Энтони Варенберг - Наследие мертвых

Движимый непонятно каким порывом, Конан подошел к нему, взял за шиворот, рывком поднял и поставил на ноги. Мужчина посмотрел на пего ничего не выражающими глазами и попробовал изречь нечто вроде слов благодарности.

Киммериец хотел было произнести в ответ язвительную тираду, и тут попристальнее вгляделся в лицо длинноволосого… Он мог бы поклясться, что прежде уже видел его! Это лицо было северянину знакомо, и знакомо давно. Зеленоватые глаза, высокий чистый лоб и правая бровь, рассеченная маленьким шрамом…

— Тариэль, — растерянно сказал Конан. — Это ты, что ли?

— Н-ну, — утвердительно кивнул мужчина. — А-а откуда ты меня…

Он не договорил, потому что в это время во двор, причитая, выбежал хозяин таверны.

— Кто, ну кто мне заплатит за этот погром? — фальцетом вопил он, хватаясь за голову. — Где проклятый мерзавец, который его учинил?!

Мгновенно оценив ситуацию, Конан приложил палец к губам.

— Тихо, — произнес он. — Сматываемся.

Это было проще сказать, чем осуществить. Тот, кого киммериец назвал Тариэлем, был явно не способен передвигаться без посторонней помощи и все время норовил снова упасть. Между тем хозяин таверны приближался быстро и с видом весьма решительным. Несмотря на высокий голос, это был крупный детина, ростом равный Конану, и явно не из слабаков.

— Не лезь, — крикнул ему Тариэль. — Не лезь, собака, ноги выдерну, к Нергалу!

— Я сам тебе сейчас кое-что выдерну, — пригрозил тот, ничуть не испугавшись. — Или плати, или немедленно позову стражу, посидишь в камере, разом мозги на место встанут!

— Ну, все, — заявил Тариэль, отталкивая Конана, который являлся его живой опорой, и, естественно, тут же не удержал равновесия и оказался на земле.

— Сколько он должен? — спросил киммериец, рассчитывая избежать драки — он был нынче не в настроении кого-то калечить.

— Больше, чем ты думаешь, — огрызнулся хозяин таверны, хотя и по-прежнему грозно, но все же с чуть изменившейся интонацией, видимо, решая для себя непростой вопрос, то ли пустить в ход кулаки, то ли миром добиться возмещения ущерба.

— Этого хватит? — Конан бросил ему несколько золотых монет, и пока тот их подбирал и пересчитывал, взвалил слабо сопротивляющегося Тариэля на плечо и пошагал прочь.

— Пусти, — сказал Тариэль, — я сам могу идти…

— Заткнись, — бросил варвар. — Видел я, что ты можешь. Куда тебя «проводить»?

Вероятно, весьма неудобное положение вниз головой способствовало тому, что переполненный вином желудок Тариэля взбунтовался, возжелав немедленно возвратить все выпитое и съеденное обратно, — Конан едва успел сбросить старого знакомого с себя и поставить на землю, как того мучительно вырвало. После чего Тариэль стал соображать чуть яснее.

— Я тут рядом… — Он неопределенно махнул рукой. — Поможешь? Ты хороший парень, я тебя люблю. Пошли, с женой познакомлю… с Д-да-рой…

Конан вспомнил об оставленном в одиночестве Райбере и заколебался, впрочем ненадолго. Мальчик, должно быть, давно спит, измотанный долгим переходом, он сыт, в тепле и в безопасности, из запертой комнаты никуда не денется, и туда вряд ли войдет кто-либо посторонний. Поэтому ему ничто не мешает принять приглашение. Кроме того, Тариэль без него просто никуда не доберется.

— Пошли, — решительно согласился варвар, закидывая руку Тариэля себе на плечо, — давай, перебирай ногами. Я же не знаю, куда идти.

Довольно быстро они добрались до нужного места — богатого особняка с высокой чугунной оградой, в которой, по счастью, имелись незапертые ворота — в них Конан и вошел, направляясь к дверям. Словно заметив его или услышав шаги, навстречу выбежала женщина; в густых вечерних сумерках Конан поначалу не разглядел ее черт, определив только, что она небольшого роста и очень стройная. Ни слова не говоря, она подхватила Тариэля с другой стороны и вдвоем с Конаном препроводила его в дом.

— Ты — Дара? — полуутвердительно сказал киммериец, переступив порог и освободившись от своего полуживого груза, передавая Тариэля на попечение подоспевших слуг.

— Да, я, — женщина подняла голову и изучающе посмотрела на него. — Спасибо тебе.

Конан на миг замер, когда ее невозможные, огромные, глубокие глаза цвета дикого меда встретились с его собственными. В них была вся любовь и вся мудрость мира, словно этой женщине уже очень много лет; и в то же время она показалась ему совсем молодой, почти девочкой, хрупкой и тоненькой, хотя он только что имел возможность убедиться, что она довольно-таки сильная.

— Спасибо, — повторила она, прерывая затянувшееся молчание. — Я рада видеть тебя, Конан. Тариэль столько рассказывал о тебе! Идем, я распоряжусь, чтобы тебя накормили и показали, где ты сможешь отдохнуть — ты видно, голоден и устал после дороги.

— Так он помнит меня? — удивился варвар, хотя ничего особенного в этом не было: он и сам сразу узнал Тариэля.

— Конечно. Черноволосый киммерийский медведь с сапфировыми глазами. — Дара улыбнулась, и эта доверчивая улыбка осветила ее лицо, словно луч солнца; у Конана замерло сердце. — Перепутать невозможно. А теперь извини, я на время тебя оставлю, присоединюсь к трапезе попозже. Конгур! — позвала она.

На зов явился мальчик лет четырнадцати. В том, что это сын Дары и Тариэля, сомнений не было — он был очень похож на обоих родителей.

— Конгур, дитя, — ласково сказала Дара, — займись нашим гостем, мне надо подняться и посмотреть, как там отец.

— Буду рад сделать это, — серьезно кивнул мальчик. — Пойдем, господин. Как мне тебя называть

— Это Конан из Киммерии, — представила гостя Дара. — Очень достойный человек и давний друг твоего отца. А где Джахель?

— С Элаем, — отозвался Конгур, — я только что видел ее, когда зашел показать свои эскизы.

— Хорошо, — кивнула Дара, — так я ненадолго оставлю вас.

Стол был накрыт на четверых, видно, здесь ожидали непутевого главу семейства, и Конгур охотно составил компанию Конану, который лишь сейчас почувствовал, до какой степени голоден. Он обратил внимание на то, что в доме Тариэля в основном питаются дарами моря — всевозможной прекрасно приготовленной рыбой и прочими, с его точки зрения, сомнительными вещами, однако киммериец не привык воротить нос от какой угодно еды и принялся за нее с нескрываемым удовольствием.

— Отцу нравятся все эти морские твари, — сообщил Конгур с чуть заметным налетом осуждения.

— А тебе нет.

— Почему. Мне тоже. Мне не нравится только, что я опять сегодня… — мальчик не стал продолжать, и так было ясно, что он имеет в виду — А вы давно с ним знакомы?

— Зим двадцать назад, парень, мы вместе сражались в Халоге, — объяснил Конан. — Ты знаешь, что твой отец был гладиатором? Он был тогда примерно твоего возраста, разве что чуть постарше, а бился славно, ничего не скажу. Наверное, и тебя научил кое-чему?