Влада Воронова - Крест на моей ладони

— Нина, — тихо сказал Люцин, — я не выбирал Коха. Всего лишь приказал повелителю общины, чтобы прислал кого-нибудь из новичков, желательно девушку. Телохранитель командора не более чем пустая формальность, серьёзный волшебник тут ни к чему, хватило бы и колдуна. Но пришёл Кох и вытребовал, вымолил это назначение. Если ты и можешь кому доверять, то Коху.

— Я знаю, Люцин Хамидович. Но… Но в своих отношениях мы разберёмся сами.

Люцин ткнул пальцем в кнопку селектора. Вошёл Роберт, кивнул в знак приветствия, встал позади меня. Я почувствовала, как он стиснул спинку кресла — заметил-таки оберег.

Глупо получилось. Надо было надеть открыто, и сказать, что это против посла.

— Вам теперь положен отдельный кабинет, командор, — хмуро сказал Люцин. — Комната 17–34. Свободны.

Мы с Робертом вышли в коридор.

— Время обеда, — сказал он. — Если хотите, командор, я отвезу вас домой или в какое-нибудь незнанническое кафе.

— Спасибо, Роберт. После всех сегодняшних новостей незнанническое кафе — это замечательно. Хотя бы немного отдохнуть от Троедворья.

Роберт нахмурился, резко плеснул крыльями и спросил:

— Почему вы никогда не обращаетесь ко мне по истинному имени?

— Потому что вы никогда мне его не называли.

— Вы мастер имён.

— Роберт, это не даёт мне права посягать на ваши личные тайны. Истинное имя без разрешения владельца я считывала только во время серьёзных конфликтов в порядке самозащиты и лишь два раза. Нельзя самовольно брать то, что тебе не принадлежит.

— Да, командор, — ответил Роберт. Голос у него едва заметно дрогнул. — Я подожду вас у машины, командор. В седьмом гараже.

Он стремительно сбежал по лестнице и скрылся в боковом коридоре — только крылья мелькнули.

— Почему ты всегда с ним так жестока? — спросил Люцин. Я обернулась.

— С каких пор элементарная вежливость стала жестокостью, директор Совета Равновесия Люцин?

Он мрачно зыркнул в ответ, немного посопел и сказал:

— Кох мой названник. Это не то чтобы к чему-то обязывает, но Роберт мне не безразличен. Его боль задевает и меня. Он хороший парень, Хорса. Узы крови для вампира значат очень многое, тем более — разорванные. Нина, постарайся быть с Робертом немного помягче. Хотя бы не отталкивай так решительно и жёстко. Не обижай.

Люцин вернулся в кабинет. Я поплелась в гараж. Между мной и Робертом накопилось слишком много недоговоренностей. Но озвучить их я боюсь не меньше, чем он, потому что к обычным людским взаимоотношением каким-то совершенно непонятным образом приплетается троедворская политика. Одно упоминание о ней вызывает у меня тяжёлую тягучую тоску и ощущение, что если я прикоснусь к этой сфере, то разрушится моя пусть и не особенно приятная, но устоявшаяся и привычная жизнь.

Однако теперь я командор Совета Равновесия Троедворья и политикой придётся заняться вплотную. Что означает скорое выяснение отношений с Робертом. Но эту пытку можно отстрочить, хотя бы на несколько дней спрятаться от неизбежной боли за стеной должностных обязанностей.

Нужно обдумать и другое — Люцин ничего не ответил на вопрос о Фонде крови. В сочетании с тем, что Олег говорил о Девятке, и с тем, что Люцин из всех альянсовцев и лигийцев принимает только вампиров, пр о клятую Великими Решателями расу, интересный расклад получается. Люцин хочет освободиться от остатков власти Девятки, и на всякий случай собирает в Троедворье тех, кто гарантированно поддержит его в противостоянии. Но Решатели тоже не дураки, потому и запрещают открывать фонд, который позволил бы Люцину взять под единоличный контроль одну из самых мощных боевых сил волшебного мира. Выяснить бы ещё, как они заставляют Люцина подчиняться.

Столица Альянса именуется Рем и находится в Римской потайнице, которая называется Ремния. Там бытует легенда, что Ромул вовсе не убивал Рема. Братья бросили жребий, кому какими землями править. Тупому простокровке Ромулу досталась никчёмная основица, а мудрому оборотню Рему — благодатные потайницы.

Прибывал ремнийский посол на закате.

Странный способ обозначать время, как будто в Альянсе нет часов.

К тому же прибывает он не самолётом, а телепортом. Прорва волшбы псу под хвост. Ладно ещё, все магические издержки за счёт Альянса. Точка встречи — парк Ермака, площадка со знаменитым Гром-камнем, золотисто-коричневым коническим метеоритом двух метров в высоту и двух в диаметре основания.

Вечер выдался безветренным и тихим, оттепель держалась уже неделю, снег заметно подтаял.

Ко мне подошла Ольга Петровна, магиня-обратница, большуха Серодворья. Роберт тут же встал слева от меня так, чтобы оказаться между нами, но при этом не мешать разговору. Сумеречная чаротворица едва заметно усмехнулась. Выглядит она года на двадцать два, высокая, стройная, роскошнейшие рыжие кудри до самых колен, огромные зелёные глаза, соблазнительный маленький вишнёво-алый рот. Длинное и лёгкое светло-коричневое пальто с меховой отделкой подчёркивает кошачью грацию и гибкость движений, элегантная шляпка выгодно оттеняет нежность лица и сияние волос, вышитые бисером высокие сапожки добавляют стройности и без того идеально красивым ногам. Облик сумеречной — умело сделанный образ витринной красотки, богатой жены, которая сама собой не представляет ровным счётом ничего и годиться только на то, чтобы служить вывеской чужих достижений. Маска хорошая, но большуху выдает твёрдый и волевой рисунок губ, а ещё сильнее — взгляд: спокойный, уверенный и слегка ироничный. Во время инфернальных чеэсок эта светская дама работает в самых критических точках прорыва наравне с аварийщиками, по пояс в грязи и выбросах искривлённой магии.

— Моё истинное имя Ни о ла, — представилась сумеречная. — Люцин предупредил, что вы крайне редко снисходите до того, чтобы узнать его самостоятельно, мастер имён.

Я пожала плечом и сказала:

— Опаздывает посол.

— Солнце ещё не село, — кивнула Ниола на мутный тёмно-багровый диск, полускрывшийся за деревьями.

— Судя по закату, опять похолодает, — заметила я.

— Дня через два метель будет, — ответила Ниола. — И крепкие морозы.

Стоявший рядом со мной Роберт убедился, что серодворка не опасна и слегка расслабился.

— Вы заметно прибавили в мастерстве, Роберт Гельмутович, — сказала Ниола. — И всего лишь за полтора года.

— Благодарю, — до стылости вежливо ответил Роберт.

— Крепко же я вас недооценивала, — призналась Ниола. — Такие ошибки бывают редко, но тем они досаднее. Одно отрадно — Люцину вы тоже не достались, верно?

— Я равновесник, — всё с той же отстраняющее ледяной вежливостью ответил Роберт. — Директор стал моим назывателем.