Агрипина Тумбочкина - Неудачница

— Интересно.

— Может, все же вернемся к моему вопросу, — ответила я, нервно теребя прядь волос.

— Конечно, — кажется, он заметил мою нервозность, — тогда я подумал, что ты самоубийца, но нет, ты провела там еще несколько часов и ушла. Мне было абсолютно непонятно твое поведение. Так я стал наблюдать за тобой, ты приходила на крышу почти каждый день в течение пары месяцев, а потом пропала. Мне пришлось несколько дней выяснять, не случилось ли чего, но тут выяснилось другое…ты стала встречаться с парнем, кажется, его звали Александром, — он посмотрел на меня, ожидая подтверждения его слов. Я кивнула.

— Надеюсь, вам было интересно, в моей компании? — горько усмехнулась я.

— Даже больше, чем ты думаешь.

— А что потом?

— Потом я на целый год уехал в Штаты, а когда вернулся, узнал, что ты поступила в институт. Учеба отнимала у тебя слишком много времени, я очень редко видел тебя. Да и у меня не особо много оставалось времени на интересы, так что в годы учебы я практически потерял тебя из виду. Зато потом началось самое интересное…

— Угу, знаю, можешь не пересказывать.

— Не хочешь вспоминать?

— Отчего же?! Некоторые моменты оказались по истине забавными, но вот остальные я не желаю поднимать из памяти и выворачивать на обозрение ЧУЖОГО мне человека!

— Хорошо, похоже, мы подошли к самому главному. Я не хотел так быстро вводить в курс всего, но ты объявила о своей скорой свадьбе, — он не добро блеснул глазами, а мне захотелось спрятаться от них, — ты его не любишь.

— Что???

— Не любишь. Для тебя он все так же остается лучшим другом и никем больше. И не надо полыхать на меня злобой, если ты хорошо подумаешь, то поймешь что это именно так! Тогда тебе было слишком трудно оставаться наедине с собой. Ты бросилась в новые отношения, обманывая себя и его. Он не сделает тебя счастливой. Да, он будет любить, и беречь тебя, его любви хватит на вас двоих, но рано или поздно ты окажешься в тупике.

— А вы, типа добрый дядя, который решил открыть мне глаза и ткнуть в мои заблуждения? — от его слов мне стало противно, и злость пополам с ненавистью полилась из меня, — так вот знайте, в своих отношениях я буду разбираться сама, и никому не позволю совать любопытные носы!

— Успокойся! — тихим, но оттого пугающим голосом сказал Никольский, чем остановил зарождающийся в глубине легких приступ.

Через пару минут нам принесли наш заказ, и я полностью погрузилась в процесс поглощения ужина. Несмотря на не слишком приятную компанию, с удовольствием съела все что заказала. Когда с едой было покончено, я откинулась на спинку кресла.

Никольский в такой же позе уже давно наблюдал за тем, как я ела, а теперь откровенно пожирал меня взглядом.

— Что?

— Тебе разве раньше никто не говорил, как ты сексуально выглядишь? Особенно когда начинаешь нервно перебирать пряди волос.

— Нет, не говорили, — такое начало разговора мне откровенно не понравилось, — что дальше, куда еще вы меня потащите? В кино, в театр, а может музей?

— Язва, — философски заметил он, — сейчас мы поедем погулять.

— Вот как? А вы оказывается р-р-романтик!

— И если ты будешь вести себя хорошо, то потом поедешь домой, — сказал он, проигнорировав мою колкость.

— А если не буду?

— Не стоит недооценивать своего противника, — заметил Никольский, а в его глазах появилось что-то непонятное, похожее на азарт или предвкушение, — пошли.

Он поднялся и подал мне руку, которую я с видом королевы проигнорировала.

Машина лихо мчалась по вечернему городу, распугивая неторопливых водителей. После того как мы сели в машину, Никольский не проронил ни слова. Он задумчиво смотрел в тонированное стекло, а я была рада, что меня оставили в покое. Но сидя в тишине, пришлось отбиваться от своих настойчивых мыслей, которые породил разговор с Никольским.

Я постаралась закрыть эти мысли в самом дальнем уголке своего сознания, и принялась украдкой рассматривать моего мучителя. Почему-то когда он на меня смотрел своими злыми голубыми глазами, я не могла ни на чем сосредоточиться, но сейчас его взгляд был устремлен в окно машины, давая мне, возможность понять, с чем имею дело.

Человек загадка, — так я охарактеризовала Никольского.

Высокий, худой, стильно и дорого одет. Темно-русые короткие, немного растрепанные после встречи со мной волосы. Лицо…красивое, я бы даже сказала аристократичное, и из-за этого немного отталкивающее, во всяком случае, для меня.

М-да…

И чего ему приспичило в качестве жертвы своих ухаживаний выбрать именно меня? Нашел бы другую, которая не стала долго ломаться, осчастливив его своим…а чем?

Вниманием? Сексом? Любовью? Чем еще его можно осчастливить?

— Насмотрелась? — я вздрогнула от его насмешливого голоса, — приехали уже.

Я распахнула дверь и покинула прохладное нутро машины. Недоуменно огляделась и вопросительно посмотрела на Никольского, который невозмутимым изваянием стоял около меня.

— Так значит, будем гулять по институтскому парку? — он кивнул и пошел вперед по темной аллее. У меня в голове вдруг мелькнула мысль, а не слинять ли мне пока он идет не оглядываясь.

— Александра, не испытывай мое терпение, — его голос хлестнул по нервам, отбивая все мысли о побеге.

— Иду.

Мы шли по темной аллее и молчали, но для меня его молчание было слишком угнетающим.

— Чем вы занимаетесь? — дурацкий вопрос, но надо же с чего-то начинать.

— Ты и так прекрасно знаешь.

— Знаю, а слухи, которые ходят про вас — это правда?

— В основном, правда, — он остановился около лавочки и сделал приглашающий жест.

— Тогда я должна вас бояться, — заключила я, а Никольский рассмеялся.

— А ты боишься? — он присел рядом со мной на лавочку. Его руки скользнули по бедрам, заключая в тесные объятия.

— Опасаюсь, — выдохнула я, пытаясь отстраниться, — это лишнее, я обещаю никуда не убегать.

— Это не предосторожность, это мое желание. И все же ты меня боишься, я буквально чувствую запах твоего страха, — от его холодного голоса, по телу прошла мелкая дрожь.

Голова мыслила ясно и все попытки паники я отсекала на корню, но вот тело никак не желало успокаиваться, оно, словно загнанный дикий зверь действовало врожденными рефлексами.

— Послушайте, вы же хотели меня добиться, ваша же выходка перечеркнет все! — он меня уже не слушал.

Его руки все так же обнимали меня, прижимая меня к его груди. Дыхание горячим ядом стекало по шее и плечам. Но вот его руки напряглись, и я оказалась сидящей на его коленях.

— Зачем вы это делаете? — спросила я охрипшим от волнения голосом, глядя в его глаза. То, что я в них увидела, заставило меня нервно дернуться из стальной хватки.

— Не дергайся, и перестань бояться, иначе все кончится очень плохо! — прорычал он, а его пальцы до боли впились в кожу.