Джо Аберкромби - Прежде чем их повесят

Байяз обвел разрушенный фундамент взглядом своих жестких зеленых глаз.

— Здесь раньше стояла могучая крепость. Она обозначала западную границу империи, прежде чем пионеры перевалили через горы и заселили долины по другую сторону.

Теперь здесь не было ничего, кроме жгучей крапивы да колючего кустарника. Маг выбрался из повозки, сел на землю, расправил плечи и, морщась, принялся разминать ноги. Он по-прежнему выглядел старым и больным, однако его лицо все же значительно округлилось и порозовело с тех пор, как они покинули Аулкус.

— Здесь заканчивается мой отдых, — вздохнул он. — Повозка хорошо послужила нам, и лошади тоже, но перевал будет слишком крутым для них.

Теперь Джезаль увидел тропу: тонкая линия петляла из стороны в сторону, взбиралась между поросшими травой холмами и крутыми скалами, терялась за хребтом высоко над их головами.

— Похоже, нас ждет долгий путь.

Байяз фыркнул.

— Это лишь первый подъем из тех, что нам предстоят, а потом будет множество других. Мы проведем в горах не меньше недели, мой мальчик, если все пойдет хорошо.

Джезаль не осмелился спросить, что будет, если все пойдет плохо.

— Нам придется путешествовать налегке. Впереди долгая и тяжелая дорога. Возьмем воду и всю еду, какая осталась. И теплую одежду, поскольку на вершинах очень холодно.

— Начало весны, возможно, не лучшее время для перехода через горный хребет, — вполголоса заметил брат Длинноногий.

Байяз искоса глянул на него.

— Некоторые считают, что лучшее время для преодоления препятствий — это когда ты понял, что находишься не на той стороне, где тебе надо! Или вы предлагаете ждать до лета?

Навигатор предпочел не отвечать (весьма мудро, по мнению Джезаля).

— Перевал по большей части хорошо защищен, так что погода будет далеко не самой насущной из наших забот. Впрочем, нам понадобятся веревки. В древние времена дорога была хорошей, хотя и узкой, но это было много лет назад. Возможно, кое-где ее размыло или она провалилась в ущелья, как знать? Не исключено, что нам придется лезть по скалам.

— Жду не дождусь, — пробормотал Джезаль.

— У нас есть еще вот это.

Маг раскрыл один из почти опустевших мешков с фуражом и отгреб сено в сторону костлявыми руками. На дне лежал ящик, который они забрали из Дома Делателя: черный брусок посреди бледных сухих стеблей.

— И кому выпадет радостная участь тащить эту штуку? — Логен исподлобья оглядел спутников. — Как насчет того, чтобы кинуть жребий? Не хотите?

Все молчали. Северянин хмыкнул, взялся за ящик и вытащил его из повозки, чиркнув углом о дерево.

— Ну, значит, придется мне, — заключил он.

На его шее вздулись толстые жилы, он поднапрягся и взгромоздил тяжелый груз на одеяло.

Джезалю было неприятно видеть этот ящик. Черный брусок слишком живо напоминал об удушающих переходах Дома Делателя, о темных историях Байяза про магию, демонов и Другую сторону, о том, что их путешествие имеет некую непонятную цель, сама мысль о которой Джезалю решительно не нравилась. Он почувствовал облегчение, когда Логен завернул ящик в одеяла и засунул в мешок. По крайней мере, с глаз долой, если не из сердца.

У каждого из них оказалось множество поклажи. Джезаль, разумеется, взял свои шпаги, они болтались в ножнах у него на поясе. Затем одежда: наименее грязная, рваная и вонючая из того, что имелось, плюс разодранная куртка с оторванным рукавом. В его котомке лежала запасная рубашка, моток веревки, а сверху — половина общего запаса еды. Джезаль почти жалел, что котомка получилась такой легкой: они уже доедали последнюю коробку сухарей, оставалось еще полмешка овсяной муки и пакет соленой рыбы, от которой тошнило всех, кроме Ки. Он скатал пару одеял и притянул их ремнями поверх котомки, подвесил на пояс полную фляжку и был готов отправляться в путь. Во всяком случае, настолько готов, насколько мог.

Ки выпряг лошадей, тащивших повозку, а Джезаль тем временем снял седла и упряжь с двух верховых. Это казалось несправедливым — бросить животных после того, как те везли их от самого Халциса. Словно много лет прошло, подумал Джезаль, мысленно оглядываясь назад. Теперь он стал совсем другим человеком, чем тот, кто когда-то пустился в путь через великую равнину. Он вздрогнул, вспомнив свою тогдашнюю заносчивость, невежество и эгоизм.

— Хей! — крикнул он.

Его лошадь грустно посмотрела на него, не двинувшись с места, опустила голову и принялась щипать траву у себя под копытами. Джезаль любовно потрепал ее по спине.

— Ну ладно. Думаю, со временем они найдут обратную дорогу.

— Или не найдут, — проворчала Ферро, вытаскивая свой меч.

— Что ты хочешь…

Кривой клинок почти до половины перерубил шею лошади Джезаля, брызнув теплыми влажными каплями в его потрясенное лицо. Передние ноги животного подогнулись, оно скользнуло на землю и завалилось на бок. Кровь хлынула, заливая траву.

Ферро ухватила лошадь за копыто, подтянула к себе одной рукой и принялась короткими точными ударами отрубать ногу от туши. Джезаль стоял, разинув рот. Ферро мрачно глянула на него.

— Я не собираюсь оставлять это мясо птицам. Оно долго не пролежит, но хотя бы сегодня вечером мы поедим как следует. Дай-ка мне вон тот мешок!

Логен протянул ей один из пустых мешков из-под провизии и пожал плечами.

— Нельзя привязываться к вещам, Джезаль. Во всяком случае, здесь, в глуши.

Все молчали, когда отряд двинулся вверх по склону. Они шли, согнувшись, обратив все внимание на осыпающуюся тропу под ногами. Дорога поднималась и поворачивала, поднималась и поворачивала, снова и снова, и вскоре у Джезаля уже ныли ноги, болели натертые плечи, а лицо промокло от пота. Шаг за шагом. Так говорил ему Вест, когда Джезаль падал духом во время долгих пробежек вокруг Агрионта. Шаг за шагом. Вест был прав. Левая нога, правая нога — понемногу они поднимались вверх.

Через какое-то время он остановился и взглянул вниз. Поразительно, как высоко они смогли забраться за столь короткое время. Внизу виднелся фундамент разрушенной крепости — серый контур на зеленом дерне у подножия перевала. Дальше за ним разъезженная колея вела через складки предгорий обратно к Аулкусу. Джезаль внезапно вздрогнул и отвернулся. Лучше оставить все это за спиной.

Логен тащился вверх по крутой тропе, его поношенные сапоги шаркали и хрустели по камням и земле, металлический ящик лежал в котомке мертвым грузом, оттягивая плечи, и с каждым шагом становился все тяжелее, врезался в плоть, как мешок с гвоздями, хотя был замотан в одеяла. Однако Логена это не слишком беспокоило. Его больше занимало лицезрение ягодиц шагавшей впереди Ферро, вид ее сухих мускулов, сжимавшихся на ходу под грязной холстиной штанов.