Светлана Борисова - Колыбельная для вампиров

— Михаэль, все в порядке! Ликвидированы все, сейчас обыщем помещение на предмет оружия и опечатаем. Ментальников мы тоже частью ликвидировали, которые уже невменяемы, а частью отправили в казармы. Вампирский молодняк рассортировали и приготовили для отправки родичам, у кого они есть, а безхозных — в школу. А с этим щенком что делать? — весело протараторила синеглазая малышка, обвешанная оружием. Девушка не спускала преданных глаз со своего вожака.

— Подлечи ему ребра, Жанна, а затем лично отведи в общежитие при школе, отдельно от остальных. Передай наблюдателям, что он силен ментально, пусть составят для него индивидуальный график тренировок, а сейчас оставь нас одних на минутку, — холодным тоном приказал чужак. Отсалютовав, девушка убежала, и он повернулся к мальчику.

— Как тебя зовут?

— Томас, — настороженно глядя, произнес он.

— А фамилия?

— У меня ее нет, кто же даст свою фамилию какой-то подстилке… — на глазах мальчика на мгновение навернулись слезы, но он быстро смахнул их здоровой рукой, очень жалея, что выказал слабость, но слишком уж много на него навалилось за день.

Зеленоглазый вампир внимательно посмотрел на него и спокойным тоном произнес:

— Это не беда, получишь ее в своем клане от той семьи, что тебя усыновит. Я хочу, чтобы ты знал, теперь ты можешь не беспокоиться о своем прошлом. Я своим людям и молодняку из вашей банды подчистил память, никто из них не будет помнить тебя, а остальные мертвы. Потому не бойся, дразнить тебя некому, и отныне постарайся жить нормальной жизнью. Я определяю тебя в нашу новую школу. Там тоже жизнь не сахар, нужно будет соблюдать распорядок дня и жесткую дисциплину, но постарайся привыкнуть к ней и, получить достойное образование. Надеюсь, ты оправдаешь мое доверие и я не пожалею о своем решении.

Растерянный Томас недоверчиво глянул на высокомерного красавца-вампира, и в его серых глазах загорелась тревога, прошлая жизнь выучила его, что бесплатный сыр бывает в только мышеловках. Подслушав его мысль-опасение, чужак иронично хмыкнул.

— Ну, насчет меня можешь не беспокоиться, мне от тебя ничего не нужно. В сексуальном плане я предпочитаю только женщин, — сказал он и, развернувшись, мгновенно пропал в одном из переходов огромной базы. Замершего Томаса, глядящего ему вслед, ощутимо дернули за рукав.

— Живо разоблачайся, красавчик, полечим твои ребра, — насмешливо произнесла девушка, с участием глядя на испуганного мальчишку. — Да не бойся ты так! Ну, надо же! Какое невинное ангельское создание! Честное слово, я не собираюсь тебя насиловать. Вот попадись ты мне годика через три, тогда уж я постараюсь не выпустить тебя из своих рук! — в попытке помочь мальчику она дернула его за рукав на больной руке, и он взвыл от боли. — Ну-ну, что ты так орешь? Терпи, ты же мужчина, я же не знала, что у тебя рука тоже покалечена, — Томас немедленно замолчал и, стиснув зубы, вынес далеко не нежные лечебные процедуры девушки, больше не издав ни звука.

— Вот молодец, настоящий мужчина! — одобрительно улыбнулась Жанна, закончив с лечением. — Господи, ты такой лапочка! — она потянулась поцеловать мальчика, но тот, посмотрев на нее сумасшедшими глазами, так рванул прочь, что та с трудом догнала его и, хохоча, еле вымолвила: — Стой, дурачок! Мне же еще нужно отвести тебя в школу!..

Глава СБ очнулся от тяжелых воспоминаний и на его красивом лице появилось смущенное выражение. «Черт, может, я и в самом деле слегка того, с учетом прошлого? — озабоченно подумал он, но как только Томас представил себе однополые объятия, его сразу же затошнило от омерзения. — Нет, только не это! Прости, Мика, ради тебя я готов на многое, но только не на яой!»

Внезапно Штейн недобро ухмыльнулся. «А вот от одной рыжей лисички я бы не отказался! В последнее время слишком часто она крутится поблизости. Причем, машет хвостом перед носом, а в руки не дается. Дразнишься, дорогая? Ну, погоди!»

Он нажал на кнопку вызова секретаря.

— Вы что-то хотели, герр Штейн?

— Тебя, Марта, тебя! И чтобы без этих твоих новомодных вывертов! Только старые добрые наручники и хлыст.

Поздно вечером Штейн долго не мог уснуть. Стоило только ему закрыть глаза, как перед его мысленным взором возникало страдающее лицо Марка. Как он ни гнал от себя это воспоминание, она упорно возвращалось. «Чертова Рени совсем меня растревожила!» Не выдержав, он сел в кровати и, схватившись за голову, запустил пальцы в свою густую шевелюру. «Mein Gott! Хватит уже думать о прошлом!.. Сволочь! Столько лет он не дает мне спокойно жить!.. Нечего мучиться. Неужели ты поверил этому лживому шакалу? С ним все было бы точно также как с Пабло!» Томас вскочил на ноги и, налив стакан водки, опрокинул ее в себя. «Мало!»

Но сколько он не пил опьянение не приходило. Вернувшись в кровать, Томас горестно сгорбился в позе врубелевского демона. «Проклятье! Столько лет пустота в сердце. Дружеских привязанностей навалом, а настоящей любви как не было, так и нет».

Обнаружив, что водка кончилась, он достал пистолет и выпустил всю обойму по мишени.

Когда рассеялся пороховой дым, Штейн уже крепко спал. Встав рано утром, он первым делом споткнулся о бутылки из-под водки, разбросанные рядом с его кроватью.

«Hol's der Teufel! Пора жениться, пока я не стал первым в истории вампиром-алкоголиком! — с досадой подумал он.

Проходя мимо мишени, Штейн раздраженно сдернул листок с карикатурным портретом Марка, нарисованным его ночными выстрелами и, смяв, забросил в утилизатор. «Хорошо бы и кое-какие воспоминания выбросить из памяти подобным образом…»

Немного о бедной почве, из которой произрастают пышные цветы фантазии

За закрытыми окнами роскошной квартиры беззвучно буйствовала непогода. Порывистый западный ветер, как всегда принес в Петербург дожди и небольшие наводнения. Темные тучи, гонимые сильным ветром, неслись бесконечной чередой по серому низкому небу, вызывая чувство глухой тоски и безнадежности. Не переставая, плакали окна — по ним текли целые потоки холодной воды.

Лиза, зябко куталась в оренбургский пуховый платок. Этот реликт, символизирующий достаток из жизни застойных времен, достался ей от бабушки Дарьи Вадимовны. Она забрала к себе девочку совсем еще маленькой, где-то в возрасте пяти лет у своей беспутной гулящей доченьки. В кого она такая удалась, бабушка Лизы не понимала, — ведь сама Дарья Вадимовна была очень скромной женщиной, и выросла в интеллигентной семье, которая всячески скрывала свою национальную принадлежность к избранной богом расе. По паспортам вся семья числилась украинцами, не имея к любителям сала никакого отношения.

Заметки на полях или эссе о национальной проблеме