Влада Воронова - Крест на моей ладони

Джакомо кивнул, сказал «До скорого!», и я пошла к восточной двери. У порога вспомнила, что хотела купить мясо и обернулась к стойке. На моём месте уже сидел л а йто, светловолосый хелефайя с ярко-голубыми глазами. Бывают ещё д а рко, черноволосые. Но разницы никакой нет, хелефайя, он хелефайя и есть. В любой общине дарко и лайто примерно поровну. Глаза у дарко чёрные или карие, у лайто — синие и зелёные. И всегда невероятно большие, как у японских мультяшек, только не круглые, а слегка раскосые, что гораздо красивее. Хелефайи вообще самая красивая раса в обоих мирах, незнанническом и волшебном.

Одет лайто в тайлон у р, национальный наряд — узкие светло-коричневые штаны на манер леггинсов, похожие на «казачки» коричневые сапожки, бледно-голубая рубаха до колен с длинными рукавами, воротником-стойкой и разрезами по бокам подола. Поверх надет бежевый кафтан, немного короче рубахи, тоже с разрезами, небольшой отложной воротник, рукава до локтя. На талии широкий кожаный пояс со знаками ворожея, к которому прицеплены ножны с дальдром. Это ритуальный кинжал с узким клинком средней длины. Слева на груди приколот али и р — маленькая брошка, знак принадлежности к определённой общине.

Волосы у визитёра, как и у всех хелефайев-мужчин, почти до пояса, надо лбом и ушами подняты и скреплены на темени заколкой, — совершеннолетний.

Лицо знакомое, совсем недавно я где-то его видела.

Тем временем лайто закончил разглядывать посетителей и обернулся к Джакомо. Нахмурился.

— Простокровка? — сказал он с удивлением, брезгливо дёрнул верхушками ушей. — Пшёл вон, обезьяныш!

Хелефайя сбросил Джакомо с банкетки. Тот поднялся с пола и безропотно пошёл к двери.

— Ушастый, ты что, совсем охренел? — возмутилась я. — В нычке у себя командуй.

Посетители боязливо пискнули, а хелефайя подскочил как ужаленный.

— Укороти язык, обезьяна!

— И тебе того же, divnjuk.

Волшебный, то есть русский язык лайто знал достаточно хорошо, чтобы полностью уяснить смысл обращения. Ответил он длинно и многокрасочно.

— У грузчика это могло бы вызвать уважение, — сказала я по-русски, — но у меня другая специальность.

— Считаешь себя равной Благословеннейшим, обезьянка? — по-итальянски ответил хелефайя. — Хорошо. Будет тебе равность. Я вызываю тебя на дуэль. Выбирай оружие.

Испуганно ахнули посетители. По силе и скорости реакции хелефайи превосходят человеков втрое. С точки зрения большинства альянсовцев в такой схватке противник-человек обречён на смерть.

Я демонстративно плюнула метра на полтора в сторону ушастика и шагнула к двери.

— Я вызвал тебя на дуэль! — заорал хелефайя.

Ко мне подошёл Джакомо.

— Ты должна ему ответить, — твёрдо произнёс он. — Это закон.

Пришлось обернуться и сказать:

— Я не пойду.

— Что? — не понял хелефайя. Даже уши обвисли от растерянности.

— Я не пойду с тобой на дуэль потому, что не умею ни дуэлировать, ни даже драться, — ответила я чистую правду: дуэлей в Троедворье не бывает, а наказатели время на драки не тратят никогда.

— Отказ от дуэли, да ещё при свидетелях — вечный позор, — возвестил хелефайя.

— Ну и что?

— Это бесчестие!

— У обезьян чести не бывает, — просветила я. — Как и у тех, кто бросает им дуэльный вызов.

Посетители засмеялись, а хелефайе так физиономию скривило, что мне на мгновение даже стало его жаль.

— Идём отсюда, Джакомо, — сказала я. — Дивнюк — компания для уважающих себя недостойная.

Лайто хотел ответить, но слов нужных не отыскал, только уши во все стороны дёргались. В драку лезть тоже не решился. Телепаты из хелефайев слабые, но что-то похожее на информацию он уловил — мне слегка поламывало виски. Я выставила «зеркалку» и хелефайя с глухим стоном сжал ладонями голову, удар отражённого ментозонда с непривычки довольно болезненен.

— Нина, не надо! — тут же воскликнул Джакомо. — Я сам виноват. Я должен был уйти сразу. Простокровка не смеет сидеть рядом со Звездорождённым.

— Хорошо, тогда сиди рядом со свиньями, — разозлилась я. — Самая подходящая для тебя компания.

Дверь с треском распахнулась. В зал вошёл ещё один лайто, только зеленоглазый. И с трёхпалыми когтистыми руками.

— Вурдалак! — истошно завопил кто-то из посетителей. Остальные заорали в голос и рванули из зала к западной двери. Лайто номер один вместе с ними. Номер два бросился за ним, на ходу выхватил дальдр. Оказалось, трёхпалой лапой с длиннющими когтями можно держать оружие ничуть не хуже, чем нормальной пятернёй.

Я подставила вурдалаку подножку. Тот упал, вскочил и бросился ко мне. Джакомо схватил меня за руку и дёрнул за столики, прочь от умертвия.

— Пусти, дурак! — оттолкнула я его. — Не мешай!

Джакомо опять попытался схватить меня, прикрыть от вурдалака. Смелый парень, хотя и глупый — против умертвия ему и пяти секунд не продержаться. Я сбила Джакомо под стол и уклонилась от удара дальдром. Перехватила хелефайе руку, выдернула кинжал. Подсечка, толчок и нож под основание черепа по самую рукоять. Я повращала дальдром, размалывая мозг. Слишком тонкий клинок, серьёзных повреждений не будет, вурдалак может и воскреснуть.

— Джакомо! Водку, любую! Быстро!

Парень сунул мне литровую бутылку.

— Это ром.

— Пойдёт, — ответила я и дальдром сколола горлышко. Тут в голову пришла дельная мысль.

— Подержи-ка, — сунула я бутылку Джакомо и отцепила от шлевки джинсов сотовый телефон, включила режим видеозаписи. Сняла вурдалака со спины, перевернула, записала вид спереди.

— Поливай, — велела Джакомо.

— Что? — не понял он.

— Лей на него ром. Вурдалаки не переносят спирта, он разъедает их как кислота. Если полностью не уничтожить тело, вурдалак воскреснет. Давай! — подтолкнула я парня.

Он осторожно плеснул на грудь умертвия ром. Плоть подтаяла. Джакомо начал лить увереннее, равномерно распределяя жидкость по всему телу. Я снимала тающий труп. Джакомо посматривал на меня со страхом и отвращением, но своё дело делал. Остановился, не решаясь плеснуть на лицо. Даже в смерти оно оставалось прекрасным.

— Лей, — подбодрила я.

Спустя минуту от хелефайи осталась только большая лужа протоплазмы, в которой лежала одежда.

— Теперь всё, — сказала я. — Вурдалак больше не вернётся. Идём, Джакомо, надо обработать записи, может быть, и удастся установить внешность того, кто сделал вурдалачью матрицу возрождения.

— Так ты не…

— Не некрофилка, хочешь сказать?

Парень смутился чуть ли не до слёз, пробормотал что-то оправдательно-извиняющееся. Я прицепила телефон к шлевке, воткнула в столешницу дальдр.

— Идём, Джакомо. Посмотрим записи.

К луже подошёл лайто.