Энтони Варенберг - Закат Аргоса

— Он… Реста…

— Что? — спросил Паллантид. — Да говори ты, а не заикайся!

— Он мертв, — выпалил Ролло…Действительно, молодой гвардеец был безнадежно мертв уже несколько часов, и его тело успело остыть. Темно-карие глаза оставались удивленно распахнутыми, словно перед смертью Рестан увидел нечто, крайне его поразившее, а цвет лица ясно указывал на то, что умер он от удушья.

— Задохнулся?! — Паллантид осмотрел шею Рестана, но не обнаружил никаких следов, соответственно которым можно было утверждать, что гвардеец погиб от чьей-то руки. — Проклятье! Я ничего не понимаю. Кто из вас последним видел его живым?

— Я, — сказал Ролло, — мы играли в кости, а потом я ушел. Он проигрывал… мы решили продолжить завтра.

— А сейчас, когда ты входил к нему, дверь была открыта?

— Я постучал, но Рестан не отозвался. Тогда я толкнул дверь, и она, правда, оказалась не заперта.

— Позовите Лю Шен, — велел Паллантид, тут же вспомнив, где и с кем находится кхитаянка.

Повисла напряженная пауза.

— Мы должны сообщить Конану о Рестане, — всё-таки решил Паллантид. — Король не может оставаться в неведении относительно того, что здесь происходит! Нам всем следует понять, что мы в этой треклятой Мессантии, — на чужой и, демоны меня разорви, враждебной земле, а не у себя лома, и эта смерть — тому горькое подтверждение.

…— Я уже видела такое, — Лю Шен приподняла руку Рестана, разглядывая синие ногти на его пальцах, затем оттянула вниз его веки. — Да, видела, и могу утверждать, что он отравлен каким-то не сразу действующим, по очень сильным ядом, от которого останавливается сердце.

— Значит, всё-таки убит, — Паллантид сжал кулаки.

— Но он не ел и не пил ничего такого, что не употребляли и все мы, — усомнился Ролло. — Однако остальные все живы, а Рестан…

— Живы. Пока, — мрачно уточнил Паллантид.

— Отравить человека можно не только через еду и вино, — сказала Лю Шен. — иногда довольно крошечного укола, простой царапины. Надо осмотреть каждый дюйм его тела, прежде чем подготовить к погребению, может быть, это что-нибудь прояснит.

— Мы подготовим к погребению всю Мессантию, — прорычал Паллантид. — Никто не смеет безнаказанно убивать наших людей! Треворус ответит за это!

— Конан… — Лю Шен подняла голову и посмотрела в суровые лица мужчин. — Наш король тоже был в одном шаге от точно такой же смерти. Всё очень похоже. Кто-то пытался покончить не только с Рестаном, — отчетливо произнесла она вслух то, о чем уже успели подумать многие, и напряженный голос девушки зазвенел от ярости. — Но это не значит, будто именно подданные Треворуса решилась на подобную подлость. Поверьте, мне тяжело говорить об этом, однако убийцей может быть один из нас, и он не оставит своих попыток.

Наступила такая гнетущая, полная тишина, в которой не слышалось даже дыхания.

— Один из нас? — первым нарушил молчание Паллантид, — Я лично подбирал самых надежных людей, обвинить кого-то из них — значит обвинить меня самого! Черная гвардия — не змеиное гнездо предателей!

— Не все, кто отправился с королем в Аргос, принадлежат к Черной гвардии, — ей хотелось умереть раньше, чем она закончит, но долг велел продолжать и договорить до конца. — Два человека не находятся в твоем личном подчинении, Паллантид: я сама. И лэрд Ринальд.

«Убийца… не оставит своих попыток… лэрд Ринальд…»

Ринальд, который один раз, уж точно, пытался убить Конана на глазах всей Тарантии! Тогда, в открытом бою, он проиграл, но значило ли это, что на том и успокоился?

Не было руки, которая в этот момент не потянулась бы за оружием, и не было сердца, в котором не вспыхнул бы гнев, способный расплавить даже камень!

В самом деле, в словах Лю Шен была железная, совсем не женская логика. Покушаться на жизнь короля Аквилонии подданным Треворуса не было ни смысла, ни выгоды. Вряд ли в Мессантии нашелся бы безумец, желающий видеть Аргос растоптанным подковами коней аквилонской армии, которая непременно начала бы, в таком случае, войну. Что касается Черных гвардейцев Паллантида, каждый из них доказал свою преданность Конану не один раз. Кхитаянка также оставалась вне всяких подозрений. Вывод напрашивался сам собой.

Вокруг лэрда немедленно сомкнулось плотное кольцо.

Только железная дисциплина не позволяла гвардейцам прикончить его, не дождавшись приказа.

Паллантид скрипнул зубами.

— Убейте эту мразь.

— Только право короля выносить ему приговор, — на лице Лю Шен не дрогнул ни один мускул, на нем лишь губы двигались — через силу и такую страшную Душевную боль, что кхитаянка сама не понимала, чем так прогневила богов, которые заставляют ее проживать одно мгновение кошмарней и невыносимей другого… — Судить и предать казни.

— Да, — согласился Паллантид. — Умереть прямо сейчас — такой милосердной смерти он не заслуживает. Ролло, арестуй его.

Ринальд не оказал никакого сопротивления. Он словно вдруг вообще перестал понимать, что происходит.

Паллантид шагнул к нему и изо всей силы наотмашь ударил по лицу.

Голова лэрда дернулась, но он и тут не издал ни звука.

Когда его уводили, Ринальд не видел, что на правой щеке Лю Шен расплывается багровое пятно — в том же месте, куда ему самому нанес удар глава Черной гвардии.

— Ринальд?

Он не хотел ни отвечать, ни вообще подавать признаков жизни, ибо за эти сутки впервые подумал о своем отце более с досадой, чем с любовью. Лэрд Руфус, зачем ты породил меня на свет таким сильным, что я пережил это?

— Мы слышали, о чем говорят все ваши, — продолжал Химат, зная, что рыцарь его прекрасно слышит.

— И наши тоже, — добавил Талгат. — Весь дворец гудит об одном и том же.

— Оставьте меня в покое, — попросил Ринальд. — Я не знаю, как вы сюда пролезли, но ради всего святого, уходите тем же путем, а?

— Но ты же не собирался убивать вашего короля. И того парня тоже.

— Мне нечем это доказать, — бесцветно возразил Ринальд.

— Конечно, до тех пор, пока ты не найдешь, кто это совершил на самом деле.

— Я? — если бы мог, Ринальд бы засмеялся, но он забыл, как это делается. — Разве что мой дух вернется с Серых Равнин после того, как меня повесят.

— Твоему духу вовсе не обязательно расставаться с телом, — Химат достал нож и перерезал веревки на руках и ногах лэрда. — Вставай. Из этого каземата есть два выхода. В одну дверь вталкивают преступника, чтобы он здесь ждал казни, а через вторую выводят во внутренний двор, где она совершается. Ты пройдешь через нее. Но не на казнь.

— А куда ж еще?.. — запястья и кисти рук Ринальда ужасно распухли, он не чувствовал своих пальцев, а ступни начали понемногу отходить, вызывая примерно такие же ощущения, как если бы в них вонзили разом сотню раскаленных игл.