Светлана Борисова - Колыбельная для вампиров

— Нет, спасибо. Сыта по горло гостеприимством твоей секретарши, — перебила его Рени. — Предлагаю без промедления приступить к делу. Кстати, заранее предупреждаю, оно не из приятных.

Подойдя к камину, Штейн в качестве молчаливого приглашения отодвинул уютное кресло.

— Присаживайся, Рени, у меня есть встречное предложение. Давай не будем гнать коней, ведь мы друзья и давно не беседовали за жизнь.

— Увы, Томас, мне некогда играть в кошки-мышки. В моём распоряжении слишком мало времени.

Рени прошла мимо Штейна, и опустилась в кресло у стола для совещаний. Тяжко вздохнув, он вернулся в рабочее кресло и принялся сосредоточенно изучать документы. В кабинете повисло неловкое молчание. Время шло, а он упорно не поднимал глаз на свою посетительницу. Рени зловеще усмехнулась и, с грохотом отъехав на своем кресле, положила нога на ногу и вызывающе вздёрнула подбородок.

— Как это по-детски, Том! — укоризненно поцокав языком, сказала она тоном строгой мамочки. — Как глупо с твоей стороны пытаться отмолчаться. Ведь ты же знаешь, зачем я пришла. Ну, милый, я жду! Не испытывай мое терпение!

— Рени, но нельзя же так! Что ты прешь на меня как танк? Извини, но я не могу пойти на предательство по отношению к Мику. И к тому же это ваше личное дело. Зачем ты вмешиваешь в него безопасность? В общем, я все решил и даже не проси…

— Видишь ли, дело в том, что я обращаюсь не к Главе СБ, а к своему давнему другу. Ведь это так, я права? — холодно произнесла Рени. Вопреки произнесенным словам, тон её речи оказался далеко не дружеским. — Или ты давний и преданный друг только моему мужу? Только Мика имеет для тебя значение? Только ему без остатка принадлежит твоя любовь и преданность?

Штейн насторожился и слегка подался вперед, уставившись на собеседницу пронзительным взглядом. В её речи звучал явный подтекст. Да и Рени была слишком серьёзна и разговаривала с ним скорей как коллега по работе или противница, вооружённая до зубов.

— Ты это на что намекаешь, Кошка? — подозрительно глядя на неё сузившимися глазами, произнес он, автоматически перейдя на кодовое имя женщины.

— Ледяной Тигр, думаю, ты все прекрасно понимаешь…

Когда до Штейна дошел смысл сказанного, его побледневшее лицо исказилось мгновенной вспышкой ярости.

— Das ist ja unerhЖrt! — потрясенно воскликнул он и его серые глаза стали излучать смертельный холод.

Заметив, что Штейна рука непроизвольно дернулась к ящику письменного стола, Рени напряженно улыбнулась. Не спуская взгляда с его разъяренного лица, она произнесла успокаивающим тоном:

— Не глупи, Том, лучше не делай того, о чем потом сильно пожалеешь. В конце концов, я же прошу о малости. Все что мне нужно это адрес девушки.

Как всякие грозные хищники вампиры в гневе страшны. Штейн медленно положил руки на стол и, судорожно сцепив их в замок, долгое время еще не спускал с собеседницы тяжелого холодного взгляда. Несмотря на всю спецназовскую закалку, Рени невольно поежилась, но постаралась не подать виду, что боится. Более того, выведенная из себя его нежеланием идти навстречу, она ответила таким же гневным взглядом. Спустя некоторое время Штейн опомнился, и на его лице появилось невольное восхищение мужеством маленькой женщины. Внезапно расслабившись, он устало помассировал пальцами виски.

— Хорошо. Если ты так настаиваешь, я дам этот чертов адрес. Понимаю, что ты чувствуешь, и только поэтому вхожу в твое положение. Но знай, вся ответственность за последствия лежит на тебе… — произнес он бесцветным голосом и, недобро глянув на собеседницу, прошипел: — Только учти на будущее, Кошка, шантаж Главы СБ, это далеко небезопасное занятие, для любого и ты не исключение.

Штейн замолчал. Внезапно он осознал, насколько был близок к убийству, и в его серых глазах промелькнул испуг.

— …! Ну, ты и редкостная сучка! Рени, ты хоть понимаешь, что вытворяешь?.. Идиотка! Больше никогда не смей мне говорить подобных гадостей, если не хочешь, чтобы я пристрелил тебя под горячую руку! — заорал он в полный голос и швырнул в ее сторону заготовленную записку.

Перехватив в полете драгоценную бумажку, Рени спрятала её в сумочку и, не прощаясь, двинулась к выходу. В дверях кабинета она неожиданно повернула обратно и, подойдя вплотную к Штейну, обхватила его лицо ладонями и, притянув упрямца к себе, крепко поцеловала в губы.

— Прости, мой друг! — покаянно сказала Рени, заглянув в обиженное прекрасное лицо. — Честное слово, я никогда бы не пошла на такую низость, если бы не крайняя нужда. Знай, я очень тебя люблю и надеюсь, что ты поддержишь Михаила, когда я уйду за грань. Будь верен ему по-прежнему, чтобы ни случилось в жизни.

Чувствуя себя виноватым, Штейн не выдержал и, порывисто прижав к себе приятельницу, поцеловал её в макушку.

— Дура ты, Рени! — произнес он снисходительно. — Знаю, все вы бабы со сдвигом, и мозги у вас набекрень, но до сих пор вы удивляете меня своими дурацкими выходками, — на его лице промелькнула улыбка. — Но Мику можно только позавидовать: ему повезло с тобой. Я даже не знаю, кого я больше из вас люблю, но почему-то мне кажется что тебя, дорогая!

— Но-но, Том, не увлекайся, — улыбнулась Рени, с трудом вырываясь из его пылких объятий, и добавила с шутливым вздохом: — Дорогой, наш поезд давно ушел. Раньше нужно было ковать железо, пока горячо. В свое время я отдала дань увлечению тобой, как и остальные девчонки из спецназа. Теперь прибереги свое верное сердце для другой, — и серьезно добавила: — Только обещай мне не выбрасывать из него старые привязанности. Хорошо? Поклянись!

— Клянусь всем самым дорогим!.. Рени, ты на меня не сердишься? — тихо произнес Штейн.

— Нет, ни за первое, ни за второе. Особенно второе было глупо с твоей стороны, но мужчинам свойственно размахивать оружием. Я тебя прощаю и люблю. До свидания, — серьезно сказала она и на прощание, легонько проведя ладонью по его щеке, исчезла за дверью.

Обессилено опустившись в кресло, Штейн закрыл глаза, и некоторое время сидел в полном оцепенении, рассеяно прислушиваясь к затихающему стаккато легких каблучков. Затем он вскочил с кресла и, схватив изящную стеклянную безделушку со стола, размахнулся и с силой швырнул ее в стену. Раздался жалобный звон стекла, и во все стороны брызнули блестящие осколки. Один из них отлетел рикошетом в его сторону, и сильно задел по щеке. Из глубокого пореза потекла обильная алая струйка, но царапина тут же затянулась.

«Идиотки! Все бабы как одна, идиотки! Даже самые лучшие!.. Нет! Ну, надо же было вбить себе в голову такую чушь! Мне показалось, что она осознала, какой несет бред, но судя по последним словам — ничего подобного! Зря я не пристрелил ее под горячую руку! Семь бед — один ответ! — Томас яростно заметался по кабинету. — Дожил! Меня во многом обвиняли, но до такого еще никто не додумался! Здорово! Оказывается я еще и педераст!.. И самое обидное, что это сказала Рени…»