уверена, что Эрмин хотел меня спасти и найти меч, которым можно сразить демонов, охраняющих Айслинд. Значит, он его не нашёл, да и хвала Высшим. Он был слабым магом. Ему даже этим мечом едва ли удалось бы одолеть демонов, которые должны просыпаться, едва в саду Айслинд появится смертный. Да смертному и не найти путь в этот сад. Те врата, которыми вошла сюда ты, больше не существуют, а другие смертному их не найти. Их никому не найти. Они откроются лишь для следующей Айслинд. Есть этот меч или нет, он бесполезен. Когда-то он помог Ане сразить гигантскую вуурду. Айслинд он уже не поможет".

Илана огляделась. Ей вдруг очень захотелось увидеть это место таким, каким она привыкла его видеть. И оно изменилось. Золотистые мидалы стали выше, а озеро мельче. Прибрежные камни, во времена Ралианы едва видневшиеся над водой, теперь были на берегу. И на одном из них спиной к Илане сидел юноша, при виде которого она невольно вскрикнула. Он вздрогнул и обернулся. И посмотрел на неё тоскливым, невидящим взглядом. Он не мог её видеть… Но почему он обернулся? Илана была готова поклясться, что он услышал или скорее почувствовал её безмолвный крик. Он похудел и казался старше, чем тогда, когда она видела его в последний раз. А ведь это было буквально на днях… Или нет? Она же не знает, сколько она проспала в этом храме. Быть может, в реальном мире прошло уже много дней.

Гай отвернулся и снова угрюмо уставился на водную гладь, а она подошла к нему поближе. Так хотелось коснуться его тёмных вьющихся волос, положить руки ему на плечи… Но она не сделала этого. Ни она, ни он не ощутили бы этого прикосновения физически, но Илана знала, что любой её неосторожный жест может встревожить Гая, вызвав в его душе тоску. Вернее, усилить её. Когда-нибудь он утешится, но явно нескоро…

"Гай, я не хочу, чтобы ты страдал, но… Я так не хочу, чтобы ты перестал обо мне думать! Я не хочу, чтобы ты любил другую! Гай, я так хочу быть с тобой"!

Он встал так внезапно и резко, что, будь здесь Илана существом во плоти, он бы её толкнул. На этот раз Гай не обернулся. Он продолжал смотреть в озеро. Что его так взволновало? Такое впечатление, будто он неожиданно увидел всплывшего утопленника. Илана тоже посмотрела на поверхность воды и обмерла. В озере было её отражение. Её. Иланы Стивенс. И Гай его видел. Илана часто слышала, что вода, словно волшебное зеркало, способна отражать то, чего нет в реальности. И вот сейчас она показала отражение той, которая больше не могла существовать в реальном мире и посещала его украдкой, бесплотным призраком проскальзывая за невидимую, зыбкую границу, разделяющую миры. Он обернулся, едва не встретившись с ней глазами, и лицо его исказила такая боль, что её сердце готово было разорваться.

— Гай… — прошептала она.

И тут глаза их встретились! Растерянное выражение его лица сменилось удивлением, а потом радостью. Он видел её! Это длилось всего лишь мгновение. В следующий миг Илану словно подхватило вихрем. В глазах у неё потемнело, а когда мир вновь обрёл краски, она уже была в своём святилище. Ей хотелось разнести эти мерцающие серебристыми узорами стены на мелкие кусочки. Хотелось, чтобы этот храм превратился в снежную пыль, чтобы исчез весь этот дивный сад с бело-голубыми гимелами и прекрасными лилиями. Она вдруг представила себе, как они превращаются в язычки пламени, как это пламя пожирает сад, а она вырывается на свободу…

"Эта свобода — смерть, — сказал голос. — Только что ты едва не прорвалась в свою реальность и чуть не погибла. Снежная Дева, тебе не место в этом весеннем лесу…"

"Чушь! Он увидел меня…"

"Да, связь между вами так сильна, что он сумел увидеть тебя, и не только в водяном зеркале. Он так тоскует по тебе, что, почувствовав твоё присутствие, едва не втащил тебя в реальность. Это могло тебя погубить".

Богиня говорила голосом Ралианы, которая опять появилась в зеркальном окне.

"Ты не должна была смущать его своим присутствием. Он не должен был видеть твоё отражение. Ты так недавно покинула свою реальность и твоя тяга к покинутому миру так сильна, что ты можешь иногда отражаться в его водоёмах и зеркалах. Особенно если поблизости те, к кому ты стремишься".

"Пока я не погрузилась в этот проклятый сон, я не перестану о нём думать и рваться к нему всей душой. Я не хочу засыпать! Я хочу вернуться! Если сегодня у меня получилось ненадолго туда прорваться, то, возможно, однажды у меня это получится на все сто"!

"Возможно. Но скорее всего эти попытки закончатся для тебя гибелью".

"Я всё равно попробую. Что мне терять"?

Илана вдруг подумала о том, что похожа сейчас на Дракошу Меломана из музыкальной передачи, которую обожали все германарские подростки. У Дракоши было пять голов, и они вечно спорили друг с другом, поскольку их музыкальные вкусы совершенно не совпадали.

"Айслинд, ты несчастнейшая богиня, страдающая не то что раздвоением или растроением, а просто каким-то размножением личности. Так я, пожалуй, сойду с ума раньше, чем меня одолеет вечный сон".

Вспомнив, какое недавно было у Гая лицо, Илана разрыдалась. А успокоившись, уснула. Ей приснилась та самая передача, о которой она недавно вспомнила, — "Музыкальный обзор Дракоши Меломана". Она смотрела её, удобно устроившись на потёртом кожаном диване в обнимку с Люцифером. Тут были все — Мартин, Джек, Таня, Джереми, Ганс, Лидия… И даже Ева с младенцем на руках. Ну да, конечно, у неё же родилась девочка, Илона… Но тут её ещё быть не должно. Впрочем, не всё ли равно? Илана знала, что скоро они снова исчезнут. Ведь «часовни» больше не существует… Или всё-таки существует? В этой реальности её нет, но Ана-Айслинд ненадолго способна попадать в ту, что уже была. Ненадолго и в виде призрака. Впрочем, то, что уже было, не может быть материальным в обычном смысле этого слова. Где-то, на какой-то из граней вечности, существует эта «часовня». И храм, в котором служил Александр Абель. А на какой-то из граней они сливаются воедино, и оттуда открывается путь к спасению…